Анатолий тоже сегодня принарядился. Одел самую нарядную рубашку и новые сандалии. Сначала хотел взять букет цветов, но потом передумал: неизвестно, как воспримет их лурийка.

— Счастья прекрасной представительнице Луры и ее детям,— приветствовал аборигенку.— Мир дому твоему,— вежливо поклонился.

— Спасибо,— ответила Ни Семнадцатая. Голос ее был не шипящим, а с некоторым присвистом и не таким твердым пощелкиванием.— Мир и тебе, землянин. Только никогда не желай счастья нашим детям,— она сделала ударение на слове «детям».— У нас бывает только один ребенок. При жизни. Ин Восемнадцатый. Когда меня не станет, появится девочка. Без имени. Она возьмет потом «зеркальное» имя своего избранника. Будущего друга.

— Извини, не знал.

— Я не в обиде. Ты еще многого не знаешь.

— К сожалению. Например, почему ты Семнадцатая, а скажем не Двадцатая?

Лурийка засмеялась. Звонкая трель разнеслась далеко вокруг. Пластины панциря тоже издали мелодичный, под стать колокольчикам перезвон.

— Очень просто. Мой друг Ин потому Семнадцатый, что до него было шестнадцать Инов. Его творец, отец по-вашему, Ин Шестнадцатый. Наш сын — Ин Восемнадцатый. Когда я стала подругой Ина Семнадцатого, тогда и обрела имя Ни Семнадцатая. Хотя и произошла от Во Седьмой.

— Во Седьмой? — переспросил Анатолий.— Значит, твой… творец был Ов Седьмой?

— Нет. Ов Седьмой был создателем Ова Восьмого. И другом моей родительницы. Я появилась, когда ее не стало. Когда лурий- ская женщина прекращает существование, после нее остается яйцо.

— И ты?

— Вылупилась из этого яйца. Все девочки появляются из яйца.

— А мальчики?

— Тоже. Но только один раз за всю жизнь. После… по вашим меркам тысячи лет любви. Иногда женщина не выдерживает…— она подыскивала близкое слово,— родов и тогда после нее остается два яйца. Из одного развивается мальчик, из другого — девочка. Я выдержала. Совсем недавно — по-вашему три тысячи лет назад. Ин Восемнадцатый уже становится… молодым человеком.

Анатолий от услышанного невольно застыл с открытым ртом:

— Сколько… сколько же вы существуете… живете?

— Если считать по вашему времени, около миллиона лет. Живем. Существуем несколько дольше.

— И…

— Сколько прожила? У нас говорят прошла. Так точнее. Мы с Ином Семнадцатым прошли около половины пути. К сожалению, нам не хватает жизни, чтобы завершить задуманное. Осуществить хотя бы один значительный эксперимент. То, над чем трудимся с моим другом, начал еще Ин Девятый. Его уже нет среди нас. Ина Десятого, Ина Одиннадцатого тоже. Ин Двенадцатый завершил путь незадолго до вашего прибытия. Остальные продолжают эксперимент. Впятером. Скоро подключится и Ин Восемнадцатый. Через четыре-пять тысяч лет.

— Что же это за эксперимент такой? — сорвалось у Анатолия.

— Тебе не понять.

— Потому вы и окружены барьером? Силовым полем?

— Да. Силовое поле, как вы называете, нам помогает. Без него эксперимент невозможен. Неосуществим. Оно многое хранит в памяти. И существует в сто, а то и больше раз дольше нас.

— Как существует? Разве не лурийцы его создали?

— Конечно, нет. Оно пришло само.

— Пришло?!

— Да. Оно принимает участие в работе вместе с нами. Об этом вам лучше расскажет Ин Семнадцатый. Он вскоре возвратится. Только закончит дела в недрах непредвиденно появившейся черной дыры. Как бы тебе попроще объяснить? В одном из секторов пространства, где проводим эксперимент, нарушилась звездная динамика. Необходимо выяснить причину. Ин Семнадцатый вместе с Ином Пятнадцатым и Олом Двадцать Первым направились туда. Надо немного выровнять время. В одном месте уплотнить его, в другом несколько растянуть. Возвратятся через неделю. По вашим понятиям. Хотя там, может, пройдет, тысяча-полторы лет.

У Анатолия вскружилась голова. Мозг отказывался воспринимать услышанное. Наконец несколько пришел в себя. Спросил автоматически: *

— На чем же они полетели? Мы бы могли предоставить вам свой звездолет. Пользуйтесь, пожалуйста.

— Нам не нужны звездолеты. Когда-то были. Последним из них пользовался Ин Третий.

— Как же вы «путешествуете»?

— Мы можем свободно преодолевать пространство. Перемещаться во времени тоже. Во времени не слишком далеко — до десяти тысяч лет. Физическое время при этом для нас идет обыкновенно, как и для вас.

— Входить в подпространство без ничего? — удивленно воскликнул Анатолий.

— Мы давно не пользуемся подпространством.

— Чем же?

— Гравитацией. Еще кое-чем. Вам неизвестно. В любой сектор Вселенной переносимся почти мгновенно. Помогает, как ты называешь, силовое поле. Это оно нас научило.

— Почему же вы до сих пор не посетили Землю?

— Слишком незначительный объект. Нет времени. Таких развивающихся миров во Вселенной сотни. Мы, конечно, уделяем им внимание. Даже есть специальная служба. Помогаем. Но для этого надо развиться.

— Больше, чем Земля?

— Значительно. Посуди сам. И не обижайся. Твоя жизнь практически секунда, а то и меньше в нашем понимании. Вся история Земли — несколько «дней», пускай «месяцев». Слишком, слишком мало. Возможно, Ин Двадцать Второй или Ин Двадцать Третий уделит в будущем Солнечной внимание. Не раньше.

— Однако мы здесь! Мы уже здесь!

— Пожалуйста. Мы выделяем для вас время. Но это несущественно.

— Но почему, почему вы не пропустите нас через барьер?

— Мы не против,— в глазах Ни Семнадцатой промелькнуло сожаление.— Поле не пускает. Само. Каждый раз все твои вопросы сводятся к одному: почему? И никак не поймешь: ты не сделал, что надлежит сделать.

— Вы, лурийцы, знаете, что надлежит сделать? — рискнул спросить.

— Приблизительно. Догадываемся, но не уверены.

— Подскажи.

— Табу. С времен первых шагов нашей цивилизации.

Ни Семнадцатая попросила не тревожить ее понапрасну. Когда возвратится ее друг, он даст о себе знать. На прощанье оставила розовую пластину панциря.

— Когда она вспыхнет ярко, значит, на следующий день Ин Семнадцатый или я будем к вашим услугам. Раз в десять-двенад- цать тысяч лет мы меняем нашу… кожу. Оболочку. Каждая пластина продолжает хранить информацию. Может служить сигнальным устройством. О нас или для нас. Будет необходимость вызвать — не потребность — необходимость,— подчеркнула,— положите ее на том месте, где сейчас стою.

— А можно ли ее исследовать?

— Пожалуйста. Только боюсь, у вас ничего не выйдет. Хотя она стала довольно…— Ни Семнадцатая подыскивала слово,— хрупкая. На мне значительно прочнее,— вновь засмеялась звонко.

Анатолий проследил, как ловко, грациозно она пробежала несколько шагов, едва касаясь поверхности планеты, и расстаяла, ступив в силовое поле.

*

Космолетчиков он нашел на берегу небольшой речушки, протекающей поблизости. Станислав как раз вытаскивал огромного, сантиметров под пятьдесят леща. Тот никак не хотел покидать привычную стихию и водил лесу, пытаясь уйти на глубину. Наконец сила и ловкость победили — лещ, вероятно, не захотев, чтобы его подтягивали к берегу, описав дугу, шлепнулся на зеленую с едва заметным сизым отливом траву и сразу попал в садок.

— Славная ушица будет,— похвастался штурман, указывая на плескающуюся рыбу.— Завялить бы. Боюсь, времени не хватит — пора скоро возвращаться на матушку-Землю. А ты, друг, задержался что-то сегодня. Очаровала лурийка? Признавайся!

— Ребята, не до шуток сейчас,— лицо «науки» было крайне озабоченным. Таким космолетчики его еще не видели.— Удалось узнать о весьма важном. Поверьте, все наши нынешние представления о лурийцах летят прахом.

Он вкратце пересказал беседу с Ни Семнадцатой.

— Похоже, беседы подходят к концу,— задумчиво молвил Леонид.— Им ни к чему общаться с нами. В обузу. Возьмут да и скажут: «Развивайтесь, встретимся этак через две три тысячи лет. Сейчас некогда».

— Ну за такой срок мы ого-го чего достигнем! — Стан;, лав показал большой палец.— Ведь только в космос вышли приблизительно столько же лет назад. Цивилизация наша развивается даже с их точки зрения завидными темпами.