– Боже, О’Брайн, выброси это из головы, – пробормотала она про себя, сворачивая на подъездную дорожку у родительского дома. Желая избавиться от настойчивого видения, Кайли начала мотать головой из стороны в сторону. Только после того, как она завела машину в гараж и дошла до двери, ведущую в кухню, О’Брайн успокоилась и жалобно хмыкнула:

– Мне просто необходимо с кем-нибудь переспать.

Как обычно, на кухне семьи О’Брайн царил божественный запах. Свежеиспечённые булочки наполнили своим ароматом весь дом, и Кайли глубоко вдыхала запах своего детства. Даже на фоне приближающихся сумерек интерьер кухни был насыщенного жёлтого цвета. Безделушки и растения занимали всё свободное место. Кайли часто удивлялась тому, насколько маленькой эта кухня ей кажется сейчас, когда она выросла, и какой большой она казалась ей в детстве; забавно, как так получилось.

– Мам? – позвала она, остановившись, и подняла крышку огромного горшка, который медленно томился на плите. Вооружившись огромной ложкой, Кайли зачерпнула немного душистой говядины с овощами, и подув на них, отхлебнула чуть-чуть из ложки, пробуя блюдо на вкус. Она закрыла глаза, наслаждаясь воспоминаниями, навеянными этими вкусами и запахами.

– И как тебе? – Кэролайн О’Брайн энергично вошла в комнату, как она это обычно делала, с перекинутым через правое плечо кухонным полотенцем. Когда-то она была натуральной блондинкой, а теперь красила волосы в светлый цвет, поскольку не хотела казаться седой. Пшеничные прядки аккуратно ложились ей на плечи, обрамляя вырез голубого свитера и покачиваясь в такт шагу. Кэролайн по-прежнему удавалось выглядеть стройной в джинсах и поношенных тапочках, с которыми она никогда не расставалась.

Кайли мысленно отметила про себя, что надо подарить маме новую пару на «День матери». Кэролайн была ниже дочери, но при этом с лёгкостью можно было определить, насколько привлекательно она выглядела в молодости, ведь даже в шестьдесят Кэролайн сохранила свою красоту. У обеих – матери и дочери – были потрясающе голубые глаза; из всех детей Кэролайн лишь Кайли унаследовала их.

– Может, добавишь ещё соли? – Кайли сняла куртку и повесила её на стул.

Кэролайн в шутку шлёпнула дочь кухонным полотенцем:

– Ты всегда это говоришь. И, будь добра, повесь куртку в шкаф.

– Мам, и всё равно нужно добавить соли, – Кайли сделала так, как ей сказали, снова ощущая себя двенадцатилетней девочкой.

Кэролайн ещё раз посолила блюдо:

– Если твой отец скажет, что я пересолила ужин, ты будешь крайняя.

– Да, но стоит мне заговорить тонким, как в детстве, голоском и назвать его папочкой, и он уже не будет на меня сердиться.

– Что ж, раньше это всегда срабатывало.

Это добродушное подшучивание Кайли больше всего ценила в их с матерью отношениях. И это досталось им нелегко. Среди четырёх детей четы О’Брайн Кайли была самой младшей, и она не получала так много внимания, как ее старшие братья и сёстры… Кэролайн была постоянно занята: то куча обязанностей по дому, то какие-то недоразумения со старшими детьми, которые надо уладить. Поэтому Кайли научилась использовать всё то время, которое мать могла ей уделить. Но когда самая младшая из всех О’Брайн наконец-то осознала собственную ориентацию во время учёбы на предпоследнем курсе колледжа, её серьёзно обеспокоил вопрос: говорить ли об этом родителям? Кайли была уверена, что своим признанием она забьёт поглубже тот «клин», который мешал ей и матери стать подругами. Но к великому удивлению, вместо этого, её откровенность их только сплотила.

– Я люблю тебя, несмотря ни на что, Кайли Джейн, – сказала тогда Кэролайн, глядя на неё глазами, полными слёз. – И я люблю тебя ещё больше за то, что ты настолько мне доверяешь, что смогла рассказать об этом.

Так начался этап их зрелых отношений.

– Когда мы снова пойдем в какой-нибудь ресторанчик? – спросила Кэролайн у дочери. Каждый месяц они обязательно ходили в ресторан, и только вдвоём, но в прошлый раз у них что-то не получилось. – Совсем скоро мне понадобиться взрослая компания.

– Хочешь отдохнуть от роли бабушки?

– Да, – Кэролайн рассеянно помешала говядину с овощами. – Я люблю моих внуков, и я вовсе не против посидеть с ними, но бывают такие дни, когда мне хочется выпить бокал вина в приличном ресторане и пообщаться с компанией взрослых. Ну, или, по крайней мере, с людьми, которые не носят на голове наушники, – она посмотрела на дочь с притворно-угрожающим выражением лица. – И если ты скажешь своим брату и сестре хотя бы слово из того, что я сейчас сказала, я стукну тебя этой ложкой.

Кайли рассмеялась:

– Пусть это будет нашим маленьким секретом. А ужин мы устроим на следующей неделе. Не знаю, сколько свободных вечеров у меня будет на этой неделе.

– Ах, да. Всё верно. Я и забыла. Как тебе твоя новая начальница?

Кайли, тем временем, сервировала стол на троих:

– Пока не знаю, что сказать, но, кажется, она своё дело знает.

– Это хорошо. Она приятна в общении?

– Затрудняюсь ответить. Со мной она была доброжелательна, вот только она почти всё время отсутствовала – у неё было много встреч с высшим руководством компании, ей нужно было всем представиться, так что я видела её всего ничего. Лучше подождать некоторое время и только потом я смогу дать ей однозначную оценку.

– Это всегда непросто, особенно после начальника, который тебе нравился. Но я уверена, всё наладится само собой.

– Да, ты, возможно, права. Она уже приняла крутые меры против тех, кто отлынивает от своих обязанностей, так что я, возможно, знаю некоторых агентов по продажам, которые её возненавидят. Но ведь именно этим и должен заниматься управляющий региональными продажами, верно? Управлять? – Кайли достала из буфета серебряные приборы. – У неё с Мик возникла небольшая проблемка.

– Из-за чего? – Кэролайн оторвала взгляд от тарелок, в которые она накладывала тушеное мясо и овощи, и вопросительно посмотрела на дочь.

Кайли улыбнулась. Мик очень нравилась её матери, которая относилась к ней как ко всем своим детям. Так повелось с того момента, когда Кайли и Мик учились в старших классах школы. Далеко неблагополучная обстановка в доме у Мик, привела к тому, что большую часть времени она проводила в семье О’Брайн. Рэмси всегда любила и уважала родителей Кайли, и даже теперь, спустя столько времени, Мик по-прежнему считала их своими настоящими матерью и отцом.

– Просто небольшое недоразумение с отгрузкой вещей, но они умудрились всё испортить, – почему-то Кайли хотелось защитить Гретхен, несмотря на ту холодность, с которой та отпустила её домой. О’Брайн знала, что, если она расскажет матери эту историю с коробками с точки зрения Мик, то мать сразу же станет на сторону подруги, а к Гретхен будет относиться с подозрением, и этот факт беспокоил Кайли. – Но я уверена, они смогут всё исправить.

Несколько минут они накрывали на стол молча, прежде чем Кэролайн вновь заговорила:

– Можешь в это поверить? Уже май, – и она посмотрела в окно на пробивающиеся из земли стрелки зелени, легко представляя себе, где какие цветы вырастут в следующем месяце на заднем дворике их дома.

– Невероятно, – Кайли поставила на стол корзинку с булочками и достала из холодильника молоко. – Совсем скоро утроим наш ежегодный пикник в честь «Дня памяти павших[16]».

Кэролайн выглядела ошеломлённой:

– Боже мой! Ты права.

– Мам, впереди ещё целый месяц. Не разводи панику.

Кэролайн уже рыскала в ящике с мелочёвкой в поиске какого-нибудь блокнотика.

– По крайней мере, я могу начать составлять список, – пробормотала она, обращаясь больше к себе, чем к дочери.

Кайли закатила глаза, а затем тихо засмеялась.

– Мам, расслабься. Всё будет хорошо. Как и всегда. – Поцеловав мать в щёку, она подвела её к столу. – Присядь. Я позову папу.

– Кайли! Кайли, давай к нам.