— Красиво плетёт, зараза, — поморщившись, проговорил Смирнов.

— Как бы не пересластил, — добавил с усмешкой Зайцев, с прищуром смотревший на гонца.

Переводчиком у Смирнова был один из тунгусов-стрелков. Хотя некоторые из ангарцев уже могли разговаривать на местных языках, сейчас нужна была гарантированная чёткость перевода. Бурятский князь, как оказалось, уже был готов к походу, обеспечив лошадьми, в том числе и вьючными, и ангарцев. К исходу четвёртого дня пути в районе современного Улан-Удэ ангарцы вышли к становищу своего союзника. После небольшого отдыха и пополнения запасов пищи ангарцы готовились к продолжению похода, к счастью, уже верхом.

— Пошли! — Шившей, наряженный в парадный доспех и потрясая зажатым в руке устаревшим уже в Ангарии ружьём, махнул плёткой в западном направлении.

Не добирающее количеством воинов даже до тысячи войско под непосредственным командованием его единственного сына Очира немедленно двинулось. Так же обряженный в доспех наследник старого Шившея напряжённо покачивался в седле, крепко сжимая ружьё в руках. Остальную семью свою, двух жён и пять дочерей, вместе со слугами, старый вождь отослал поближе к посёлку ангарцев на берегу Байкала. Уговаривать или подкупать Шившея, чтобы тот выступил против Гомбо Иэлдена, не пришлось. Наоборот, приходилось постоянно сдерживать бурята, дабы тот не начинал приготовления ранее оговоренного.

— Я сам скину его с коня! Заберу его жён и коней, возьму его пастбища, — приговаривал Шившей, усмехаясь и показывая редкие зубы.

Смирнов и Усольцев переглянулись, несколько удивлённые боевым духом старого бурята. Но в одном Шившей слукавил. Обещая две тысячи воинов, он привёл лишь чуть более семи сотен всадников. Из них немногим более четырёх сотен были его собственными воинами да дружинами его мелких вассалов. Остальные составили сборные отряды его родственников, которых он соблазнил возможностью пограбить становище Алтан-хана. У Смирнова же в отряде было сорок два человека ангарцев — морпехов и переселенцев — да чуть более сотни тунгусов и приангарских бурят. Их вооружение было довольно пёстрым: у лучших стрелков были новые винтовки, у многих — старые ружья, у половины — луки и копья, у каждого на боку висела добротная сабля. Шившей удивился чёткому шагу подходивших в две колонны ангарцев и их единообразной одежде. На паре десятков лошадей были навьючены доспехи и боеприпасы. У каждого бойца был свой вещевой мешок, в котором хранился небольшой запас пищи, кое-какая утварь и патроны. Вид ангарского войска для бурята был необычен, ведь он привык к пестроте своих отрядов.

До пределов владений Алтан-хана было не более двухсот километров по лесостепи, которую пересекали мелкие речушки и ручейки, южнее их становилось всё меньше и деревья росли всё реже, переходя в невысокий кустарник. В среднем течении Селенги, близ Гусиного озера, небольшая армия встретила группы Саляева и Матусевича, которые, пересев на приготовленных для них коней, присоединились к походу.

— Ну чего, Ринат, как он? — Смирнов показал на покачивающегося в седле Матусевича, который ехал немного впереди колонны.

— Нормально, — пожал плечами Саляев. — Хороший он мужик. Только понял я это, когда мозги у него на место начали вставать.

Полковник многозначительно кивнул.

— Из авангарда скачут. — Зайцев, осадив коня, указал Смирнову на приближающихся всадников.

С вершины зеленого холма с ровно растущей травой, что издали была похожа на бильярдное сукно, буквально скатывались два бурятских конника.

— Опа! — воскликнул Ринат, когда один из них упал с коня и более не поднимался, а второй, отчаянно махая рукой, настёгивал коня, пытаясь поскорее достичь своих.

— Етитская сила! — просипел Смирнов, увидев, как на вершине холма стало собираться множество всадников, как взметнулись копья и заколыхались чужие стяги, затрепетали на ветру бунчуки.

— К бою! — Зайцев, исполняя приказ полковника, гарцевал на жеребце у ангарской колонны.

Стрелки готовили оружие к стрельбе, всадники Шившея разделились и встали по флангам, прикрыв ангарцев, занимавших центр. К счастью, отряд был застигнут врагом на возвышении, тогда как противнику пришлось бы под огнём преодолевать протяжённую ложбину. Чуть погодя от вставших на противоположном холме чужаков отделился один всадник и неспешно направил коня к ангарскому войску.

— Ваську ко мне! — Смирнов позвал своего переводчика и отчитал бурята, который прибежал из первой колонны стрелков, по пути заправляя под одежду крестик: — Будь при мне, Вася, настреляешься ещё!

Через несколько минут подъехавший к ангарцам неприятельский воин начал громко выкрикивать одну и ту же фразу. Смирнов с интересом наблюдал за ним: щупловатый, невысокий воин в войлочном доспехе с нашитыми металлическими пластинами и кольцами, на ногах — мягкие кожаные сапоги рыжего цвета, на голове та же войлочная шапка с железной бляхой, в руках всадник сжимал древко с треугольным стягом серого цвета с бунчуком из конского волоса. Оружия при нём не было, стало быть, традиция посылки парламентёров тут в чести. Бурят Василий в ответ проорал ему что-то, и тот, спешившись и ведя коня за уздечку, подошёл к Смирнову.

— Он приглашает нашего начальника в юрту Гомбо Иэлдэна. Они хотят с нами поговорить, прежде чем заговорит их железо, — перевёл слова воина бурят.

— Я пошёл. — Полковник убрал свой пистолет в карман куртки и, кивнув буряту, направил коня в ложбину.

— Андрей Валентинович, стоит ли? — крикнул ему в спину Зайцев.

— Стоит, Роман! — тут же ответил Смирнов.

Когда пошёл третий час отсутствия полковника, Шившей, подскакав к Зайцеву, посоветовал тому атаковать врага.

— Они убили его, — убеждал он Романа. — Надо их наказать! Ваши ружья достанут до тех всадников, — плёткой показал он на нескольких воинов на гребне соседнего холма.

— Подождём ещё немного, — твёрдо сказал Зайцев. — Он знал, что делал.

Между тем воины, собравшие по округе жалкий хворост, начинали запаливать костры. С той стороны никакого движения не было, доносилось лишь конское ржание. Не в силах далее ожидать, когда окончательно стемнеет, Зайцев решил выступать. Он уже пригласил к себе ангарских сержантов, а также союзников Шившея и Очира, чтобы начать обстрел врага, вынудив того атаковать первым и попасть под плотный огонь винтовок. Приготовили и миномёт, сделанный на Железногорском руднике по схеме профессора Сергиенко. Однако вскоре вернулись Смирнов и переводчик. Полковник выглядел не лучшим образом, он явно устал, да и был какой-то смурной.

— Ну что, как? Разойдёмся или устроим заварушку?

— Короче, слушай. Этот Алтан-хан — подданный московского царя, я смотрел грамоты. У него были посольства из Москвы, Томска, они сами, говорят, ездили к белому царю в столицу. А среди вещей — золотые кубки работы московского золотых дел мастера Евфимия. Там клеймо.

— О чём договорились-то? — несказанно удивился Роман.

— Всё нормально. Расходиться не будем, раз пришли. Поскольку мы союзники Москвы, а они её данники, то воевать нам не с руки — непонятки будут обязательно.

— А что насчёт нападений на группу Миронова? — озабоченно проговорил Зайцев. — Тоже всё нормально? Так и оставим?

— Придётся оставить пока. Гомбо принёс свои извинения и за них, и за сегодняшнего убитого бурята. Он подарил нам Шившея с потрохами и его кочевьями и готов пригнать нам табун в две сотни голов.

— Ох ты, ничего себе! Но он и для себя ведь что-то попросил?

— Конечно, — спокойно сказал полковник. — Просил вместе с ним пошугать джунгар, которые разоряют его кочевья. — А сейчас извини, я вздремну, что-то устал да и переел — Гомбо в меня буквально впихивал всё подряд.

Следующий месяц прошёл в рейдах по пограничным землям на западном фасе владений Алтан-хана хотогойтов. Сборная армия разбила несколько разведывательных отрядов джунгар. Все они были по паре-тройке сотен воинов, и только один, последний бой пришёлся на крупный отряд, под тысячу всадников. Как ни требовал Смирнов хоть некоего плана боя и согласования действий, Гомбо не желал это слушать. Вся доблесть воина заключалась в яростном натиске да в стремительной атаке. Шившей, пораженный новостями, действовал так, как скажет полковник. Но вот сын его, Очир, был не такой. Он был крайне недоволен тем, что их род Алтан-хан передал пришельцам с севера. Поэтому он бросался в атаку, увлекая остальных всадников вслед за Гомбо. Так было и в последнем бою. Прекрасно знавшие местность джунгары, к тому же отлично использовавшие разведку, всё же были биты. Исход сражения решила быстрая конная атака на застигнутых в скалистом ущелье джунгар. Отряд Очира безоглядно бросился в бой, и несколько сотен бурят схлестнулись с врагом в тесной горловине между скал. Только помощь стрелков-ангарцев и воинов Гомбо спасла ситуацию. Однако буряты понесли чудовищные потери, был убит и сам Очир, и сотни его воинов. Лишь несколько десятков их вышло из ущелья живыми. Смирнов был в ярости, для него это было немыслимо — вот так глупо погибнуть!