Литмир - Электронная Библиотека

– Вот вам и соль всей истории: не обижайте братьев наших меньших! – с ехидством заметила Серафима Ильинична.

Кира судорожно сглотнула и, не оценив сарказма писательницы, продолжила:

– Как известно, был грандиозный судебный процесс, Климовича отправили на психиатрическую экспертизу в институт, где я работала над кандидатской. Мне, можно сказать, повезло, я входила в команду психологов и психиатров, которым было поручено установить степень вменяемости Вулка Климовича. Нами руководил всемирно известный профессор Норберт Штайн, директор Института судебной психиатрии имени Фрейда, в котором я сейчас имею счастье работать. Климович был признан полностью вменяемым, суд приговорил его к смертной казни, и на исходе 1985 года приговор был приведен в исполнение. Как сказал тогда профессор Штайн, большой любитель латинских выражений, омнес уна манет нокс – всех нас ожидает одна ночь!

– Конечно, это все жутко занимательно, – заявила я, посматривая на часы. – Вернее, и жутко, и занимательно, однако, уважаемая Кира Артемьевна, какое отношение Вулк Климович имеет к своему зловещему предшественнику – Вулку Сердцееду?

Профессор откашлялась и, пристально взглянув на меня, прошелестела:

– То, что я скажу сейчас, Даночка, широкой публике неизвестно. Мне доводилось несколько раз беседовать с Вулком Климовичем и проводить с ним тесты на предмет выяснения его вменяемости. На суде ему слова не дали, хотя он порывался донести до народа правду.

Кира замолкла. Я радостно потерла руки: похоже, она решила расколоться и выдать в прямой эфир что-то сенсационное! Даже Гиппиус, загасив в пепельнице сигарету, с любопытством уставилась на мадам Компанеец.

– Вулк Климович утверждал, что его отец не кто иной, как Вулк Сердцеед! Видимо, при помощи этой басни маньяк пытался представить себя в глазах экспертов невменяемым, мечтая отправиться до конца дней в сумасшедший дом, а не в камеру смертников. Якобы, когда Вулку было семнадцать лет, а в этом возрасте Климович и совершил первое убийство, ему во сне явился субъект, заявивший, что он – его отец-Сердцеед. Призрак будто бы передал ему свою силу и толкнул Климовича на совершение первого ужасного злодеяния. И вообще, Климович рассматривал себя как реинкарнацию собственного родителя. Он был твердо уверен в том, что дух Сердцееда вселился в него и завладел его душой. Именно поэтому он, как и Вулк Сердцеед, извлекал из грудной клетки жертв сердца, которые… из которых…

Профессор запнулась и наконец выпалила:

– Которые он вместе с молоком и овощами взбивал в шейкере, получая протеиновый «коктейль бессмертия»!

– Фи, какая гадость! – скривила губы Серафима Гиппиус. – Больше никогда не буду пить коктейли!

– По приказу Политбюро Герцословакии эти жуткие подробности не были доведены до сведения общественности, – вздохнула Кира. – Но теперь, Даночка, полтора десятилетия спустя после падения коммунистического режима, настало время донести до людей правду о Вулке Климовиче!

Рассказ профессорши взволновал меня, сама не знаю, чем именно.

– Кира Артемьевна, – спросила я, – неужели Вулк Климович был сыном Сердцееда?

Профессорша улыбнулась, что сделало ее весьма привлекательной:

– Даночка, чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать, кто же был Вулком Сердцеедом, зверствовавшим в ноябре – декабре 1923 года! И это возвращает нас к моей книге. Я придерживаюсь версии, что Климович не лгал – он в самом деле был сыном Вулка Сердцееда!

Чувствуя, что поймала птицу удачи за хвост, я воскликнула:

– Боже мой, но как такое возможно!

– Духовным сыном, Даночка, – быстро поправилась профессорша. – Нет, я не думаю, что между обоими Вулками имеется кровное родство, однако налицо родство ментальное! Климович напирал на то, что его родители неизвестны, – он воспитывался в детском приюте, куда его подбросили в начале сентября 1925 года. Так что по возрасту Вулк Климович мог быть сыном Вулка Сердцееда. Но, конечно же, все это сказки, фантазии больного мозга! Он вбил себе в голову, что дух отца-убийцы переселился в него. Квинтэссенция этой истории, Даночка, следующая: зло в нашем обществе, причем зло экстремальное, как в случае с обоими Вулками, неискоренимо. Вулк Сердцеед жив и будет жить дальше – в переносном смысле, конечно же! Не исключено, что сейчас где-нибудь в квартирке сидит человек, который лелеет кровавые планы, по своей жестокости не уступающие преступлениям обоих Вулков!

– Что вы хотите этим сказать? – спросила я.

Режиссер подал знак, что имеется звонок в студию: в течение программы нам звонят слушатели, которые задают вопросы именитым гостям.

– Вы думаете, что Вулк Сердцеед вернется? – проверещала я замогильным голосом.

На секунду и мне самой сделалось страшно, но только на секунду. Я не верю в паранормальные явления или темные силы. Хотя предположение профессорши о том, что какой-нибудь псих, уверовав, что он – реинкарнация известного маньяка, решится повторить такие же убийства, было не лишено логики.

– Даночка, я уверена в этом, – тихо ответила Кира Компанеец. – Весь вопрос в том – когда. Рано или поздно в чьем-нибудь больном мозгу зародится идея копировать те убийства. В наше время наблюдается своеобразный феномен – убийцы во многих случаях повторяют преступления, которые имели место много лет назад.

– Добрый день, – произнесла я, обращаясь к звонившему.

У нас оставалось пять минут эфирного времени, которых с лихвой хватит, чтобы выслушать вопрос и получить на него компетентное разъяснение эксперта.

Послышалось потрескивание. Звонивший молчал. Я постоянно сталкивалась с тем, что люди, которые прорываются к нам на программу, внезапно замолкают, осознав, что их слышит вся страна.

– Вы можете говорить, – сказала я любезным тоном. Иногда людей следует подбодрить. – У вас имеется вопрос к профессору Компанеец?

Снова молчание. Я была готова подать режиссеру сигнал, чтобы он отключил этого стеснительного гостя и предоставил нам возможность пообщаться с кем-либо не столь робким, как вдруг раздался глухой, словно из подземелья, голос.

– Нет!

Что за многословный ответ! И почему прямой эфир таким магическим образом действует на людей? Многие из тех, кто в обычной жизни фонтанирует фразами, на программе словно воды в рот набирают.

– Значит, у вас имеется вопрос к Серафиме Ильиничне Гиппиус? – спросила я, моля Всевышнего, чтобы звонивший не ответил все тем же кратким словом. Мои молитвы услышаны не были.

– Нет, – повторил гость.

Ну просто великолепно! И кого только пропустили в прямой эфир? С таким красноречивым собеседником программа, конечно же, будет иметь «колоссальный» успех.

– Представьтесь, пожалуйста, и поделитесь с нами тем, что подвигло вас позвонить на нашу программу, – с некоторым раздражением сказала я.

И снова молчание. Этого молчуна нужно вырубать из эфира! Внезапно гость заговорил. Его голос был странным – не мужской и не женский, надтреснутый, глуховатый, какой-то… неестественный.

– Ты хочешь знать мое имя? Ты уверена в этом? Меня зовут Вулк…

– Очень приятно, – посмотрев на часы, машинально ответила я. – Так вот, уважаемый Вулк, какой у вас вопрос и к кому…

Звонивший прервал меня, и только тогда я испугалась. Он назвался Вулком!

– Меня зовут Вулк Сердцеед! – разнеслось в ответ.

Режиссер схватился за голову, а я икнула. Редкостная удача! На программу позвонил сумасшедший, который попал в прямой эфир! Слушатели будут от этого в восторге!

– Значит, вас зовут Вулк Сердцеед, – протянула я. – И, судя по всему, вы хотите сказать что-то важное? Кстати, Вулк, как у вас дела, вам наверняка никак не меньше ста лет. Ведь если вы претендуете на то, чтобы быть знаменитым маньяком…

– Я – Вулк Сердцеед, – повторил звонивший, и в его голосе послышались сумасшедшие нотки. – Но я же и Вулк Климович! Их души живут во мне! Ты в это не веришь, и никто не верит, но я – Вулк! Я вернулся!

5
{"b":"155954","o":1}