Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Альфонс Доде (1840-1897) в романе «Набоб» изобразил Олифа в лице доктора Роберта Дженкинса. В романе он выведен как самый деловой мужчина в Париже, широкоплечий и «крепкий, как дуб», распространявший знаменитые «жемчужины Дженкинса» – гранулы на основе мышьяка. Доде (живший в доме Морни) описывал пациентов этого модного врача: это были сливки общества, среди них – много политиков, финансистов, банкиров, депутатов, несколько художников. Все они «входили в высшие круги Парижа, были бледными, с горящими глазами, объевшиеся мышьяком, как голодная мыши, но жаждавшие яда и жизни». Задачей Дженкинса было «обеспечить их горючим», придать новые силы измученным и пресытившимся мужчинам. Мышьяк создавал постоянную эрекцию, «они умирали, как настоящие мужчины». Среди пациентов в романе выделяется великолепный герцог де Мора – бесстрастный и невозмутимый человек из высшего общества, «который мог бы составить конкуренцию самому дону Жуану и который любой ценой старался поддержать свою репутацию». В бизнесе и политике Морни был циничен и недоверчив, но стал жертвой Олифа из-за стремления поддержать свою сексуальную энергию. К середине 60-х годов он уже не мог отказаться от мышьяка. В 1865 году Мериме писал, что Морни болен анемией, осложненной абсурдными лекарствами одного английского доктора. По словам Мериме, Морни смертельно устал, но не от болезни, а вследствие морального и физического истощения, в связи с которым вынужден принимать английскую разновидность наркотика, более опасного, чем все остальные. Через несколько дней Морни скончался. Согласно биографу, назвавшему Олифа опасным преступником,– герцог нуждался в возбуждающих «жемчужинах», чтобы обманывать свою жену. Доде сравнивал Олифа-Дженкинса с Кастеном, французским врачом, который первым использовал морфин в качестве орудия убийства.

Несмотря на эту трагедию, в «Медицинском словаре» (1882) сэра Ричарда Квейна мышьяк значился в списке возбуждающих средств вместе с каннабисом, стрихнином и фосфором. Первое издание этого справочника разошлось тиражом 33 тысячи экземпляров. Левин писал, что в Австрии, Франции, Англии и Германии было много людей, употреблявших мышьяк. «Иногда они начинали применять это вещество из любопытства, иногда – прочитав какую-нибудь книгу, но чаще – из-за простого подражания, которое служит источником множества глупостей». Мышьяк был модным косметическим средством. Он широко использовался женщинами и девушками в некоторых европейских школах-пансионах, где под медицинским наблюдением его добавляли в пищу. Левин также описывал употреблявших мышьяк актрис и «служительниц Венеры». «Свежий цвет лица, округлые формы, гладкая кожа и блестящие волосы являются той приманкой, которая ведет к использованию мышьяка». В южных штатах США мужчины и женщины, употреблявшие это вещество, добавляли его в кофе.

Вероятно, их пример оказался заразительным для Джеймса Мейбрика (1839-1889). У этого ланкаширского торговца хлопком, долгое время жившего в США, к 70-м годам выработалась зависимость от мышьяка, который он применял без медицинского назначения во все увеличивающихся дозировках. Мейбрик использовал это вещество в качестве возбуждающего средства, получая его вместе с тоником, который почти ежедневно поставлял ему покладистый ливерпульский аптекарь. На суде аптекарь свидетельствовал: «когда он входил ко мне, я выполнял заказ просто по его знаку или движению. В последние заказы я добавлял на семьдесят пять процентов больше мышьяка, чем в первые: начинал с четырех капель, а закончил семью. Он просил об этом несколько раз на дню. В последнее время он покупал у меня очень часто». Мейбрик патологически заботился о своем здоровье, и все же умолчал о своей зависимости на консультации у врача по поводу расстройства пищеварения. Как и фотографу из Новой Шотландии, он не мог и думать, чтобы отказаться от мышьяка. За два месяца до смерти Мейбрик проговорился ливерпульскому торговцу, сэру Джеймсу Пулу (1827-1903), что пристрастился к ядовитым веществам. Пул ответил: «Как ужасно. Разве вы не знаете, мой друг, что чем больше их принимать, тем больше требуется. Вы будете пользоваться ими, пока они не сведут вас в могилу». Совет оказался напрасным. Мейбрик почувствовал себя плохо, когда принял двойную дозу стрихнина, прежде чем отправиться на скачки в Виррал. Он умер через две недели. Скорее всего, его убил гастроэнтерит. В последние недели жизни врачи лечили его стрихнином, мышьяком, пилокарпином, крушиной, беленой, морфином, синильной кислотой, папаином, иридином и другими токсичными препаратами. Тем не менее, власти возбудили дело об убийстве. Мейбрик был женат на женщине из Алабамы, Флоренс Чандлер (1862-1941), которую обвинили в убийстве. Граф Дерби отмечал:

«Последние несколько дней газеты заполнены сообщениями о ливерпульском отравлении, которое становится сенсационным судебным процессом. Преступницей является миссис Мейбрик, американка по происхождению – молодая, вышедшая замуж за человека, вдвое старше ее. У нее была интрига с неким Брирли, о которой подозревал муж, и это предоставило суду мотив убийства. Она отравила мужа мышьяком, искусно подобрав препарат, который он принимал в лечебных целях. Процесс длился неделю, возглавлял его [сэр Джеймс Фицджеймс] Стивен. В вине миссис Мейбрик можно не сомневаться, но по какой-то причине толпа приняла сторону обвиняемой, люди оскорбляли и освистывали судью. Не окажись на месте полиции, они предприняли бы попытку освободить ее».

Эти заметки отражают точку зрения властей, выдвинутую для широкой публики. На самом деле Флоренс Мейбрик осудили и поместили в тюрьму за нарушение супружеской верности. Определенно, зависимость ее мужа от мышьяка не была чем-то необычным. Аптекарь на суде подтвердил, что у него имелись и другие клиенты – бизнесмены с ливерпульской биржи – регулярно покупавшие у него тоник с мышьяком. Он рассказал, что в аптеку постоянно, несколько раз в день заходили до шестнадцати человек.

Эфир был редким случаем, когда наркотик использовался первоначально в качестве стимулятора, а уже затем – в медицинской практике. Еще в XIII веке было известно, что при реакции серной кислоты с этиловым спиртом выделяется опьяняющее вещество. После 1730 года оно стало называться эфиром. В начале XIX века ораторы, выступавшие на публике, использовали это вещество для поддержки своего ораторского искусства. На обеде в 1827 году английский политик Уильям Хаскиссон (1770-1830) упомянул, что к помощи эфира перед выступлениями прибегали граф Ливерпульский (1770-1828), премьер-министр с 1812 года, и бывший министр иностранных дел в его кабинете, лорд Каслри (1769-1822). Но, как правило, этот наркотик употребляли для удовольствия. В 1842 году к Кроуфорду Лонгу, врачу из города Джефферсон, штат Джорджия, в доме которого собиралась местная молодежь, обратились его друзья. Они пристрастились к закиси азота (веселящему газу), так как других развлечений в городе почти не было. Веселящий газ трудно было перевозить, и поэтому – трудно достать. Лонга попросили помочь, но у него не было веселящего газа. Однако он знал, что умеренные дозы эфира вызывали эйфорию и ощущение тепла в теле. Большие дозы приводили к онемению тела, ощущению покалывания и расстройству восприятия. При еще больших дозах наступала потеря сознания. Он передал друзьям небольшие дозы вещества, чем положил начало увлечению местной молодежи эфиром. Английский врач позже писал, что в Джефферсоне юноши и девушки вдыхали газ, кружились и веселились. После подобных развлечений Лонг часто обращал внимание на синяки, царапины и ушибы, которые не чувствовала опьяненная молодежь. Ему пришло в голову, что такую же нечувствительность к боли пациент должен был испытывать под ножом хирурга. Чтобы проверить свою идею, Лонг в 1842 году вырезал пациенту опухоль шеи, используя эфир в качестве обезболивающего средства. Воодушевленный благополучным результатом, Лонг продолжал применять это вещество в последующих операциях, хотя из-за дефицита эфира в сельской местности сообщил о своем успехе только в 1849 году.

37
{"b":"156180","o":1}