Однако желание Тероро искренне поговорить с братом было настолько велико, что он распростерся ниц на циновках и подполз к королю на животе, прижав лицо как можно ближе к ногам повелителя, зашептав при этом:

– Давай сядем рядом, брат. Давай поговорим.

И пока в утренней жаре лениво жужжали мухи, братья повели между собой серьезный разговор.

Это были красивые, сильные мужчины. Разница в возрасте между ними составляла шесть лет, поскольку в этот промежуток времени у них появилась сестра. Каждый из них чувствовал, что у него установилась по отношению к другому особенная связь. Ещё когда братья были мальчиками, им вскрыли вены в торжественный день, и они отпили крови друг у друга. Их отец, который был отдан в жертву Оро, назвал первого сына Таматоа, то есть Воин, а когда родился младший, семья восторжествовала: "Какое счастье! Какая удача! Когда Таматоа вырастет и станет королем, его брат будет служить и помогать ему, как верховный жрец". И мальчика назвали Тероро, то есть Ум. Предполагалось, что Тероро должен был предугадывать грядущие события и уметь находить выход из любой ситуации. Однако пока что младший брат, к сожалению, не оправдывал своего имени.

Таматоа же, когда возмужал, превратился в классического воина-островитянина, сурового и мрачного, с широкой костью и крепкими мускулами. Как и его предки, которые были преданы Бора-Бора, он защищал свой остров от любых заговоров и вторжений чужеземцев. За девять лет его правления шесть раз ему приходилось отбивать атаки могущественных агрессивных соседей с Гавайки. Именно поэтому неожиданное превосходство их божества Оро показалось Таматоа таким отталкивающим. Казалось, что старинный враг вознамерился завоевать Бора-Бора если не силой, то обманом.

С другой стороны, Тероро, так и не оправдавший своего имени, пока что не проявлял никаких признаков того, что ему было уготовано судьбой стать жрецом. Высокий и жилистый, с тонкими чертами лица, он был весьма вспыльчив и импульсивен, но абстрактные идеи доходили до него с опозданием. Однако самым большим его недостатком считалось то, что он никак не мог запомнить ни сложных родословных, ни замысловатых священных заклинаний и песен. Его страстью стало мореплавание. Он мечтал бросить вызов неизведанным морям. Он уже водил свое каноэ до далекого Нуку-Хива, а путешествие до Таити считалось для него детской забавой.

– Я боюсь, что боги пришлют радугу для тебя, – зашептал Таматоа.

– Мы смогли выстоять против них уже столько времени! Выстоим и на этот раз.

– Но раньше у них были каноэ и копья. Теперь они заменили их на планы и заговоры. Я не очень надеюсь на успех.

– Тебе страшно? – в упор спросил Тероро.

– Да, – признался король. – Новые идеи пришли в движение, и я пока что никак не могу понять их. Каким же образом верховному жрецу удалось так успешно справиться с нашими людьми?

– Наверное, это случилось потому, что новые боги всегда привлекают к себе внимание и быстро становятся популярными, – отважился высказать своё предположение Тероро. – Когда люди видят много жертв, они знают, что бог прислушивается к их мольбам. И от этого начинает казаться, что остров обретает большую безопасность.

Король внимательно посмотрел на своего младшего брата и осторожно спросил:

– Возможно ли, что ты тоже примешь их нового бога?

– Нет, такого не произойдет, – решительно произнес Тероро. – Я был рожден и благословен Тэйном. Мой отец погиб, защищая Тэйна, так же, как и его отец. Я никогда не стану поклоняться другому богу.

Король сделал глубокий вдох и продолжал:

– Мои мысли полностью совпадают с твоими. Ноя боюсь, что верховный жрец разделается с нами обоими, Тероро.

– Как же ему это удастся? – дерзко бросил молодой воин.

– Путем обмана, уловок и хитрости.

– Я сам обману его! – в отчаянии воскликнул Тероро. Ударив ребром ладони себя по колену, он негромко добавил: – Я превращу его голову в кокосовую кашу.

– Вот поэтому-то ты и не должен присутствовать на собрании, – заметил Таматоа.

Тероро смиренно встал перед королем, однако в голосе его звучало упрямство.

– Любимый брат мой, именно поэтому я обязательно должен быть там. Затем, пройдясь по циновкам, он пророчески добавил: – Верховному жрецу не удастся расправиться с нами. Если же мы будем побеждены, он погибнет вместе с нами. И тогда наступит конец для всего острова. Брат, я дал клятву нашему отцу в том, что всегда буду защищать и охранять тебя. И я отправляюсь на собрание, чтобы обеспечить твою безопасность. Но я обещаю тебе, что не буду поднимать мятеж, если только они не нападут на тебя.

– Они не тронут меня, Тероро. Они нападут на тебя.

– Тогда им придется действовать со скоростью голодной акулы, рассмеялся Тероро и с этими словами вышел в знойный полдень. А снаружи солнце беспощадно палило в небе и, пробиваясь через листья пальм и хлебных деревьев, бросало на пыльную траву затейливые узорчатые рисунки. Нагие дети шумно играли, беспрестанно бегая то туда, то сюда, а рыбаки втаскивали свои каноэ на берег. Усыпляющая полуденная дымка, сотканная из солнечного света и пыли, нависла над островом, и все вокруг казалось сейчас особенно красивым.

Каким мирным и безмятежным был этот миг, когда солнце застыло в небе, и тени исчезли! Лениво жужжали сонные мухи, дремали в тени пожилые женщины.

Тероро неспешно продвигался по жаре к тому самому месту, где располагалось сейчас церемониальное каноэ острова Бора-Бора. Дойдя до него, он громко выкрикнул: "В воду! В воду!".

По его сигналу из разных хижин стали появляться мужчины, на ходу стряхивая с себя сон, облачаясь в одежду из тапы, а кое-кто при этом доедал последние кусочки кокосовых орехов.

– Ступайте за жрецами. Необходимо освятить наше каноэ, – велел Тероро, и скоро к лодке явились четверо святых людей. Лица их светились от удовольствия, ибо нельзя было найти на острове более приятного занятия, чем возвращать церемониальное каноэ в его родную стихию. Тут же были убраны пальмовые ветви, закрывавшие часть навеса, которая выходила к морю, и огромное двухкорпусное судно было аккуратно подведено к самой кромке воды. Затем за дело взялся старец-жрец по имени Тупуна. Голову его украшала целая копна белоснежных волос, а длинная борода была разделена специальными заколками надвое. Смотря в сторону лагуны и бескрайнего океана, открывавшегося за ней, он нараспев произнес:

Наступила тишина, и в душевном порыве Тероро убрал последнюю опору, которая удерживала каноэ на суше. Лодка медленно коснулась воды, её высокая корма в несколько ярусов стала понемногу погружаться в ласковые волны. Постепенно все судно оказалось "на груди Таароа", которая и являлась его родным домом.

Молодые вожди, которым предстояло выполнять роль гребцов в эту ночь, заняли места на обоих корпусах каноэ, устанавливая скользящие сиденья, двигавшиеся в специально вырезанных пазах. Тероро, схватив свое собственное, украшенное изображениями богов, весло и свесив ноги в зеленую воду, мощным толчком отправил каноэ в лагуну.

– Поднять парус! – распорядился он. – Проверим, насколько силен ветер.

Полуденный бриз, дувший с нагретых утесов, наполнил полотнище, и огромная двухкорпусная лодка пришла в движение. Гребцы навалились на весла, и "Ждущий Западного Ветра", ускоряя ход, стрелой понесся по волнам.