– Мне... мне очень жаль, Джон... – Это были не те слова, в них прозвучало лишь задетое женское самолюбие, а предложить ему свою любовь Тина не смела. Тина не могла сказать Джону, что хочет быть с ним. Отпуская ее, он весь дрожал, и девушка только сейчас почувствовала боль от его пальцев.

– Иди спать, Тина, – вздохнул Джон. – Ты неважно выглядишь.

– Джон... – Она стояла перед ним, нервно крутя обручальное кольцо. – Ты жалеешь о нашей женитьбе, да?

– Думаю, нам нужно узнать друг друга получше. – Его глаза сузились. – Надеюсь, ты не против?

Тина хотела угодить ему, поэтому кивнула.

– Тогда ложись, а я подоткну тебе одеяло. – Он поднял ее на руки и отнес в кровать, заботливо поправил одеяло и убрал волосы с лица жены. – Спи крепко, дорогая. Завтра у нас тяжелый день.

Тина надеялась, что Джон останется, но он с улыбкой нагнулся и поцеловал ее в лоб. Спустя секунду дверь за ним закрылась. Так прошла Тинина первая брачная ночь.

У Тины слегка гудело в ушах. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что под ними ничего нет, кроме пустого пространства.

Она смотрела в иллюминатор и видела одни только облака. Авиалайнер-гигант полз по небу, словно жук по потолку. Он нес Тину к новому дому. Газета Джона перестала шелестеть, и она поняла, что муж о чем-то задумался. Видеть его рядом было одновременно приятно и больно. Тина прикусила губу, вспомнив их первую ночь. Некоторые из разделявших их барьеров были преодолены, и она могла взять его за руку и чувствовать себя настоящей его женой.

– Нервничаешь, Тина? – Джон крепко сжал ее руку.

Тину поразила его улыбка – горькая и отрешенная, подумалось ей, – и девушка сделала так, чтобы их пальцы переплелись.

– Чуть-чуть, – призналась она, хотя это было явным преуменьшением. У нее душа ушла в пятки.

– Скоро привыкнешь, – успокоил ее Джон. Взгляд его аквамариновых глаз остановился на лице молодой жены в поисках согласия. – Сомневаюсь, что Лиз примет тебя в штыки, об этом не тревожься. Когда она увидит, как ты молода, то примет тебя как подружку, привезенную ей из Англии любящим отцом.

Несмотря на шутливый тон, в его голосе звучали и серьезные нотки, и Тина с беспокойством поняла, что Джон размышлял о смысле их брака – и все из-за проклятой женщины в гостинице, которая приняла их за отца и дочь! Тине захотелось тут же признаться, что она испытывает к Джону вовсе не дочернюю привязанность, но время было уже упущено. Ей оставалось лишь надеяться, что, когда они поселятся в «Доме у синей воды», все уладится само собой. Они должны сблизиться! Джон значил для нее так много!

– Не хочешь рюмочку аперитива? – предложил он.

Тина кивнула, он подозвал стюардессу и заказал херес для нее и виски с содовой для себя. Потягивая напиток, он рассказывал об острове, описывая его прекрасные лагуны, на песке которых разбросаны похожие на цветы кораллы. Но там прячутся в засадах скаты, а в море охотятся гигантские кальмары, его бирюзовые глубины скрывают зубастых барракуд...

Джон одним глотком допил остатки виски, и Тина заметила, что он смотрит на свою левую ногу. Она вспомнила рассказ Гай о том, как, пытаясь спасти жену, он поранил ногу и на него напала барракуда. В тот ужасный день он сам едва не лишился жизни – и после этого пошли сплетни о нем и кузине Джоанны?!

Тина расспрашивала об острове, стараясь обходить острые углы, и ей сопутствовал успех, потому что Джон расслабился и даже начал улыбаться, описывая гротескную скульптуру аборигена, над которой он работал. До этого момента Тина не знала, что ее муж – владелец апельсиновой плантации, управлял которой его родственник Ральф Кэрриш.

– Дом и плантацию оставил мне дядя, – пояснил Джон. – В жилах Трекарелов всегда текла горячая кровь, им не сиделось на месте. Мой далекий предок был офицером на корабле, открывшем Санта-Монику. Он обосновался на острове, стал плантатором, завел семью. Дядя – его прямой потомок. После его смерти я вступил в права владения. Я работаю на острове и никогда его не покину. Ральф – прекрасный управляющий, и на этот счет у меня не возникает никакого беспокойства.

Взгляды Тины и Джона пересеклись.

– Ральф – кузен моей первой жены. Он живет с сестрой, Паулой, ты скоро познакомишься с ней. Паула – творческая натура, она превратила их дом в нечто бесподобное. Думаю, с Ральфом ты должна поладить.

Из этого Тина сделала вывод, что с Паулой она может не поладить. Почему-то Тина это предчувствовала. Если Пауле нужен Джон, то с какой стати ей любезничать с его новой женой!

Они пообедали. За крошечными тринидадскими устрицами и заливным из цыпленка с зеленым салатом последовали ломтики манго в шампанском. Тине обед очень понравился.

Джон заметил:

– Хорошо, что рядом нет обычных туристов, которых вечно мутит в полете и которые то и дело хватаются за бумажные пакеты. Кошмарное зрелище.

– Я довольна собой, – улыбнулась Тина. – Страшно беспокоилась, не будет ли меня тошнить. Ведь до этого мне не приходилось путешествовать.

– А как же летние каникулы? – удивился Джон.

– Ну, мы жили у моря, и тетушка Мод считала, что незачем ездить еще куда-то.

– Ты ведь не занималась спортивными играми, Тина? – оживился Джон. – Ну, на острове мы исправим это упущение. Ты сможешь плавать, исследовать остров, играть в теннис. Я научу тебя ездить верхом и водить машину. Скорость у нас ограничена, да это и к лучшему, ведь спешить здесь некому и незачем. В английской суете люди перестали получать удовольствие от простых радостей.

– Поэтому ты предпочитаешь жить на острове? – спросила Тина.

– Это одна из причин, – согласился Джон, наблюдая, как она открыла небольшую круглую пудреницу и начала прихорашиваться. Она же не могла при этом избавиться от мысли, что Джон все время сравнивает ее с Джоанной. Тина с досадой захлопнула пудреницу, крайне недовольная собственной внешностью, прежде всего бледностью кожи и тенями под глазами.

– Что, забыла губную помаду? – подколол ее Джон.

– А ты хочешь, чтобы я ею пользовалась? – Тина бросила на него застенчивый и немного удивленный взгляд.

– Не отказывай себе в маленьких радостях, Тина. – Удивление в ее глазах обескуражило Джона. – Разве я произвожу впечатление тирана?

– Конечно нет! – воскликнула Тина. – Но многие мужчины терпеть не могут косметику.

Это наивное замечание лишний раз показало, как мало Тина знала о нем и его вкусах. Как-то Джон насмешливо заметил: «Косметика – замечательная штука, но мне часто приходила в голову мысль, что юных особ она не красит. Это вовсе не означает, что женщинам постарше она необходима – но беда в том, что они часто перебарщивают».

– Была бы я хоть чуточку постарше, – вздохнула Тина, считая, будто это помогло бы ей стать увереннее в себе и не леденеть при мысли о «Доме у синей воды» и падчерице.

– Забудь свои тревоги и принимай вещи такими, какие они есть, – посоветовал ей Джон, опуская спинку кресла. Он лежал с умиротворенным видом, и от этого на сердце у Тины потеплело. Конечно, он прав, не стоит поддаваться юношескому стремлению получить все разом – особенно любовь.

Им оставалось лететь еще три часа, и Тина задремала, а когда проснулась, в кабине пилотов горели огоньки. Джон объяснил, что они приближаются к Ямайке, откуда его катер доставит их на Санта-Монику. В салоне засветились надписи, предупреждающие о посадке, и так как у Тины задрожали руки, Джон сам пристегнул ее ремень.

Теперь их самолет спускался как огромная птица, и Тина увидела огни внизу. Море казалось рельефным, словно вельвет, а маяк выбрасывал вспышки света, как пушка снаряды. Вдалеке появились очертания гор, и Тина почувствовала, как ее сердце падает, а когда самолет стал вибрировать при торможении, ее пальцы судорожно сжали руку мужа. Самолет с ужасающей скоростью приблизился к посадочной полосе, потом последовали два сильных толчка, скорость начала постепенно снижаться, и за иллюминаторами показались огни аэропорта.