Виктор нежно ласкал руками прелестные упругие выпуклости с набухшими сосками. Склонившись, он принялся поочередно посасывать их, не сдерживая страсти. Мейбл задыхалась от захватывающих дух ощущений, протяжно постанывая и борясь с острым желанием слиться с ним воедино.

— Остановись, так нельзя... Я не могу... — в последний раз поддалась она призывам разума, но тело не слышало их, окончательно выйдя из повиновения.

— Тихо, солнышко, не волнуйся... Все в порядке, доверься мне...

Виктор расстегнул молнию на ее джинсах и отбросил их в сторону. Мейбл тут же ощутила его ладонь на самой интимной части своего тела, прикрытой шелком трусиков. Он прильнул к ее губам, глубоко введя язык в рот. В следующую секунду она содрогнулась от наслаждения, потому что одновременно его рука проникла под трусики, а пальцы отыскали влажное углубление.

Мейбл все стремительнее погружалась в пучину безумной страсти, в манящую и опьяняющую своими таинствами бездну, и уже не было ни сил, ни желания остановиться. Это состояние было хорошо ей знакомо и схоже со слабостью, проявленной тем памятным утром в Оксфорде. Мысль об этом на мгновение возникла в затуманенном сознании и тут же исчезла. Ласки Виктора лишили Мейбл способности контролировать себя, она уже не могла соображать здраво. Да и стоит ли? И имеет ли значение, является Виктор любовником Лорны или нет? Все это вдруг стало совсем не важно...

— Стань моей... — сдавленным голосом произнес Виктор и начал суетливо стягивать с нее шелковые трусики.

Извиваясь и задыхаясь от нетерпения, она помогла ему, после чего принялась расстегивать его джинсы. Наконец и он освободился от одежды и, стремительно опустившись на Мейбл, вошел в нее. Оба издали восторженный возглас.

Охваченная восхитительным ощущением близости с любимым, Мейбл со страстными стонами двигалась в такт ему. Она испытывала блаженное состояние отрешенности от бренной жизни и полного погружения в нирвану со сладостным финалом. Они подошли к нему одновременно, огласив окрестности хриплым криком.

Потом они долго лежали, обнявшись, медленно выплывая из глубин блаженного небытия. Мейбл чувствовала, что каждая клеточка ее тела трепещет. Бешеный ток крови в жилах еще не ослабел, из приоткрытых губ вырывалось тяжелое дыхание. На нее снизошло странное умиротворение. Оно походило на чувство, которое испытывает человек, после долгих скитаний на чужбине вернувшийся домой. Ей вдруг очень захотелось поверить, что все невзгоды кончились и дальнейшая жизнь принесет одни лишь радости. Виктор ласково поглаживал ее, вселяя уверенность, что эти сладостные мгновения еще повторятся.

— На этот раз ты приняла противозачаточную таблетку? — спросил он со сквозившей в голосе усмешкой.

— Нет...

— Ну и отлично! Я не хочу, чтобы мой сын рос в одиночестве.

Мейбл замерла. Замечание Виктора в мгновение ока вернуло ее с небес на землю. В голове возникла предельно ясная и потому пугающая мысль: ни в коем случае нельзя было допускать того, что только что произошло. Худшие опасения подтверждаются — Виктор видит в ней лишь мать своего ребенка. Остальное его не интересует. Его насмешливый, самоуверенный тон и сами слова, произнесенные этим тоном, не могли не оставить в ее душе тяжелого осадка.

Порывисто высвободившись из его объятий, она села и потянулась за блузкой и джинсами. Пережитое несколько минут назад блаженство казалось ей сейчас сном, сказкой. Вместо него пришло чувство унижения.

— Мейбл, дорогая...

— Не называй меня «дорогая»!

Она кое-как оделась. Дрожащие пальцы не желали подчиняться ей.

— Послушай, я признаю, что допустил оплошность, — сказал Виктор, тоже поднимаясь и натягивая джинсы. — Мне не следовало упоминать о таблетках. Это плохая шутка, и я... виноват. Ну, извини меня...

Мейбл показалось, что он говорит искренне, ей даже захотелось сделать какое-нибудь веселое замечание в его адрес, снова восстановить мир и возвратить чудесное ощущение единства. Однако у нее не было на это сил. Бурная вспышка страсти, охватившей их обоих, сейчас казалась примитивным физическим актом, и она презирала себя за то, что поддалась столь низменным желаниям.

— Идем в дом, — понуро сказал Виктор, не дождавшись ответа. Он наклонился, поднял с земли куртку, встряхнул ее и накинул на плечи Мейбл, которая продолжала молчать. Потом взглянул ей в лицо, словно пытаясь понять, что происходит. — Пора ужинать. Наверное, родители заждались нас.

— Я не голодна, — бросила Мейбл, повернулась и побрела по тропинке, ведущей к дому. — Мне сейчас не хочется ни с кем встречаться, так что лучше я сразу отправлюсь спать...

— А мне кажется, тебе все-таки следует поесть. Ты такая худенькая...

— Уж не собираешься ли ты раскормить меня, чтобы сделать более пригодной для деторождения?

Виктор бросил на нее хмурый взгляд и ответил:

— Странно, но нам почему-то всегда бывает трудно найти общий язык после... интимной близости.

— Может, потому, что на самом деле мы не так уж близки...

Какое-то время они шли молча, пока Виктор не спросил тихо, словно обращаясь к самому себе:

— Но почему мы испытываем такое сильное влечение друг к другу?

Почувствовав, что краснеет, Мейбл заявила:

— Я не испытываю...

— Не лги! Дважды мы занимались любовью, и оба раза в тебе вспыхивало то же безумное желание, что и во мне. Наши ощущения одинаковы. — Уже у самого дома Виктор остановился. — Веришь или нет, но я не привык совращать девственниц или волочиться за женщинами. А вот к тебе меня просто неудержимо тянет. Как и тебя ко мне. — Он улыбнулся и добавил: — Не убегай от меня хотя бы сегодня. Нам нужно продолжить разговор.

— А как же Лорна? — с ехидцей спросила Мейбл. — Ваш роман длится уже много лет, и я не хочу вам мешать. Именно это соображение заставляло меня скрывать правду о Гэри. И перестань утверждать, что тебя не интересует Лорна! Ты оскорбляешь меня, считая доверчивой дурочкой. Даже твой отец сообразил, что между вами что-то происходит...

— О Господи, снова ты об этом... Я же сказал, что у нас нет никаких отношений, а сегодня она подвернула ногу, только и всего, — возразил Виктор, не скрывая злости.

Однако Мейбл уже понесло, и она не обратила внимания на его тон.

— Вот как? В таком случае Лорне незачем было прижиматься к тебе. И вообще... Привезти сюда Гэри ты почему-то попросил именно мою сестру.

— Ну и что в этом особенного?

— Брось, тебе просто нужно было повидаться с ней. И ты даже не поднялся вечером к сыну. Прогулка с Лорной по саду тебе интереснее.

— Господи, что ты себе вообразила? Чем, по-твоему, мы с ней занимались?

Мейбл окинула Виктора уничтожающим взглядом.

— Я вовсе не желаю этого знать!

— Мы просто беседовали! — гневно заметил он.

— Говори все, что хочешь. Я не верю тебе ни капельки!

Виктор горько вздохнул.

— Ты утверждаешь, что любишь Гэри, и в то же время не можешь понять, что мой сын нуждается в отце...

— Гэри мой сын!

— Он наш сын...

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, пока Мейбл не отвела взгляд в сторону.

— Да, ты прав. Гэри наш сын, — нехотя согласилась она.

Виктор удовлетворенно улыбнулся и приглашающим жестом указал на дом. — Прошу!

Мейбл молча направилась к ступенькам террасы, кутаясь в куртку и чувствуя, что ей хочется расплакаться.

Ужин прошел в напряженной обстановке. Лорна, ногу которой успел осмотреть местный врач, тоже спустилась к столу. Перед этим она, конечно, немало потрудилась перед зеркалом. Волосы были тщательно уложены крупными локонами, фиалкового оттенка глаза подведены темными тенями с блестками, а губы накрашены ярко-красной помадой. В столовую она явилась в коротеньком черном платье с глубоким вырезом на груди.

Мейбл по сравнению с сестрой выглядела очень скромно. Впрочем, она тоже постаралась немножко себя приукрасить. После прогулки с Виктором, вернувшись в свою комнату и проверив, крепко ли спит сын, она приняла душ. Ей хотелось смыть с себя все, что могло бы напоминать о недавней вспышке страсти. Но занятие это, увы, бесполезное.