– Список? – быстро переспросил гость. – И где же он? Его у вас и украли?

Лампадка мирно мерцала в углу.

– Нет, милый, – улыбнулся батюшка. – У нас был другой список, их ведь немало. В начале шестнадцатого века великий князь Василий Иоаннович, в память возвращения Смоленска в состав русских городов, основал Новодевичий монастырь недалеко от того места, где было последнее молебствие перед Смоленской иконой Богородицы. В этот монастырь перенесли и список иконы из Благовещенского собора Кремля, а главный храм Новодевичьего монастыря освятили в честь Смоленской иконы. Когда на Русь двинулся Наполеон, епископ Смоленский Ириней отправил древний греческий образ Смоленской Одигитрии в Москву, где чудотворную икону поместили в Успенском соборе Кремля. А в день Бородинской битвы двадцать шестого августа, когда праздновалось Сретение иконы Владимирской Богоматери, был совершен крестный ход с иконами Владимирской, Смоленской и Иверской Богоматери вокруг Белого города, Китай-города и кремлевских стен. Перед входом французов в Москву икону Смоленской Богоматери отправили в Ярославль. Там она оставалась до окончания войны, а затем была торжественно перенесена в Смоленск и вновь установлена в кафедральном соборе, где хранилась до Великой Отечественной, до сорок первого года. Но дальнейшая судьба древнего образа неизвестна.

Гость вздрогнул:

– Значит, ее украли в Великую Отечественную? Батюшка покачал головой:

– Это всего лишь предположение, милый. Что мы можем знать?

– А я недавно должен был умереть, – внезапно сказал незнакомец. – По воле режиссера…

Батюшка помолчал. Что за глаза у его гостя…

– Воля только одна. И существует не смерть, а торжество жизни. Есть такая русская пословица: «Готовишься помирать, сей рожь».

Гость дернулся:

– Ну, положим… И режиссер всего лишь один… А как же наши театры, кино, телевидение?

Батюшка посмотрел в окно. Круглая луна лепилась на краю почти черного неба, готовая сорваться в небытие.

– Что это за профессии, милый… Вы думайте, думайте. Книжки читайте. Их нынче издают много. При храмах продают. Вот в советское время был единственный способ выпустить книги о Христе и библейских сюжетах – под грифом «Библиотека атеистической литературы». Парадокс, но к этой уловке прибегали люди, старающиеся все-таки что-то сделать.

– Вот и она тоже все твердит: «Что это за профессия такая – актер? Играть чужие жизни? Когда нужно хотя бы прожить свою…» – невнятно пробормотал москвич.

– Это ваша жена? Приезжий ссутулился.

– Нет… Это любовь… Что такое любовь, отец Димитрий? Только не говорите, что это Господь. Все уже об этом наслышаны…

Батюшка вздохнул.

– Если бы все были об этом наслышаны, мир давно стал бы другим. Пейте чай, остынет.

– Любовь – это грех? – быстро спросил гость. Вновь глянул нехорошими глазами.

– Нет, Бог – это и есть любовь. Вы сам сказали. Но смотря какая. Если блуд, то, конечно, грех. А если христианский брак, то, значит, благословленный Господом союз. Любовь – первое слово Создателя, первая осиявшая его мысль. Любовь может погубить человека, возродить его к жизни и снова выжечь на нем свое клеймо. Сегодня она благосклонна ко мне, завтра – к вам, а послезавтра – уже к другому, потому что она быстротечна. Но может наложить на человека неизгладимую печать и пылать, не затухая, до самой его смерти. И где кончается любовь, там начинается расчетливость. Отвергающий любовь не просто отвергает Бога, но и громко призывает дьявола. Но вы неверно понимаете смысл любви.

Приезжий ухмыльнулся:

– Это какой же?

– Преподобный авва Дорофей, древний подвижник, говорил: «Не ищи любви от ближнего. Ищущий любви, если не увидит ее, смущается. Лучше ты покажи любовь к ближнему. Поступив так, и сам успокоишься, и приведешь ближнего к любви».

Гость смотрел куда-то в сторону.

– А вот Тиль Уленшпигель говаривал, что отдаст за любовь тысячу жизней. В современных компьютерных играх такое возможно запросто. Там у персонажа «запас» жизней, который можно пополнять, как бонусы, или терять при неудачах. И тогда объявляется: «Вы ранены на десять жизней» или «Вы потеряли пятнадцать жизней»… Но если ты «запасся» прилично, то у тебя остается еще много жизней, с которыми можно шагать дальше. Настоящий маразм. А… – Гость опять запнулся. – Вы еще не старый человек… Вы могли бы влюбиться? Если честно.

– Да нет, ну что вы! Я об этом давно не помышляю. И потом, сколько там надуманного – во всех этих влюбленностях. Последствия литературно-визуальных ощущений, жестко привязанных к книгам и кино. В жизни все гораздо серьезнее и проще. Надо молиться, чтобы Господь дал жену или мужа. И друга тоже.

– Ну, положим… – пробурчал гость. – А как я узнаю, что это дал именно Он? Так легко ошибиться.

Батюшка с удовольствием пил чай.

– Легко. Поскольку мы не умеем и давно отвыкли прислушиваться не только к окружающим, но и к самим себе. И не слышим, конечно, что нам говорит Господь. Этому надо учиться.

– Да как?

– Жить в тишине, без суеты, без страстей – вот тогда и можно что-то расслышать. Иначе мирская жизнь заглушит самое главное. Страсть – это то, что вторгается в нашу жизнь, а не то, что мы делаем. Влюбленный не замечает, как становится управляемым чем-то или кем-то, не руководит самим собой. Появляются несвобода и неосознанность. Еще святитель Феофан назвал влюбленность болезнью. Так и осталось. Преподобный Антоний Великий говорил, что Бог благ, и бесстрастен, и неизменен. Он не радуется и не гневается, ибо радость и гнев – страсти. Святитель Иоанн Златоуст объяснял, что когда мы слышим слова «ярость» и «гнев» по отношению к Богу, то здесь нет ничего человеческого. А говорится так для того, чтобы приблизить предмет к нашему пониманию. Нелепо думать, что Богу хорошо или худо из-за дел человеческих. Господь творит только благое и никому не вредит, пребывая всегда одинаковым.

– Мирская жизнь… – повторил гость. – Всякая белибердень… Но куда от нее деваться, если ты там родился и вырос? Ведь некуда! Это не оправдание, но объяснение. Ну ладно, а дружба? У вас ведь есть друзья? Близкие люди?

– Со временем и это понятие для меня отошло. Дружба – это опять из разряда светских и мирских отношений. Не духовные, а человеческие понятия.

Приезжий нехорошо удивился:

– Но друг не даст тебе умереть, всегда придет на помощь…

– Давайте опять вспомним основную заповедь: «Возлюби ближнего своего как самого себя». А кто такой этот ближний? Человек, который к тебе приблизился. Которого тебе дали для общения. Любой человек. Тогда при чем здесь дружба? Нужно учиться сопереживать всем людям без исключения и относиться ко всем так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе. Хотя, конечно, все равно остаются какие-то предпочтения среди близких.

– Но вы ведь не думали так в молодости, правильно? – не сдавался гость.

– В молодости, вы правы, у меня все числились друзьями, – усмехнулся отец Димитрий. – На то она и молодость. Позже круг общения сильно изменился, в него вошли в основном люди церковные. И терминология стала другая. Согласно ей дружба скорее называется любовью во Христе. Мирские связи переосмысливаются и приобретают более высокое и глубокое качество. Дружба эмоциональнее и поверхностнее. То, что я вспоминаю из юности, – это в основном разговоры, пересуды, рассказы. Не успеешь слова вымолвить, уже ловишь себя на мысли, что кого-то разбираешь по косточкам. И еще при этом твердишь себе: «Я не осуждаю этого человека, но…» Так что все мирские понятия – сомнительные. Когда я решил связать жизнь с церковью, сначала работал служкой, каждый день на всех службах, практически жил при церкви и ее жизнью. Никто из прихожан особо со мной ни о чем и не заговаривал, кроме как о событиях в храме. И ни о чем другом со мной невозможно стало говорить по определению. Это особый путь – полностью в церкви и на молитве. Думал я монахом стать, да не вышло… А вы как бы ответили на вопрос, с кем дружит священник?