Всхлипнув, она вырвала руку и бросилась прочь из комнаты. Промчавшись по нижней веранде и сбежав по лестнице, она оказалась на тропинке, ведущей к пляжу. Уже стемнело, а ночь была безлунной, и Мейбл едва не упала, споткнувшись о выступающий из-под земли корень дерева. Сердце ее сжал холодок страха. Она почувствовала себя затравленным зверем, за которым охотится коварный корсиканец. Он заманил жертву в ловушку и не собирается отпускать.

Едва различая дорожку, Мейбл шла на шум прибоя, однако вскоре ей пришлось остановиться, потому что в потемках она забрела в заросли невысокого кустарника. Проплутав минут пять, она все же нашла идущую под уклон тропку и вскоре ощутила под ногами песок. Пройдя через пляж к самой кромке воды, она остановилась. Перед ней до самого горизонта расстилалась спокойная морская гладь.

Мейбл стояла на берегу, испытывая острую тоску по сыну, по их прежней размеренной жизни в окрестностях Бирмингема, разительно отличавшейся от ее нынешнего двусмысленного существования в качестве жены человека, влюбленного в другую женщину...

— Вот ты где! — внезапно прозвучал сзади хриплый мужской голос.

Она вздрогнула, издав сдавленный звук, и обернулась, чувствуя легкую панику. Виктор уже стоял за спиной.

— Что с тобой происходит? Неужели ты боишься меня? — Он осторожно тронул жену за плечи и попытался пошутить: — Думаешь, я последовал за тобой, чтобы задушить и бросить в море?

— Оставь меня... — слабо прошептала Мейбл, передернув плечами.

— Нет, здесь я тебя не оставлю. Идем обратно в дом.

— Не хочу...

— Глупости! — сердито возразил Виктор. — Не надейся, что я брошу тебя на берегу в таком состоянии.

— Мне необходимо побыть одной. Я должна собраться с мыслями...

— Мы оба сильно устали за сегодняшний день, — решительно прервал он. — И тебе и мне требуется отдых. Давай сейчас вернемся на виллу, а утром во всем разберемся...

С этими словами он подхватил жену под руку и вывел к тропинке. Спустя несколько минут они вернулись в дом и поднялись в спальню, выглядевшую очень уютно в неярком свете двух ночников. Кровать уже была аккуратно застелена.

Стараясь не встречаться с Виктором взглядом, Мейбл вынула из чемодана ночную рубашку, захватила сумочку с туалетными принадлежностями и направилась к выходу.

— Куда ты собралась?

— На веранду. Там есть кушетка, на ней я и буду спать...

— Не глупи. Тебя заедят комары.

— Ну... тогда я устроюсь в гостиной на кресле.

— В этом нет необходимости, — заявил Виктор. Властные нотки в его голосе заставили Мейбл замедлить шаг. —Оставайся здесь. В гостиную отправлюсь я.

Она отрицательно покачала головой, но он быстро приблизился к ней и положил руку на плечо.

— Послушай, мне известно, что ты думаешь обо мне, — болезненно усмехнулся он. —Однако не такой уж я негодяй, чтобы позволить женщине, ставшей моей женой, всю ночь сидеть в кресле на веранде.

— Но ты ведь только что сам сказал, что устал и желаешь как следует отдохнуть...

— По-моему, мы ведем самый дурацкий разговор на свете, — вздохнул Виктор. — Предлагаю компромисс: давай ляжем на разные стороны кровати подальше друг от друга и на время усмирим желания. Идет?

Мейбл недоверчиво покачала головой.

— Откуда мне знать, что у тебя на уме на самом деле.

— Ну... хочешь, я дам тебе честное слово, что не притронусь к тебе и мизинцем?

— Вот как? Иными словами, ты считаешь себя честным человеком? Ох, не смеши меня! —Мейбл повернулась и решительно шагнула к двери, однако Виктор преградил ей путь. — Чего ты хочешь? — с беспокойством спросила она, чувствуя, как бешено забилось сердце.

— А вот чего. — Он порывисто наклонился и прильнул к губам жены.

В его поцелуе ощущалось столько страсти, что ноги ее подкосились. Воспользовавшись этим, Виктор подхватил ее на руки и положил на кровать.

— Отпусти меня... — взмолилась Мейбл, оглушенная стуком собственного сердца.

— Ну нет! — торжествующе усмехнулся Виктор. — Не проси, все равно у тебя ничего не выйдет, голубушка!..

Он вновь склонился над женой, но на этот раз получил отпор: она сопротивлялась всерьез, яростно извиваясь и колотя его кулаками до тех пор, пока он не схватил ее руки и не завел за голову. Тогда Мейбл принялась отбиваться ногами, но и тут Виктор оказался ловчее, придавив ее к постели своим телом.

— Перестань... противиться мне... солнышко... — с натугой выговаривал он в промежутках между лихорадочными поцелуями.

Мейбл ощущала прикосновения его губ к вискам, щекам, подбородку... Потом они переместились к шее, и кончик его языка стал щекотать впадинку у горла. Так продолжалось до тех пор, пока она, жадно хватая ртом воздух, не выгнулась под ним, раздираемая взаимоисключающими желаниями: оттолкнуть его и слиться с ним воедино.

Виктор продолжал ласкать жену, зная, что ее можно покорить лишь страстью. Пальцы его скользили по шелковистой коже ее шеи, спускаясь все ниже, к упругим выпуклостям груди. Наконец он сдвинул с ее плеч лямки сарафана и потянул тонкую ткань вниз, не отрывая взгляда от открывавшейся перед ним наготы.

Мейбл ахнула, пытаясь высвободиться, но было уже поздно. Исправить что-либо она уже не могла, поэтому ей оставалось лишь покорно лежать в его крепких объятиях. Она раскраснелась от смущения и растущего желания и проклинала собственную слабость, ощущая, как кожа на ее груди горячо пламенеет, а соски напрягаются от прикосновений пальцев Виктора...

— Ты дал честное слово, что не тронешь меня!.. — воскликнула Мейбл в отчаянии, когда его губы сомкнулись вокруг темно-розового бутона.

— Ничего подобного! — поднял голову Виктор. —Я не успел дать тебе это обещание. — В его темно-синих глазах сквозили боль и желание. — Верить можно лишь слову честного человека, солнышко. Однако ты не относишь меня к этой категории, верно? Так чего же ты ждешь?

— Послушай... — всхлипнула Мейбл. — Секс не решит наши проблемы...

— Возможно... Но все же он доставляет нам удовольствие, согласна? — пробормотал Виктор, прильнув к ее губам. Потом поцелуи перешли на ее живот, бедра, пока она не затрепетала в его объятиях. — Разговоры доставляют нам одни лишь разочарования, — заявил он. — Так не лучше ли выбрать более приятный способ общения? Не забывай, отныне мы имеем полное право делать то, чем собираемся заняться. Ведь это главное таинство брака, необходимое для продолжения рода человеческого...

Мейбл тяжело дышала, не зная, что ответить. Ее тело чутко отзывалось на прикосновения пальцев Виктора, однако она старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, изнывая от жаркого пламени страсти и нарастающего желания отдаться, которое с пугающей настойчивостью вытесняло из головы все остальные мысли.

— Милая, я ведь вижу, что ты хочешь меня... Ну, признайся. Слышишь? Скажи же, что хочешь!

— Нет! — отрезала Мейбл сквозь слезы.

В их отношениях с Виктором ничего не изменилось. Он конечно же не любит ее, хотя она влюблена в него без памяти. И потому ей так ненавистна мысль о том, что он использует против нее ее же чувственность, словно желая наказать и за былые прегрешения, и за нынешнюю неуступчивость...

Она предприняла новую попытку высвободиться, но почувствовала, что это еще больше усилило желание Виктора. По его телу пробежала дрожь, и он хрипло повторил:

— Ну скажи же, что хочешь... Скажи...

— Нет! — У Мейбл откуда-то взялись силы, и ей удалось оттолкнуть Виктора. — Я не хочу тебя! — воскликнула она, давясь рыданиями. — Не желаю, потому что не верю тебе. Понимаешь? Даже несмотря на то, что у нас сейчас медовый месяц... Оставь меня в покое.

Решимость жены, видимо, подействовала на него. Он сел на край кровати и позволил Мейбл подняться и натянуть бретельки сарафана на плечи. Затем он встал, скользнув по ее лицу взглядом, в котором все еще сквозило сильное желание, застегнул джинсы и натянул через голову валявшуюся на полу у кровати майку.