Глава -5
Неправда о полковнике Кольте
«Бог создал людей слабых и сильных,
а полковник Кольт уравнял их шансы…»
Жизнь дороже патрона для тех, кто не ходит в кирзе,
А для всех остальных: убивать – это просто работа.
У полковника Кольта ВКонтакте навалом друзей.
Он снимает блокбастер «Кевларовый сон идиота».
Мы всего лишь мишени, и нам за себя не решать —
Нам кусочек свинца зачастую милей, чем облатка.
У полковника Кольта из принципа нет «калаша»,
И – святая душа, и распятье над входом в палатку.
Он играет в войну. Он играет в судьбу и в творца.
Он удачлив, как черт. И жесток, словно зрители в цирке.
У полковника Кольта под койкой сундук мертвеца,
Где лежат вперемешку портянки, пиастры и цинки.
Но почти каждый раз, надевая парадный мундир,
Он всерьёз удручен ощущеньем грядущей победы:
У полковника Кольта болит где-то слева в груди,
И дрожит револьвер, им сквозь нёбо направленный в небо.
Граница между Ганзой и Красной Линией проходила по переходу на Комсомольскую-кольцевую и располагалась почти на тридцать метров ниже радиальной станции. На воротах пропускного пункта гордо красовалась позолоченная эмблема. Серп и молот сверкали так, словно еще вчера украшали кабинет генерального секретаря там, на поверхности. Массивные створки поблескивали никелированными заклепками. Два дежурных автоматчика стояли в нишах стен, напротив друг друга. Оба были экипированы настолько внушительно, насколько вообще могла себе позволить Красная ветка. Камуфляж поражал чистотой и отсутствием следов носки. На титановых шлемах с забралом не было ни единой царапины или вмятины. Разгрузочные карманы на бронежилетах едва не рвались от напиханных рожков. В начищенные берцы можно было разглядывать отражение великолепной мозаики на стене, а автоматы Калашникова, казалось, еще пахли заводской смазкой. Не забыли и о мелочах, таких как подствольные гранатометы и коллиматорные прицелы. По мысли руководства, все должно было свидетельствовать о могуществе коммунистической партии и боевой мощи ее армии (ведь эти два солдата – первые коммунисты, которых увидит любой входящий), и совершенно не важно, что гранат для подствольников после двадцати лет междоусобных войн не осталось, а батарейки для коллиматоров были еще большей редкостью, чем лекарства.
Чуть дальше по коридору виднелись немаленькие помещения для гарнизона. Хотя сейчас между двумя сторонами действовало мирное соглашение, подкрепленное Пактом о ненападении, это не отменяло правила держать пограничников в постоянной боевой готовности.
Под землей нет ни дня, ни ночи. Осталось только время суток и комендантский час, во время которого герма между двумя Комсомольскими наглухо закрывалась. На самом деле час растягивался в целых шесть. По привычке многие называли этот промежуток ночью, лишь смутно припоминая истинный смысл данного слова. Для двух пограничников закрытые ворота заставы означали долгое дежурство и вполне реального врага – скуку. Конечно, разговоры на посту были под запретом, но офицеры смотрели на подобные нарушения сквозь пальцы. Окажись рядом посторонний наблюдатель, он вряд ли бы понял, кто из двух одинаковых солдат говорит, а кто слушает. Поднятые забрала шлемов оставляли лица в глубокой тени, а шепот прокуренных голосов почти не отличался интонациями. Казалось, застывшие фигуры с автоматами были статуями. Эхо, отражающееся от стен и потолка, усиливало эффект звуков, возникающих отовсюду.
– Как думаешь, долго еще?
– Часа полтора, минимум.
– Может, в станции сыграем?
– Тошнит уже.
– Тогда что?
– Анекдот, что ли, расскажи.
– Ну, нашел один дед ящик тушенки…
– Этот знаю.
– Ммм… Идет барыга по туннелю. Вдруг выскакивает на него упырь…
– И этот слышал! Новый давай.
– Хм-м… Купил мужик в Китай-городе крысу, жаренную на шампуре, а та ему вдруг и говорит…
– Разве ж, это новый? Я его уже пять раз слышал!
– Можно подумать, ты у нас кладезь свежего юмора. Сам тогда мозги напрягай!
– А что ж, и напрягу. Знаешь, что Кремль-то цел остался? Самое главное: звезды на башнях по-прежнему светятся. Причем не просто светятся, а…
– …заманивают каждого, кто на них посмотрит, – закончил фразу второй. – Ха! Тоже мне, свежак! Баян длиннющий! Типа, в звездах демоны замурованы, а под Кремлем вход в ад. Этой байке уже тыща лет! Каждый встречный сталкер о ней талдычит.
– Ну, хорошо. А про призрак шахида слышал?
– Валяй!
– Ты вроде должен помнить про теракты в метро, еще до войны. Взрывы, и все такое.
– Сам не помню, но батя рассказывал. И что?
– А то! С тех пор ходит по туннелям один такой смертник и водит за собой толпу тех, кого за собой на тот свет утащил.
– Ого! Лю-бо-пыт-но…
– Только брехня все это…
– Ну, а как же иначе…
– А знаешь, что самое интересное? Это не мужик!
– Чего?
– Того! Баба он… то есть – она!
– То есть?
– Баба, говорю, это, а не мужик! Смертница!
– Погоди, ты серьезно? Еще скажи, сам ее видел!
Боец в левой нише внезапно ожил, повернулся спиной и снял тяжелый шлем. Седые волосы, словно два крыла, обнимали затылок. Они разительно контрастировали с темной макушкой. Нижнюю часть головы, казалось, испачкали белой краской. Через несколько секунд пограничник, надел шлем опять.
– Теперь веришь?
– Ух ты! Продолжай…
– Это было на Лубянке, которая стала Дзержинской, я там тоже в охране стоял. Ну, сплю после смены. И вот проснулся внезапно, сердце как бешеное бьется, майка вся мокрая от пота, аж выжимать можно, а самое главное: не понимаю, почему. Ладно бы, приснилось чего, так ведь ни фига не помню, хоть убей! Такая тоска вдруг навалилась, словно я один во всем метро живым остался. Паршивое ощущение, знаешь ли – реально захотелось просто лечь и сдохнуть. Как и почему из палатки выбрался, не спрашивай, сам не знаю. Помню только: стою на платформе, а из туннеля холодом веет, могильным таким. Пригляделся и вижу – идут. Целая толпа, человек пятьдесят, причем сразу видно, что покойники. Но знаешь, не разложившиеся, нет, наоборот, совсем свежие, как будто только что их укокошили. Все в кровище, обожженные, кости торчат, кожа лохмотьями свисает, некоторые вообще на людей не похожи, но не из-за того, что мутанты, а просто куски мяса. Кто-то руку оторванную несет, кто на одной ноге прыгает, а вторую за собой тащит. Был один с разорванным животом, так он руки перед собой сложил и кишки нес, а они все выпадали. Нескольких, видать, пополам разорвало, и они руками цеплялись за шпалы и ползли. Короче, жуть, даже сейчас передергивает, как вспоминать начинаю. А тогда меня как парализовало: стою и двинуться не могу. Наверное, даже дышать перестал. Самое странное: страха не было. Сам не понимаю почему, но, честно, не было. Была… какая-то, знаешь, безысходность. Или, нет, скорее, обреченность, а еще беспомощность. Как будто ты уже в гробу лежишь и только смотришь, как тебя хоронят. Вроде бы все понимаешь, а изменить уже ничего не можешь… Знаешь, вот сейчас думаю… наверно, это отчаяние хуже всех тех трупов, вместе взятых…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
