Даниэла вскинула брови в притворном удивлении.
— Почему вы так решили?
Этторе улыбнулся.
— Просто догадался. Вы ведь говорили мне при первой нашей встрече, что приехали оттуда совсем недавно… А вот я никогда не был в этом городе. Может, позволите взглянуть? — Он протянул руку, но она поспешно спрятала мобильный в сумочку.
— Вы не сможете в них ничего разглядеть… Снимки получились размытыми, — извиняющимся тоном объяснила она.
Этторе понимающе кивнул. Затем огляделся вокруг.
— Знаете, мне вдруг пришла в голову одна интересная мысль… — задумчиво проговорил он. — Почему бы нам вместо того, чтобы целый вечер сидеть в кафе, не посвятить его прогулке по родному Милану? Все равно письмо для Клауса я еще не придумал… А вы наверняка соскучились по знакомым с детства улицам… К тому же я мог бы научить вас делать качественные фотоснимки. Ведь я все-таки учитель. Хотя пока еще и не ваш… — шутливо добавил он.
Побродив немного по улицам, Даниэла и Этторе решили заглянуть в галерею Брера. Полюбовавшись ее многочисленными шедеврами, они остановились возле картины Хайеса, изображающей целующуюся пару, облаченную в средневековые одежды. Некоторое время Этторе, склонив голову набок, заинтересованно разглядывал ее, затем, осторожно оглядевшись вокруг, проговорил, понизив голос: — По-моему, это изображение вполне достойно того, чтобы сохранить его уменьшенную копию на память.
Даниэла недоуменно уставилась на своего спутника.
— Какую еще копию? Что вы задумали? — с беспокойством спросила она.
— То, что и обещал: научить вас делать качественные фотоснимки, — спокойно объяснил Этторе и, протянув к ней руку, распорядился: — Давайте сюда свой телефон.
Даниэла бросила испуганный взгляд на стоявшего в нескольких метрах от них музейного смотрителя.
— А вы уверены, что здесь можно фотографировать? — прошептала она.
— Не уверен, — тоже шепотом ответил Этторе, проследив за ее взглядом. — Но преодоление запрета всегда придает остроту ощущениям.
— Это что, первая заповедь полицейского? — с улыбкой поинтересовалась Даниэла.
Этторе тоже улыбнулся в ответ.
— Нет, это первая заповедь мужчины, желающего произвести впечатление на отчаянную девушку, — тихо проговорил он, с каждым словом все приближая свои губы к ее переливающимся нежно-розовым блеском губам.
— Отчаянную? — машинально переспросила Даниэла, устремив зачарованный взгляд на своего спутника, и вдруг, резко отстранившись от него, с натянутой улыбкой поинтересовалась: — Это вы меня имеете в виду?
— А что, разве не так?
Даниэла пожала плечами.
— Вообще-то я себя такой никогда не считала…
— А вот я сразу понял, что вы именно такая, — проговорил Этторе. — Еще в ту минуту, когда увидел вас в баре… А уж когда вы бросились босиком на помощь своей подруге, то и вовсе развеяли этим поступком мои последние сомнения… Кстати, а вы часто бываете в том баре?
Даниэла отрицательно качнула головой.
— Если честно, в прошлый раз я была там впервые после возвращения из Швейцарии.
Этторе удивленно вскинул брови.
— Какое удивительное совпадение… Я тоже был там впервые после возвращения из командировки… Кстати сказать, тоже из Швейцарии, хотя и не из Лугано… Вы не находите, что у нас с вами много общего? — немного помедлив, спросил он.
Даниэла бросила на него ироничный взгляд.
— Так уж и много? Всего лишь недавнее пребывание в разных городах одной и той же страны и случайный выбор одного и того же бара… Который, кстати, за меня сделала моя подруга, — добавила она.
— Вот как? В таком случае, можно сказать, что она выбрала не только бар, но и нашу с вами дальнейшую судьбу, — тихо проговорил Этторе.
И, если учесть тот факт, что я никогда не доверила бы этой экстремалке выбрать для меня даже цвет губной помады, то остается только гадать, чем обернется для нас обоих тот судьбоносный поход в бар, подумала про себя Даниэла.
— Но вас, похоже, не радует это обстоятельство? — с тревогой в голосе поинтересовался Этторе.
И не успела Даниэла ему что-либо возразить, как из кармана его пиджака послышалась звонкая трель мобильного.
— Теперь нам уже вряд ли удастся незаметно сделать фотографию картины, — с улыбкой заметила она, показав кивком на встрепенувшегося смотрителя.
— Ничего, через несколько минут его бдительность рассеется, — поспешил успокоить ее Этторе, но, взглянув на дисплей. вдруг заметно смутился и, нажав кнопку ответа, отошел в сторону, еле слышно разговаривая о чем-то со своим собеседником.
Даниэла отвернулась, сделав вид, будто ее внимание всецело занимает понравившаяся им обоим картина. Но через несколько секунд осторожно повернула голову, чтобы украдкой понаблюдать за выражением лица Этторе. И тот, заметив ее взгляд, вновь смутился и поспешно отступил в глубь зала, спрятавшись за прохаживающимися вдоль стен посетителями.
Так я и знала! — с досадой воскликнула про себя Даниэла. Это наверняка звонит та самая Барбара, с которой они, по его словам, «просто знакомые»… Лгун несчастный… Просто знакомые… Подумать только… Да с самого начала было понятно, что он неравнодушен к этой Барбаре… И письмо ему необходимо было прочесть только потому, что в нем говорилось о ней… А я всего лишь исполняла роль переводчика… А теперь всего лишь роль первой попавшейся девушки, оказавшейся поблизости в тот момент, когда ему было особенно тоскливо… Наверняка он поссорился с Барбарой перед отъездом из Базеля, вот и мучился все это время, не решаясь сделать первый шаг к примирению… А теперь, когда она сама позвонила, мое общество ему больше ни к чему… Готова поклясться чем угодно, что он уже проклинает себя за свое скоропалительное решение пригласить меня на прогулку и лихорадочно придумывает какую-нибудь отговорку, чтобы прекратить нашу экскурсию… Что ж, думаю, я поступлю великодушно, если избавлю его от объяснений…
Решительно перекинув ремешок сумочки через плечо, Даниэла быстрым шагом направилась к выходу из зала. Но, не пройдя и нескольких шагов, услышала позади взволнованный голос Этторе:
— Постойте, синьорина Ламбретти… Куда же вы?
— Куда-нибудь, где мне не придется выслушивать ваше вранье, — не оборачиваясь, ответила Даниэла.
— Мое вранье? — растерянно переспросил он. — Что вы имеете в виду?
— Вы и сами это отлично знаете, — холодно откликнулась Даниэла. — Так же отлично, как и немецкий язык, на котором вы наверняка только что разговаривали с Барбарой… Кстати, при случае передавайте ей привет от меня… Как от двоюродной сестры вашего коллеги, которая является для вас просто знакомой… Вы ведь всегда именно так представляете друг другу тех женщин, которых намереваетесь внести в свой донжуанский список? — с легкой иронией поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, вышла из зала.
Проходя мимо одного из смотрителей, она, поинтересовалась у него, понизив голос:
— В этой галерее ведь не разрешается фотографировать картины, не правда ли?
Смотритель с готовностью закивал.
— Конечно, синьорина. Это строго запрещено.
— Для всех? — вновь поинтересовалась Даниэла.
— Для всех, — подтвердил смотритель.
— Но, видимо, не все это знают… — продолжила Даниэла, — потому что в том зале, из которого я только что вышла, один синьор в оливковом пиджаке пытается сфотографировать картину Хайеса… Я подумала, что вас может заинтересовать мое наблюдение, — заметила она и направилась к лестнице.
Было бы любопытно узнать, кто на этот раз одержит верх в личности синьора Ампьери: полицейский или преподаватель, выйдя из галереи, подумала Даниэла и тут же досадливо поморщилась, устыдившись собственного поступка. Просто невероятно… И что на меня вдруг нашло… Мало того, что я наябедничала на Этторе, так еще и приврала… Ведь его высказывание по поводу картины было просто шуткой, не больше того… А я наговорила на него черт знает что, и вообще вела себя как последняя идиотка, мысленно рассуждала она, быстро шагая по улице. Ну с чего я вдруг решила, что он разговаривал по телефону именно с Барбарой? Может, ему звонил кто-то из друзей или тот профессор из университета… Но даже если и Барбара, мне-то какое до всего этого дело… Кем он мне доводится, этот синьор Ампьери? Всего лишь случайный знакомый, который так же случайно оказался моим коллегой… А ведь со стороны могло показаться, что я его ревную… И, вполне возможно, что сам он именно так и подумал… Нет, определенно, в последнее время я просто не управляю собственными поступками… Вместо этого я безропотно иду на поводу у авантюрных устремлений Лореданы… Ведь именно она убедила меня, что нужно продолжать встречи с Этторе… И вот к чему меня это привело… Но теперь все будет по-другому… И я заявлю об этом Лоредане прямо…
