– Я закричал. Я, наверное, так кричал, что вся эта кодла, – он мотнул головой в сторону, – повыскакивала!
Кристи только сейчас обратила внимание, что в стороне жмутся полуодетые обитатели адмсектора.
А Рат, между тем, все говорил, и говорил:
– Я их выгнал и сам ушел. Боюсь. Не, не девочки моей. Просто если трону ее, то не выдержу: унесу к себе и никому не отдам. Я с ума схожу, Крис… А этим не верю. Она же кричала, она должна была звать на помощь… А они не слышали, дрыхли! И я не слышал… Крис, я… я проспал ее!..
Собственно, с Ратом ясно. Пусть сбивчиво, но он рассказал все, что пока ей было необходимо, а остальное могло и подождать. Теперь надо собраться и – работать. Эмоции, слезы – это все потом.
– Лень, – обратилась она к охраннику, – Мамбу поторопи, и скажи, чтоб с собой успокоительного захватил, что есть.
С девочкой надо бы закончить побыстрее. Ну где же Алекс? Нет, у нее-то работа всегда найдется, но есть определенные и не ею писанные правила. Так что, Лоре придется дожидаться этих копуш.
Придумал же Рат название – административный сектор! Длинно и казенно. Про себя Кристи называла это место Резиденцией. Она и Рату про него говорила, но тот отверг, а переубеждать его бесполезно, – упрямый, как баран. Хотя Резиденция подходит идеально: именно тут сильные мира сего и работали, и жили. В кабинетах Кристи бывала не раз, и у самого Рата, и у начальника станции, и даже в закутке у Координатора приходилось, но в жилых комнатах – никогда. Вряд ли они сильно отличаются от ее каморки, разве что размером побольше, но она, тем не менее, поймала себя на мысли: а любопытно… Что ж, любопытство – это не порок, а, как поговаривала ее старинная подруга Анечка Воронина, большое свинство. Только где вы встречали нелюбопытного следака? Так что, Кристи просто обязана сунуть свой нос в каждую щель. И с людьми поговорить, записать основное. Только вот зачем? Сейчас явится Алекс и назовет имя убийцы, или нарисует его портрет. И все! Расследование закончено, финита ля комедия. Но нет же! Нам надо, чтоб все было по закону: осмотр – допрос – доказательства. А Алекс, типа, просто главный свидетель обвинения.
Хотя, наверное, Рат в чем-то прав: доказательства нужны. Никто не должен сомневаться в Сашиных способностях. Каждый должен помнить: в случае чего, Грин покажет именно на преступившего закон. Все происходящее – не игра и не подтасовка. Такая вот неотвратимость наказания…
Кристи старалась не смотреть в сторону Лоры. Не то что бы она боялась трупов, нет, живые однозначно опаснее покойников. Просто тяжело осознавать: еще вчера это был человек, а сейчас – куча разлагающейся плоти. А Лору она еще и любила. А кто ее не любил? Удалась у Рата дочка, что и говорить, не в него, в мать-покойницу. Солнышко… Было, да зашло. У какой сволочи рука поднялась?! И Рата жалко, – как он теперь? Такая потеря, – и Алекса – Кристи прекрасно видела, что ему стоят эти «свидетельские показания»… Так, стоп! Сказано же – плакать потом! Сейчас работа!
Кристи решительно вытерла выступившие слезы и приступила к осмотру.
* * *
Алекс с удивлением отметил: для столь раннего часа на станции необычно шумно и людно. Большинство граждан кучковалось неподалеку от входа в туннель. Происшедшее обсуждали не таясь, поэтому гул стоял, как в растревоженном улье.
Он немного понаблюдал за толпой: счастливые люди, говорят друг с другом и не чураются, а потом решительно двинулся вперед.
Кто-то сказал: «Грин идет», и народ моментально замолчал, расступился. Когда-то ему доставляла удовольствие подобная реакция, сейчас же, в очередной раз, стало горько: изгой, про́клятый человек…
Мужчина черной тенью проскользнул в туннель и шагнул в коридор Административного сектора.
Это было, пожалуй, единственное место во всем метро, где бы Алекс хотел оказаться в самую последнюю очередь. Слишком много боли, слишком много воспоминаний, эту боль вызывавших. После полутени на платформе и темноты туннеля свет в помещении был ослепительным. Закружилась голова, Алекс зажмурился, прислонился к стене. Потихоньку, осторожно открыл глаза…
Тьма оглушила практически сразу, в висках застучали молоточки, а сердце зашлось в бешеном ритме…
Свет в коридоре притушен, у входа в кабинет Рата на корточках сидит человек. Он что-то делает с лежащим на полу телом. Потом резко встает, берет рюкзак и быстро уходит…
Больно, как же больно… Голова раскалывается, сил больше нет терпеть. Алекс сжал виски и медленно сполз по стене…
Боль ушла также резко, как и накатила. Яркий, режущий свет, лицо Координатора. Кажется, тот бьет его по щекам…
– Все, хватит, да хватит же! – Алекс оттолкнул руки.
– Ну ты и напугал! Как, видел?
Алекс и сам был удивлен: никогда еще видения не вызывали у него столь сильную боль. Ну, кроме разве что того самого первого раза.
– Бумагу!
Карандаш забегал по листу, словно повинуясь какой-то неведомой силе, абсолютно не зависимой ни от Алекса, ни от его желаний. Линия за линией, черта за чертой, пара минут – и портрет готов. Устало протянул рисунок Координатору:
– Все.
– Найти! – Координатор передал листок одному из бойцов, потом, обращаясь к Рату, отметил: – Чужак, значит, на станции, скоро приведут. И, повернувшись в сторону Грина, добавил. – Свободен!
Алекс презрительно посмотрел на него:
– А вот давай я сам решу, что мне делать и когда свободным быть?! – не хватало еще, чтоб это ничтожество, Координатор, указывал ему, что и как делать!
Мужчина устроился в сторонке, достал бумагу, карандаш. Удивительно, но способности к рисованию открылись у него вместе с появлением этого странного дара. Рисовал он с удовольствием, забывая в это время обо всех своих проблемах и бедах. Рат, зная об этой страсти Грина, включил в их договор соответствующий пункт и бесперебойно снабжал Алекса и бумагой, и карандашами. Правда, ему редко приходилось рисовать с натуры: люди, увидев его за работой, старались скрыться. Алекса и так боялись, а это занятие явно не добавляло ему популярности. А сегодня – такая возможность! Скажите, когда еще он увидит Рата в таком состоянии? Пожалуй, с него он и начнет. А потом на стенку повесит и будет любоваться.
Алекс внимательно посмотрел на своего мучителя: да, сдал он резко. Но сочувствия к нему не было. Говорят, Бог наказывает родителей через детей. Вот и наказал. Но девочку жалко. Хорошая была, красавица. Она и сейчас красивая. Поза – как у спящей, ничего неестественного, волосы разметались… Если бы не эти багровые синяки на шее и на предплечье… Да… Вот Координатор – скотина неменьшая, и сыночек Марк ему под стать. А судьба выбрала Лору… Алекс внимательно посмотрел на парня: хм, плачет. Почему-то стало его жалко. Кажется, они с Лорой дружили? Может, и не такой Марик пропащий, как его отец?
Координатор… Сидит рядом с Марком, обнял парня за плечи, что-то шепчет ему, успокаивает, наверное. Стоп! Может, Алексу показалось? Координатор, глядя в сторону Рата, улыбается? Слегка так, краешками губ? А ведь точно, улыбался: сейчас вот перехватил взгляд Алекса и стушевался. Надо же, ну и скотина! Чему радуется-то?!
Взгляд упал на Председателя. Еще одно чудо-юдо. Алекс не понимал, зачем Рат держит его подле себя? Ведь ни для кого не секрет, что эта пародия на человека никакой не правитель. Так, ширма. Обрюзгший, вечно под кайфом, он и на людях-то появляется раз в год по обещанию. Как, интересно, сейчас-то удалось выгнать его из своей берлоги?
Единственное светлое пятнышко тут – Кристи. Алексу всегда нравилось смотреть, как она работает. Хотя тоже иногда смешно: нельзя же настолько серьезно относиться к своим обязанностям, когда следователь все равно ничего не решает. Как скажет он, Алекс Грин, так и будет. А он никогда не ошибается. Зачем же вся эта суета?
От размышлений отвлек Мамба.
– Всем доброе утро! Привет, художник! Дай-ка, гляну? Слушай, прими заказ на портрет, а то вдруг внуки белыми родятся и не поверят, что дед был самый настоящий негр из далекой Африки!
