Ни одна из жизненных форм не достигала острова с легкостью. Даже сами устои острова – незыблемые скалы – с силой пробивали себе путь наверх, сквозь огненные каналы в океанском дне, взрываясь в конвульсиях на поверхности земли. Лишайники попадали сюда благодаря бурям, несущим споры. Птицы на ослабевших от долгого полета крыльях с трудом достигали клочка суши. Насекомые появлялись лишь по воле ураганов, и даже деревья обязаны своим рождением птицам, доставившим их семена либо во внутренностях, либо на перьях.
В безвременье бурь, ураганов и голода рождалось плодородие острова. Благодаря новым извержениям росла его территория, обогащаясь минералами, в которые постепенно превращалась излитая лава. В буйстве стихий родился остров и формировался его прекрасный облик.
Берега острова представляли собой нагромождения причудливых утесов, подобно золотым колоннам сверкавших в закатном солнце. Высокие остроконечные горы, снизу покрытые изумрудной зеленью, вздымали в небо ледяные пики. Безмятежные бухты, отражающие всю эту красоту, глубоко врезались в береговую линию. Долины и приятные глазу луга, реки и водопады, лесные поляны, манящие влюбленных, и излучины, удобные для строительства городов, – все это в изобилии присутствовало на острове, как бы приглашая к себе цивилизацию.
Но все эти соблазнительные красоты оставались незамеченными человеком, и не ласкали взор любовников роскошные поляны, поскольку все великолепие острова достигло своего пика задолго до появления на Земле человека. И, достигнув, казалось, полного совершенства, остров начал постепенно умирать. В буйстве стихий он родился, и в буйстве стихий ему суждено было погибнуть.
Произошло великое сотрясение земли, вызвавшее скольжение континентальных плит, опускание почвы, в результате чего и остров осел более чем на тысячу футов над уровнем океана. Никогда больше ледники не будут украшать его горные вершины. Вулканы прекратили свою деятельность, и новая лава уже не стремилась вверх, чтобы восстановить уничтоженное морем. В последующие миллионы лет непрекращающиеся ветры завывали над островом, громоздя друг на друга водяные валы и швыряя их на берег. Скальное основание постепенно разрушалось. Остров начал уменьшаться, распадаясь на части и медленно погружаясь в бездну океана, откуда он и возник.
Прошел миллион лет, потом ещё один, и остров, образовывавшийся на юго-западном краю великого разлома с таким упорством и терпением, оказался на грани исчезновения. Птицы, нашедшие себе приют и кормившиеся на его берегах, улетели, унося в себе новые семена. Теперь уже с его берегов шторма уносили оплодотворенных насекомых к другим частям суши, и жизнь продолжалась. Каждые двадцать или тридцать тысяч лет какая-то частица природы исчезала с острова, чтобы возобновить свое существование где-нибудь в другом месте.
Но как только остров оказался погруженным в океан, совершенно другая форма жизни начала свою активную деятельность. В теплых, чистых и питательных водах стали процветать коралловые полипы. Умирая, они оставляли после себя известковые скелеты, скрытые в нескольких футах под поверхностью моря. За тысячу лет они выстроили вокруг погруженного основания острова коралловое кольцо. Годами, слой за слоем, полипы продолжали наращивать его, пока не образовался целый риф.
Но в это же время началось таяние полярных льдов, в морях изменились температура и соленость, что вызвало гибель кораллов. Со склонов гор разных островов в океан устремлялись потоки дождевой воды, неся с собой огромные массы ила, губительного для полипов. Потом таяние сменилось новым образованием льдов на севере и на юге. Этот процесс оттягивал на себя воды океана, обнажая кораллы и тоже способствуя их гибели.
Как и все, связанное с историей образования острова, жизнь кораллов постоянно находилась под угрозой, дававшей им время от катастрофы до катастрофы. Однако в редкие благодатные промежутки крошечные полипы продолжали свою титаническую работу. Таким образом, эти мельчайшие дети катаклизмов выстроили новый остров, полностью заменивший старый, разрушившийся и целиком ушедший под воду.
Как же ужасно это чередование жизни и смерти! Какая несправедливость в том, что исчез прекрасный остров, в таких муках появившийся на свет, столь любимый птицами и богатый растительностью, так желавший служить человеку, если бы тот появился на нем. Какой же бессмыслицей представляется то, что остров, родившийся в конвульсиях, так же и скончался, прежде чем человек смог лицезреть его величие и красоту.
Через миллион, а может и десять миллионов лет, просуществовав в неизвестном море, он погиб, оставив после себя лишь коралловую кайму, дававшую приют пролетавшим птицам да убежище резвящимся тюленям. Бесконечное растрачивание ресурсов и возможностей, неустанные приливы и отливы, расцвет и прозябание океана. Проходит ночь, наступает новый жаркий день, остров ждет, а человек все не появляется. Гибнущий день сменяется новой ночью, исчезают долины, иссякают водопады, но ни один человек не станет свидетелем этого. Все, что осталось – это кальциевое кольцо на поверхности океана, который дал острову жизнь. Памятник, воздвигнутый из скелетов мириадов и мириадов крошечных существ.
В то время, как первый остров то процветал, то погибал, к юго-востоку от него протянулась цепочка будущих островов, точно так же боровшихся за короткое существование, после которого вновь наступало неизбежное небытие. Цикл развития некоторых из них пришелся на тот же миллион лет, что и первого острова, другие запаздывали со своим появлением. Последний из них ещё не возник на поверхности моря, когда первый уже бился в конвульсиях агонии. Так что с начала исчезновения первого острова человек (если бы он к тому времени уже существовал) стал бы свидетелем непрерывного рождения и смерти целой гряды подобных островов, появлявшихся вдоль всей двухтысячемильной линии разлома. Повторяя форму самих волн, скалистые острова то поднимались, то опадали. Но если время существования волны длилось самое большее несколько минут, то процесс образования и исчезновения островов тянулся шестьдесят миллионов лет.
Каждый остров в любой момент времени либо переживал период рождения и расцвета, либо вступал в фазу гибели. Вряд ли человек, даже будучи свидетелем этого процесса, смог бы определить, на какой именно стадии своего развития находится тот или иной остров. Однако безликие расплавленные недра обладали этим знанием, они более не посылали острову новых запасов строительных материалов. Понимало это и море, чувствуя, как утесы и скалы становятся более податливыми, постепенно погружаясь в его пучину. Догадывались об этом и коралловые полипы, точно определявшие время начала строительства памятника данному острову, которому вскоре суждено погибнуть… разумеется, через двадцать или тридцать миллионов лет.
Бесконечное чередование возникновения и исчезновения, бесконечная смена жизни и смерти. Как только вулканические извержения прекращались, остров можно было считать обреченным. В окружении спокойных морей ожидание появления птиц, несущих семена, можно назвать приятным, если бы не сознание того, что колыбель красоты изначально предназначена разрушению. Плеск ласковых волн приливов и нежное пение насекомых в ночи прерывались с наступлением нового ледникового периода, который должен был уничтожить все формы жизни. Извечный цикл, извечные перемены.
К концу основного периода рождения и гибели островов, когда на западе они начали исчезать, а на востоке только появляться, над поверхностью океана вознесся новый вулканический конус. Серия титанических взрывов исторгла из недр достаточное количество расплавленных пород, чтобы заложить основание острова, который впоследствии, через много миллионов лет, люди станут считать главным в архипелаге. Его последующая история тем более памятна, что обитаемая земля произошла благодаря "бракосочетанию" двух отдельных вулканических цепей.
После того, как прародитель-вулкан успешно создал этот остров, на его склонах образовалось множество новых кратеров, через которые извергалась лава. Располагавшийся в милях от него более величественный собрат пошел по тому же пути.
