Примерно через полтораста лет после основания империя стала буквально трещать по всем швам. Горные племена неоднократно отвоевывали свою независимость и даже заставляли Великого царя при переезде из Суз в Персеполь платить им дань. Сатрапы пограничных провинций вели независимую политику. Империя была уже не в состоянии подчинить их, так как опиралась исключительно на иранские войска. Ей понадобились наемники для удержания власти. Такими наемниками чаще всего оказывались греки.

Следует отметить значение, какое имела Персидская империя для формирования идей Александра. Строго говоря, империя Александра была основана не Александром, а Киром, а ее организация восходит к Дарию I. Империю Александра правильнее считать не расширившейся Македонией, а выросшим Персидским государством. На ее создание Запад не оказывал влияния ни в этническом, ни в культурном отношении. Вместе с тем идейное обоснование существования государства вышло далеко за пределы своего персидского образца.

Вполне понятно, что Александр многое заимствовал в Персидской империи. Ахемениды, проведя нивелировку восточных народов и организовав свое государство, значительно способствовали осуществлению планов мирового господства Александра. Поэтому он стремился захватить, а не разрушить Персидское государство и использовать его в собственных целях. Конечно, Персидское государство попало в руки Александра сильно ослабленным. Он укрепил его, стремился еще расширить, многое менял и улучшал и, если ему казалось необходимым, создавал новое. Причиной того, что он часто возвращался к персидским образцам, служило их соответствие македонским воззрениям. В социально-политических вопросах Александр пошел по тому же пути, что и Ахемениды. Как и персидские правители, он поставил перед знатью военно-политические задачи. Ахемениды опирались на иранскую знать, Александр — на македонскую. Впоследствии царь хотел соединить и слить их воедино. Персидские цари, как позднее и Александр, видели важнейшую опору империи в городах. Не следует, однако, думать, что аналогии в системе управления свидетельствуют об отсутствии у Александра самостоятельной концепции. Причина сходства лежала в совпадении условий и требований эпохи Кира и времени Александра. Царь вовсе не следовал персидским примерам в тех случаях, когда в этом не было необходимости. Александр самостоятельно создал свою важнейшую идею космополитизма, обосновав ее и пытаясь полностью реализовать. Ахеменидам эта идея была совершенно чужда.

Таковы предварительные замечания. В эти годы Персидское государство оставалось еще богатым и влекло к себе Александра. У македонского царя и гегемона эллинов были те же основания вести войну, что и у Филиппа. Прежде всего Александра привлекала явная слабость Персидского государства. Возможно, уже тогда у царя зародилась идея мирового господства и он стремился захватить Персидскую империю для осуществления этой цели.

Мы уже знаем, какую поистине притягательную силу имела эллинская культура почти для всех обитателей Средиземноморья. Однако на Востоке Египет и Передняя Азия сами были областями зрелой и установившейся культуры городского типа. В одном, однако, сказывалось превосходство греков — в их вооружении и способах ведения войны. Дело было даже не в шлемах и щитах, а в том, что греки отличались силой, тренированностью, способностью владеть тяжелым оружием. Таких людей не было на Востоке, так как здесь не существовало палестр. Поэтому Левант и вербовал греческих наемников. Благодаря греческим тяжеловооруженным воинам, в частности, в VII в. до н. э. удалось сбросить ассирийское господство на Ниле. Уже в 605 г. до н. э. гоплиты сражались в битве при Каркемише, и даже Навуходоносор во время его походов на Иерусалим (с 596 до 586 г. до н. э.) прибегал к их услугам [65].

После возникновения Персидской империи греческие наемники продолжали играть большую роль на Востоке. С их помощью вновь и вновь поднимался Египет и даже обретал самостоятельность на долгие годы. Сатрапы из западных провинций охотно брали к себе на службу эллинских наемников и с их помощью пытались добиться большей самостоятельности. Кир Младший с 10000 греков замыслил свергнуть Великого царя и при помощи эллинов восстановить могущество империи. Таким образом, в военных столкновениях, где решающая роль принадлежала пехоте, Запад обнаруживал превосходство над центральными областями Ирана.

Однако духовное влияние эллинства, становившееся все ощутимее с VI в. до н. э., оказалось вовсе не столь безобидным, как думали. Возникновение софистики привело к тому, что сами эллины вступили на путь самовластного индивидуализма. Персам уже мало было подражать греческим пирам, заводить греческих метресс, заказывать греческим скульпторам саркофаги, статуи и другие произведения искусства, перенимать греческие имена и одежду. Особенно привлекал их пример властной греческой сильной личности. Перед глазами вставали фигуры Алкивиада и Лисандра, кипрских царей и прежде всего военачальников греческих наемников. Ведь эти военачальники вели себя надменно и величественно, как самые важные господа. На них нельзя было положиться: они были опасны и заботились только о собственной власти.

Казалось, распахнулся занавес и Левант увидел перед собой сцену, на которой разыгрывались пьесы, проповедующие необузданную свободу. Вскоре и жители Востока стали принимать участие в этом представлении и разыгрывать роли кондотьеров, меценатов, властных тиранов и вождей.

Разрушение старых связей привело к великому восстанию сатрапов, которое произошло вскоре после 367 г. до н. э. Во главе восставших встали персидские вельможи, ведшие себя как греческие авантюристы. К ним присоединились царь финикийского Сидона, Таркмос из Киликии, Перикл Ликийский и, что особенно важно, Мавсол из Карии, который превратил Галикарнас в эллинскую столицу, сравнимую по красоте с позднейшей Александрией. Следует упомянуть и Египет, чей фараон с помощью греческих наемников и полководцев в течение десятилетий отражал нападения персов. Таким образом, западная часть империи отпала от Персидского царства не только с помощью греческих наемников, но и из-за проэллинских настроений властителей и склонности последних к греческим идеям господства и власти.

Восстание длилось несколько лет. В своем эгоцентризме его участники не смогли сговориться друг с другом. Кроме того, богатство Великого царя, который имел возможность набирать греческих наемников в большом количестве, тоже сыграло свою роль. Однако и после восстановления авторитета центральной власти отдельные области сохранили независимость типа греческой автаркии [66]. В духе этой автаркии действовали и кипрские цари, и Мавсол, признавший верховную власть персов. Так же вел себя и Гермий в Атарнее. Повсюду развивался так называемый «просвещенный абсолютизм», связанный со своего рода меценатством, покровительством греческому искусству и философии. Так в местных рамках были подготовлены общественные отношения, которым впоследствии Александр и начавшаяся после него эпоха эллинизма сумели придать мировое значение.

Хотя Великий царь и одержал победу, но преклонение западных провинций Ирана перед всем греческим и превосходство греческой фаланги над персидской пехотой продолжали влиять на соотношение сил. Спрашивается, нельзя ли было превратить физически сильных иранцев в фалангистов и таким образом добиться независимости от греческих наемников? Ответ следует искать в политико-социальной структуре иранского общества. Местная знать гордилась своей кавалерией, которая превосходила кавалерию западных народов. Тяжеловооруженную пехоту же следовало набирать в незнатных слоях общества. Такой принцип набора воинов имел бы для общества большое политическое значение, ибо он подорвал бы доминирующее положение крупных землевладельцев. При всем своем могуществе Великий царь не рисковал выступить против интересов знати.