Меня до сих пор пинают за то, что в «Метро 2033» люди разводят на станциях костры (по прикидкам критиков, они непременно должны были бы задохнуться от угарного газа), за то, что всего за 20 лет после ядерной войны флора и фауна у меня в романе мутировали до неузнаваемости, и даже появились новые виды разумной жизни, наконец, за то, что, как канючат самые занудные, в случае попадания современных ядерных боеголовок в цели в Москве, метро никого не спасет, а весь город превратится в озеро расплавленного стекла.

«Что это за фантастика?! – нудят до сих пор эти люди на форумах. – Так же не может быть!» Да, так быть не может. Но это потому, что «Метро» – никакая не фантастика, ребята.

Не тщательный просчет времени вероятного времени возникновения мутаций делает книгу достоверной – я два раза в Чернобыле был, я сам знаю, что двухголовых телят там нет. Не объяснение в деталях системы вентиляции станций, которая позволит жечь на них костры. И не умение описать в деталях, как именно нужно вести стрельбу из АКСУ и чем он отличается от АК-47.

Не детали автомата Калашникова важны, а психологические детали. «Калашников» – механизм, про него читайте специальные справочники. А в литературе – и в приключенческой, и в серьезной – дело-то в другом. В том, как себя герои ведут, – как живые люди, или как автору нужно. В этом достоверность.

Но вот после этого спесивого выступления я хочу вам представить книгу, в которой учтены все детали. «Свидетель» – первый настоящий детектив в серии «Вселенная Метро 2033», и мы не хотели доверить такую ответственность абы кому.

«Свидетель» написан двумя самородками портала Metro2033.ru, финалистами нашего прошлогоднего конкурса рассказов, которых эта победа катапультировала в число издаваемых авторов (видите, с некоторыми все-таки происходят чудеса) – Ириной Барановой и Константином Беневым.

Мало того, что они оба – талантливые, у Ирины есть еще и уникальный скилл: она двадцать лет проработала следователем в правоохранительных органах. Материала (материалов), думаю, у нее накопилось предостаточно. Со знанием дела (дел) тут тоже все в порядке. Опыт такой, что многим мужчинам его было бы через край. А женщина – как и ее героиня Кристи, – ничего, выдерживает. И делится. Кому, как не ей, писать детектив?

«Свидетель» будет достоверен на всех уровнях.

После ядерной войны примерно так все и окажется.

Дмитрий Глуховский

9 ноября. 0.45. Где-то в Городе

Из арки полуразрушенной многоэтажки вышел человек, осмотрелся – необходимая предосторожность – и только тогда махнул рукой, словно приглашая кого-то проследовать за ним. Действительно, следом показались еще трое. Сталкеры. Группа медленно, стараясь держаться подальше от стены, прошла до угла, и тут один из них неожиданно остановился и предупреждающе поднял вверх руку. Повинуясь безмолвному приказу, люди тут же заняли оборонительную позицию. Но все было тихо.

– Чего стоим? Кого ждем? – голос был недовольным, людям не терпелось поскорее миновать опасный участок.

– Петрович, действительно, долго стоять будем?

– Тихо вы! Совсем уже нюх потеряли! – цыкнул тот, кого называли Петровичем.

– Да тут и так тихо, как у…

Последние слова потонули в грохоте: стена дома напротив уступила напору времени и ветра, сложилась, рухнула вниз, подняв тучу пыли, перемешанной со снегом и сажей. Люди едва успели отскочить. Мгновение, и наступила пугающая тишина.

– Что за чертовщина? Теперь обходить придется!

– Да уж, домой приду, в Мурино, в церковь схожу. Не иначе Бог отвел.

– Не Бог, а Петрович. У него нюх на такое.

– Не нюх, а слух. Пошли обход искать. Жалко, хорошая дорога была, обжитая.

Группа двинулась обратно. Район был знакомый, изученный, но обстановка менялась ежедневно, если не ежечасно: где-то, как сейчас, рухнет дом, где-то тварь себе лежку облюбует. Нос по ветру держать приходилось постоянно.

Шли преимущественно молча: много ли наговоришь в противогазе, да и обстановочка к беседам не особо располагает. Но совсем молчать стремно, скучно.

– Вот говорили тебе, Косой, не надо ныкаться по таким местам: и идем пустые, и ноги чуть унесли, – подал голос один из сталкеров.

– Ты много чего говоришь, да только все не по делу.

– Тише вы! – крикнул Петрович. – Слышите?

– Вроде стонет кто, – произнес тот, кого назвали Косым.

Стон раздавался со стороны разрушенного торгового павильона. Отряд быстрым шагом направился к месту обрушения. Пара вояк заняла круговую оборону, двое других принялись разгребать кирпичи. Еще немного, и из-под завала показалась рука.

– Еще один! – крикнул сталкер, разгребающий завал с другого края.

– Жмуры, оба. Один, видать, только что преставился. Царствие им небесное… Мужики, обыщите. Документы, какие есть, забирайте, потом сообщим, кому надо; хабар, тоже берем, не пропадать же добру. Да завалим их обратно.

В этот момент один из разведчиков гадливо отскочил от трупа и плюнул в сторону, начисто забыв, что на нем противогаз:

– Мама родная! Тфу, да то ж веганцы…

Спустя три часа рапорт Петровича вместе с найденными у покойников бумагами лег на стол заместителя начальника службы безопасности Северной Конфедерации Андрея Мороза.

5 ноября, 15.25. Перегон между станциями

Гражданский проспект и Девяткино, сторожка.

Мазай с любопытством разглядывал неожиданного гостя: мужчина был худ, грязен и, по всей вероятности, очень слаб.

– Что смотришь, дед? Ты уж решай скорее, что делать-то со мной… – голос человека дрогнул. Он действительно очень устал – переход по зараженному радиацией и полному тварей городу дался ему с трудом.

– Дед… Хм… Хотя, для тебя, наверное, и вправду дед… А я ведь помню тебя. Андрей, кажется? Значит, жив еще, – последняя фраза прозвучала как констатация некоего, не совсем приятного, факта.

Гость понял это по-своему, усмехнулся:

– Угу. Живее не бывает. Дед, ты определяйся. Не, я и в самом деле без претензий, все равно хана. Посплю тут, ладно? Разморило. Тепло…

Андрей ничуть не лукавил, ему действительно было сейчас все равно: внутри словно что-то сломалось, сдулось; то напряжение, которое питало его силы и благодаря которому он еще был жив, ушло. Из всех желаний остались только два – спать и есть. Причем спать, почему-то, хотелось сильнее.

– Вон туда ложись, там за стеной печка. И не бойся, не выдам. Рванину свою скидовай и в печь суй сразу же. Топить буду – сожгу, вшей мне тут без надобности.