– Но что случится, если король заупрямится? – спросил один старый жрец, которому вспомнился отец Таматоа, против которого много лет, объединившись, безуспешно вели войны Гавайки, Таити и Муреа.

В тот вечер верховный жрец внимательно посмотрел на жертвы, покачивающиеся в лунном свете на деревьях, и заметил:

– Таматоа может проявить упрямство, но его люди – нет. Вы все, наверное, уже обратили внимание на то, насколько они смущены и растеряны? Ну и где сейчас находится их вожак Тероро? Прохлаждается в хижине у Техани!

Однако старый жрец, не уверенный в том, что Таматоа добровольно отречется от власти, продолжал:

– Кого же мы выберем правителем Бора-Бора, если все же решимся свергнуть короля?

Верховному жрецу очень не хотелось, чтобы этот вопрос возник у его помощников. Ведь если сейчас он расскажет им все, то создастся впечатление, что он сам все придумал, и план этот не является плодом совместного решения жрецов остальных островов. Поэтому он ответил уклончиво:

– Оро уже назначил преемника.

– Кого же? – не унимался старик.

– Он выбрал отца Техани, великого вождя Татая.Наступило долгое молчание, поскольку величие подобного решения произвело сильное впечатление на жрецов. Все они были рождены на Бора-Бора, а объявить королем человека с другого острова означало ничто иное, как подчинение их родины правящему дому Гавайки. Никогда ещё в истории Бора-Бора ничего подобного не совершалось. Ни осада, ни война, ни заговоры не могли сломить отчаянных островитян. Верховный жрец прекрасно сознавал, что такое известие поначалу вызовет возмущение, поэтому, прежде чем кто-либо из его помощников успел выразить свое мнение, быстро добавил:

– Помните, что Татая выбрал сам Оро!

Одно только произнесенное имя Оро, бога, ради которого погибло столько людей, тут же предотвратило любые словоизлияния по поводу услышанной новости, и тогда верховный жрец уже спокойно продолжал:

– Вот почему Татай убедил свою дочь сделать все, чтобы стать женой Тероро. Он уедет на Гавайки и заберет с собой всех своих яростных последователей, которые в скором времени растворятся в местном мужском населении. Татай же, став королем Бора-Бора, бросит своих жен на Гавайки и выберет новых из числа наших женщин. Таким образом, Оро снова победит. Правда, верховный жрец не стал добавлять, что после того, как все это свершится, сам он намерен переехать на Гавайки, в храм Оро, и взять с собой тех помощников, которые наиболее преданы ему и помогут привести этот план в исполнение. Хотя никому из слушавших святейшего этого говорить было и не нужно. Такие мысли роились в голове у всех жрецов в то время, когда они возвращались к себе на Бора-Бора.

Двадцать семь оставшихся в живых гребцов едва ли вообще могли о чем-либо думать. Они беспомощно наблюдали за тем, как, благодаря всесильному Оро, уменьшалась их численность, и были растеряны не меньше, чем их предводители. Однако, в отличие от верховного жреца, они даже радовались тому, что Тероро счастливо провел время с Техани, поскольку Мато доходчиво объяснил каждому, что Тероро должен прибыть домой в целости и сохранности. Гребцы подозревали, что у Таматоа уже родился план мести, и каждый мечтал участвовать в его воплощении. Однако далее слепой животной мести никто из них не шёл.

Но существовало одно общее радостное чувство, которое разделяли все, плывущие в лодке. В конце дня, как раз перед тем, как войти в лагуну, путешественники наблюдали за солнцем, склонявшимся к западу и бросавшим золотистые лучи на волшебный остров. И тогда каждый, вне зависимости от своих планов и тайных мыслей, инстинктивно почувствовал: "Да, этот остров удивительно красив! Это то самое место, о котором особенно позаботились боги".

Ибо тот, кто видел Бора-Бора в конце долгого путешествия, когда закат окрашивал его горные вершины, когда темная ночь путешествовала по его долинам, когда морские птицы возвращались домой, тот человек, несомненно, познавал истинную красоту. Как приятно наблюдать за пурпурными красками заката, которые опускаются по горным склонам все ниже и ниже! Так и хочется воскликнуть от всего сердца: "Погоди! Пусть день немного продлится! Подожди ещё немного, пока моя лодка не коснется берега!" Как восхитительно услышать радостные крики детей, играющих у лагуны! И тогда кажется, что отовсюду звучит призыв твоего родного дома. А там, за рифами, продолжает реветь вечный океан. Какое счастье – знать, что вся красота острова Бора-Бора принадлежит тебе!

Таматоа пребывал в угнетенном расположении духа, когда пригласил к себе Тероро. Он велел брату устроиться поудобней на мягких подстилках из пандануса, а сам сначала осторожно опустил циновки, служившие стенами, и лишь обеспечив таким образом защиту от посторонних ушей и глаз, подвинулся поближе к брату. Только теперь, и то очень тихо, он решился передать Тероро слова, которые должны были потрясти молодого вождя.

– Я принял решение. Мы должны оставить Бора-Бора, – коротко сообщил он главную весть.

Тероро был поражен услышанным. Никогда в жизни он даже не мог предположить самой возможности покинуть остров. До сих пор он не желал мириться с тем, что сейчас и он, и его брат оказались в таком положении, что жизнь на Бора-Бора стала для них небезопасной.

– Зачем же нам уезжать отсюда? – чуть не задохнулся он.

– Здесь для нас больше нет места.

– Мы умеем драться! Мы можем убить…

– С кем ты собрался сражаться? С нашими подданными? Или с другими островами?

– Но мы могли бы…

– Мы ничего не можем сделать, Тероро.

– Но куда нам скрыться?

– Мы отправимся на север.

Эта простая фраза несла в себе сложный подтекст, который поначалу Тероро никак не мог ухватить, и, в то время как разные мысли и догадки посещали его голову, он только удивленно повторял такие понятные и одновременно пугающие слова брата: "На север" . Он вспомнил рассказы о том, что столетия назад другие каноэ уже отправлялись на север, легендарные каноэ. Но они не возвращались. Существовала, конечно, старинная песнь, слова которой должны были подсказать мореплавателям направление к далекому острову, к земле, лежащей под Семью Небесными Очами, священным созвездием, чье появление возвещало наступление нового года. А кое-кто утверждал, что раз существует такая песнь, значит, хотя бы одно из каноэ достигло тех мест и вернулось обратно. Тероро вспомнились слова этой песни:

Но когда он заговорил, то почувствовал, что начинает сердиться. Тероро не мог даже представить себе, что он когда-нибудь покинет свой родной остров.

– Но почему мы должны спасаться бегством? – бушевал он.

– Никогда не прибегай к пустым словам, – нетерпеливо бросил король. Когда ты сам плавал к Нуку-Хива, ты знал о существовании каких-нибудь каноэ, которые бывали там до тебя?

– Нет.

– Насколько я помню, есть особая песнь мореплавателей…

– Никто не может сказать наверняка, как она возникла.

– О чем там поется?

– Если не ошибаюсь, в ней говорится о том, что надо плыть до тех пор, пока не достигнешь земли, которая лежит под Семью Небесными Очами.

– Сколько дней на это потребуется?

– Одни говорят – тридцать, другие – не меньше пятидесяти.

– Тероро, если мы решимся отправиться в путь со следующей бурей, которая принесет нам западный ветер, сколько человек сможет взять наше каноэ?

– Неужели ты думаешь, что нам разрешат забрать "Ждущего"?

– Если нет, то мы будем сражаться за него.

– Хорошо! – довольно прорычал Тероро. Сейчас, по крайней мере, он видел в планах на будущее какие-то реальные действия.

– Так все же, сколько людей мы сможем забрать с собой? – не отступал Таматоа.

– Около шестидесяти.

– Включая все необходимые запасы?

– Абсолютно всё.

– И храм для наших богов?

– Да.