— Так я скоро привыкну просыпаться с тобой рядом, Джинни.

То же самое она могла сказать и о себе. Она тоже уже начала привыкать чувствовать по утрам близкое присутствие Рея.

— Рей, я…

— Не надо, Джинни.

Его лицо стало неожиданно суровым. Рука, нежно гладившая ее щеку, замерла. Возникла напряженная ситуация, которую никто из них не решался разрядить.

Внезапно Рей притянул ее к себе и прильнул губами к ее губам. Это был долгий поцелуй.

Джин прижалась к нему, чувствуя, как сладкая нега разливается по ее телу. Его рука скользнула по ее груди. Джин повернула голову и поцеловала его в подбородок. Реакция Рея на это была поразительной. Казалось, он потерял контроль над собой.

— Джинни, я…

О черт побери! Зачем нужны слова в такую минуту?

Она прильнула к его груди, и он вздохнул.

— Я хочу прикасаться к тебе, Джинни, без этой одежды, которая скрывает тебя от меня.

Девушка не пыталась остановить его, когда он развязал узел на рубашке и взглянул на ее маленькую твердую грудь. Затем его взгляд скользнул по ее лицу, словно проверяя, какую реакцию его действия вызывают у нее.

— Ты прекрасна, Джинни, и я очень хочу тебя! Но это решать тебе, — прошептал Рей.

— Я…

Краска залила ее лицо. С первого дня ее влекло к нему, и теперь вроде бы не было причин скрывать это. Но достаточно ли одного желания? Не будет ли воспоминание об этом терзать ее долгие годы? Должно быть, он почувствовал ее нерешительность, и лицо его словно погасло. Он медленно запахнул ее рубашку и попытался встать.

— Рей, я…

Она не могла придумать, как объяснить ему, что еще никогда не была близка с мужчиной.

— Не беспокойся больше об этом, Джинни. Видимо, это случилось потому, что ты была совсем рядом и природа потребовала своего.

После таких слов ей хотелось разрыдаться, но она взяла себя в руки.

— Понимаю…

— Все в порядке! — сказал он, взглянув на свою руку, старательно забинтованную. — Ты хорошо вчера потрудилась, малышка.

Но ей были не нужны его похвалы. Она хотела… хотела… По правде сказать, она сама не знала, чего хотела.

— Я рада, — тихо проговорила она. — Прошлой ночью у тебя была лихорадка, тебя знобило, и я рискнула согреть тебя своим телом…

— Это очень помогло. А сейчас, я думаю, нам надо разжечь плитку и приготовить еду. Не знаю, как ты, а я страшно голоден.

Он вылез из шалаша, но она не последовала за ним. Конечно же, проснувшись и увидев ее рядом, он как нормальный мужчина захотел ее, и она как нормальная женщина ответила ему тем же. И все-таки, чем объяснить ее столь страстное влечение к нему?..

Они много прошли в этот день. И в этом была заслуга Рея. Джин несколько раз осматривала его рану. Было заметно, что она заживает. Рука все меньше беспокоила его, да и выглядел он вполне прилично.

День ничем не отличался от предыдущих. Джин так привыкла к своим обязанностям, словно выполняла их всю жизнь. Интересно, что она будет делать, когда они вновь вернутся к цивилизации? Эти мысли постоянно возникали в голове. Все удовольствия ее прежней жизни: бесконечные ланчи, шумные вечеринки, хождение по магазинам и даже путешествия казались теперь далекими и бессмысленными. Она понимала, что уже никогда не сможет быть прежней. Это путешествие в джунглях, борьба за жизнь больного индейского мальчика, болезнь Рея полностью изменили ее.

К вечеру они набрели на остатки индейской деревушки. Но Рей, желая наверстать время, упущенное накануне, решил не останавливаться на отдых.

Внезапно первые капли дождя упали с неба, и им ничего не оставалось, как поспешно забраться в одну из полуразвалившихся хижин. Здесь было сыро, неприятно пахло, но все-таки это было убежище.

Джин сбросила рюкзак на землю и покосилась на Рея. Он стоял рядом, и она всем своим существом чувствовала это.

— Почему индейцы покидают свои жилища? Ведь, должно быть, стоит огромных усилий расчистить такое большое пространство от леса и построить хижины? — заметила Джин.

Рей, прислонившись к косяку, смотрел на нее.

— Земля быстро истощается, если на ней постоянно выращивать одни и те же культуры. И поэтому им приходится кочевать, ища плодородные почвы. Они вырубают небольшие участки леса, сжигают его и пеплом удобряют землю. Но через пару лет вынуждены уходить с этой территории и начинать все сначала на новом месте.

— Да, жизнь у них нелегкая! Но почему они все еще живут здесь? Не проще ли обосноваться там, где легче существовать?

Рей взглянул на нее.

— Возможно, потому, что они привыкли к такой жизни и не хотят перемен. Бразилия — богатая страна, но далеко не всем живется здесь легко. Их существование тебе кажется ужасным в сравнении с твоим, Джинни, но индейцев оно вполне устраивает, они гордятся своим образом жизни.

— Почему ты стараешься заставить меня чувствовать себя виноватой в том, что я родилась богатой?

— Нет, преступен твой образ жизни, и в этом твоя вина. — Странно, сейчас он сказал то, над чем Джин думала в течение всего дня. Но ей не хотелось признавать его правоту.

— И ты хочешь, чтобы я поверила в то, что твоя жизнь безупречна и содержательна.

— Мне все равно, веришь ты или нет, дорогая. Завтра мы разбежимся в разные стороны, и все это останется в прошлом.

— И ты ни разу не вспомнишь обо мне?! — Она хрипло засмеялась, даже не стараясь скрыть, как тяжело ей это сознавать. — Очень хорошо, что я не приняла твое предложение сегодня утром! Одна ночь, то есть одно утро, — это не моя стихия.

— А что же твоя стихия? Давай, Джинни, расскажи.

— Мне нечего скрывать. Ты все время повторяешь, что хорошо знаешь меня, но при этом даже не догадываешься, что я чувствую. — Она с трудом владела собой. — Ты убедил себя, что я — воплощение твоей бывшей жены, отсюда и твоя неприязнь ко мне. Так что не говори, что знаешь меня.

— Давай оставим эту тему. — Он повернулся, чтобы уйти.

Если он думает так легко отделаться от нее, то ошибается.

Джин поднялась и встала на его пути. Ее глаза метали молнии.

— Расскажи мне, Рей, что случилось? Может, твоя жена не сумела оценить такого идеального мужчину, как ты?! — ехидным тоном спросила она.

Его лицо передернулось, но он сохранил присутствие духа.

— Это не твое дело! — огрызнулся он.

— Нет! Я с этим не согласна! Если меня судят по поступкам другой женщины, то это даже очень мое дело!

— Почему для тебя так важно, что я о тебе думаю?

— Я…

Она закусила губу, не находя ответа на такой простой вопрос.

— Вряд ли наши пути когда-нибудь пересекутся. Поэтому мое мнение о тебе не имеет никакого значения.

Внезапно Рей замолчал. Казалось, он чего-то недоговаривает. Джин облизала неожиданно пересохшие губы и замерла, увидев, что он следит за движением ее языка. Шагнув к ней, он привлек ее к себе.

— Это глупо, Рей! Я действительно не…

Его голубые глаза горели бешеным огнем. Джин казалось, что он чего-то ищет в ней, чего-то хочет от нее! А что она хочет от него?

— Тебя ранит, Джинни, что я плохо думаю о тебе, правда? А что бы ты сказала, если бы узнала, что я изменил свое мнение, нашел в тебе такое, во что поначалу трудно было поверить? Я ведь не мог предположить, что женщина, которую я встретил в аэропорту, способна просидеть всю ночь у постели чужого больного ребенка, вскрыть рану, наполненную гноем, и самоотверженно ухаживать за фактически чужим тебе человеком.

Джин и сама не верила, что справилась со всем этим. Ей очень хотелось сказать ему, что она уже никогда не вернется к прежней жизни, не будет так беспечно прожигать ее, но боялась увидеть насмешку в его глазах.

— Любой на моем месте поступил бы так же, — заметила она. — В конце концов, если бы ты не поправился, то меня бы ждала неминуемая гибель.

Лицо Рея стало каменным.

— Могу себе представить, как ты всем будешь рассказывать о своих подвигах, расписывая ужасы путешествия.