Хотя многие медики возмущались действиями анти-наркотического подразделения, некоторые его оправдывали. Доктор Александр Ламберт (1861-1939), президент Американской медицинской ассоциации в 1919 году, полагал, что амбулаторное уменьшение дозы большинству пациентов – нечестный и бесполезный метод, обреченный на провал. Он лишь помогал коррумпированным, сбывавшим наркотики врачам скрывать свои незаконные операции. (В тот период был распространен метод лечения наркомании Ламберта, который заключался в радикальном лишении наркотика и лечении белладонной и гиосциамином). Похожую точку зрения высказал врач, лечивший наркоманов в Городской больнице Филадельфии. Он писал, что частный врач, берущийся за лечение наркомана, в то время как пациент продолжает работать, – это или супер-врач, или глупец, или нелегальный продавец наркотиков. Подразделение контроля над выполнением «сухого закона», заручившись решениями судов, начало новую кампанию давления на пункты раздачи наркотиков и амбулатории. В 1921 году оно выпустило короткую, но популярную листовку, основанную на заключениях небольшого комитета Американской медицинской ассоциации. В ней утверждалось, что наркоманов следует лечить, изолируя их от общества. Хотя листовка не имела никакого юридического статуса, ее использовали для закрытия амбулаторных клиник, которые к концу 1921 года окончательно прекратили свое существование. Через тридцать лет один из обозревателей написал: «Многие специалисты отмечали, что благодаря этой единственной, почти забытой листовке мы имеем современную картину преступности и большую часть проблем с наркотиками». Закрытие амбулаторий вынудило их пациентов стать мелкими торговцами наркотиками. В 1952 году журнал «Харперс» писал: «Чтобы продать достаточно наркотиков и заработать себе на дозу, они выбирали самый легкий путь – делали наркоманами юных, несведущих, разочаровавшихся подростков. Один единственный бюрократический шаг, не санкционированный Конгрессом, уничтожил все заслуживающие внимания попытки – за исключением принудительной госпитализации – рассматривать наркоманию как медицинскую проблему, а не как преступление». Жестокость карательного лечения в США была усилена постановлением Верховного суда от 1922 года, гласившего, что при лечении врач не должны выписывать наркоманам наркосодержащие препараты даже в уменьшающихся количествах. Закон Джонса-Миллера об импорте и экспорте наркотических веществ от 1922 года еще более ограничил поставки наркотиков и усложнил их в формальном отношении. Закон Портера от 1924 года запретил производство и медицинское использование героина.
Последствия этих шагов были тяжелыми. С июня 1922 года по июнь 1923 было предъявлено 4194 обвинения, по ним было назначено тюремное заключение общим сроком 4692 года и штрафы общей суммой 291 690 долларов. Людей с наркозависимостью отрезали от медицинского обеспечения, они были вынуждены приобретать наркотики по нелегальным каналам. К 1923 году почти половина заключенных в военной тюрьме Ливенуорт, штат Канзас, были осуждены за наркотики. Если не принимать во внимание постановления1880-х годов против курения опиума, в 1914 году, до принятия закона Гаррисона хранение наркотиков считалось уголовно наказуемым преступлением только в шести штатах. К 1931 году хранение кокаина запретили уже тридцать шесть штатов, тридцать пять – хранение опиатов, в восьми запрещалось иметь шприцы. После принятия закона Гаррисона уголовные наказания ужесточились и на федеральном уровне. В 1922 году Федеральный совет по контролю над наркотиками принял постановление определить количество опиума, кокаина и их производных, необходимых для медицинских целей, и разработать соответствующие импортные квоты. Хранение наркотика без назначения врача рассматривалось как предполагаемая улика, свидетельствовавшая о владении контрабандным товаром. Таким образом, хранение наркотика также становилось федеральным преступлением, и все наркоманы стали преступниками. Мало того, что наркоманию начали считать преступлением, правоохранительные органы заставили практически всех наркоманов действовать преступными методами. В 1924 году британский дипломат докладывал из Вашингтона: «Медицинская наука признает наркоманию, как специфическую болезнь, поэтому большая часть ее жертв страдают невинно. С другой стороны, полицейские власти в лице [нью-йоркского] комиссара рассматривают этот феномен как сознательный порок, с которым нужно бороться карательными мерами».
Такая ситуация создавала благоприятные возможности для людей типа Арнольда Ротштейна (1882-1928). Он был азартным игроком с феноменальными способностями, который за один день выиграл на скачках 825 000 долларов. Ротштейн сделал одно состояние на ипподромном мошенничестве, второе – на контрабанде виски в ранний период «сухого закона» и содержал такое печально известное заведение как «Хлопковый клуб», где шла незаконная торговля спиртным. Он вкладывал прибыли в недвижимость, акции и облигации и был одним из первых бизнесменов Америки, кто начал отмывать деньги. В числе его подчиненных был небезызвестный Чарльз („Счастливчик“) Лючиано (1897-1962), которого впервые арестовали в 1916 году за уличную торговлю героином. Как и все игроки, Ротштейн с юности курил опиум. Он понял, что законы Джонса-Миллера и Портера от 1922-1924 годов предоставляют ему счастливую возможность. Начиная с 1925 года, располагая прибылями многочисленных преступных организаций, Ротштейн посылает в Европу курьеров, чтобы те скупали опиаты и кокаин, и использует контакты с преступным миром по всей стране для сбыта приобретенных наркотиков. Он был влиятельным лицом в Тамани-Холл [28]и пользовался положением для прикрытия своих операций. Скоро Ротштейн стал ведущим наркоторговцем США. Цифры перехваченных грузов указывали на возросший объем поставок наркотиков, хотя большая часть контрабанды Ротштейна прошла незамеченной. С июня 1925 по июнь 1926 года таможня США конфисковала около 204 килограммов опиума, 19 килограммов морфина, 1,6 килограмма героина и 4,5 килограмма кокаина. Для сравнения: с июня 1927 по июнь 1928 года количество конфискованных наркотиков составило 1070 кг опиума, 41 кг морфина, 12 кг героина и 13 кг кокаина. Нью-йоркский журналист так описывал хаос, царивший в конторе Ротштейна со множеством непрерывно звонивших телефонов: «Он постоянно выкрикивал команды покупать недвижимость и продавать ее, продавать акции, делать ставки на лошадей, дать взаймы или потребовать обратно деньги, расплатиться или забрать долги». Ротштейн ненавидел людей. Он говорил, что большая часть человеческой расы – идиоты, и что он никогда не имел дела с человеком, если не был уверен, что тот проиграет.
Крупномасштабные действия организации Ротштейна не шли ни в какое сравнение с мелкими преступлениями, которые вынуждены были совершать наркоманы в США, чтобы добыть наркотик. Тем не менее, эти преступления, на которые наркоманов толкнули запреты, укрепляли миф о том, что опиаты имеют врожденную злую силу превращать добропорядочного гражданина в правонарушителя. Одним из примеров этого широко распространенного в Америке мнения был доклад специального комитета, назначенного в 1923 году губернатором штата Нью-Йорк. Этот доклад приводится в изложении «Журнала Американской медицинской ассоциации».
«Большинство наркоманов являются преступниками с криминальным прошлым. В действительности, наркомания так тесно связана с преступностью, что ослабление полицейского контроля над одним означало бы поощрение другого. Поэтому все наркоманы должны быть подвергнуты принудительному лечению в изоляции, преступники – в специальных учреждениях, а наркоманы, не являющиеся преступниками – в государственных, общественных или частных клиниках. Комитет полагает, что тип уголовника-наркомана представляет собой или преступника, ранее не имевшего наркозависимости, или наркомана, арестованного во время совершения преступления. Когда уголовник-наркоман попадает в исправительное учреждение, он должен быть подвергнут принудительному лечению».
