– Да что ты такое говоришь?! Обременять себя такой ношей, когда он… даже не любит тебя! Какой же он все-таки эгоистичный!

– Ты не права, Брай. – Ферн улыбнулась. – Росс нисколько не эгоистичный.

– Конечно, ты всех считаешь такими – ведь ты сама никогда никого не обижала и ни от кого не сбегала. А вот мне он показался высокомерным и самонадеянным на тех снимках, которые ты нам прислала. Он знает, что красив, и гордится собой.

– Неправда! – Неожиданно в ярости Ферн вскочила на ноги. – Как ты смеешь говорить такие вещи?!

Брайони в ужасе отшатнулась, – такой она не видела сестру за всю свою жизнь. Ферн выскочила на палубу и там долго стояла, держась за поручни. Ей было невыносимо слышать – даже от любимой сестры, – что Росс сбежал от нее!..

Сзади раздались торопливые шаги Брайони, Ферн резко обернулась.

– Оставь меня одну! – сказала она. – Иди в свою каюту, я скоро спущусь.

– Прости меня, Ферн, за эти слова!

– Нет, тебе не за что извиняться, только Росса я знаю хорошо. Он никогда не обидел бы меня, просто у нас разные характеры, и это в самый неожиданный момент расстроило наши планы. Росс женился на мне, чтобы оградить нас обоих от назревавшего отвратительного и совершенно незаслуженного скандала. Я знала, что он не любит меня, а он изо всех сил старался сделать наш брак достойным и вполне терпимым. – Ферн откинула назад голову, и ее серебристые волосы блеснули в лунном свете. Глаза ее сияли, и она была так хороша в этом темно-синем платье… – Я люблю Росса, – сказала Ферн. – И буду любить всегда. И если у меня родится его сын, я надеюсь, что он будет похож на своего отца… Похож во всем, даже в гордости, непреклонной и несгибаемой, как сталь.

Брайони спустилась к себе в каюту, расстроенная тем, что обидела Ферн, и пораженная своим новым открытием – оказывается, сестра все это время скрывала свои чувства под маской улыбающейся безмятежности. Брайони догадывалась, какого мужества стоило Ферн подавить в себе истинные чувства, и только теперь она поняла, как повезло ей самой – ведь дома ее с нетерпением ждал Рик. В ту ночь Брайони долго плакала в постели, жалея и сочувствуя Ферн. Милая Ферн! Она так хороша собой, что всегда казалось, будто ей ничего не стоит выйти замуж за какого-нибудь красавца, который будет обожать ее. Но вместо этого оба ее избранника лишь причинили ей невыносимую боль.

Дул резкий, порывистый ветер, когда роскошный лайнер встал на якорь в порту Саутгемптона.

Обещания писать и всячески поддерживать новые знакомства, завязавшиеся во время круиза, казались вполне реальными загорелым пассажирам, которые, теперь уже укутанные в зимнюю одежду, спускались по трапу в объятия соскучившихся мужей, жен, друзей.

Рик долго обнимал жену, потом посадил на плечо сына и пожал руку Ферн, и все четверо в шумном потоке пассажиров отправились за багажом, а затем и к машине. Всю дорогу, до самого дома, Брайони и Фрэнки наперебой рассказывали Рику о тех местах, где побывали, и о людях, с которыми познакомились. С заднего сиденья Ферн наблюдала за этим счастливым семейством, улыбаясь каждый раз, когда Рик, радостно смеясь, целовал на светофорах жену в щечку. «Как это здорово, когда по тебе кто-то скучает, – думала Ферн. – И как приятно, когда дома тебя ждет любящий муж!»

Тогда-то Ферн и решила, что больше не останется в Мейденхеде. Она знала, что может жить у Брайони и Рика сколько понадобится, и все же у каждого человека должен быть свой дом, и никто не обязан делить его с посторонними.

Ферн мысленно просчитывала свои возможности. Росс снабдил ее более чем щедрой суммой, которая позволила бы ей снять небольшой домик или коттедж в Беркшире и жить там вместе с малышом. Она больше уже не чувствовала себя одинокой. Она будет шить и вязать приданое для малыша, будет читать, гулять по окрестностям и постепенно привыкнет к жизни без Росса. К тому же Ферн надеялась, что когда-нибудь в будущем ребенок вновь сблизит ее с Россом, который рано или поздно все равно узнает о нем. Но никогда уже больше они с Россом не будут жить вместе, как прежде, ибо это было бы нечестно.

Наконец они добрались до Мейденхеда и остановились перед домом, где жили Скэнлены.

Ферн сразу же отправилась ставить чайник, Рик занес в дом багаж, а Брайони отнесла в постель уснувшего в дороге сына. Поужинали они незадолго до того в ресторане, поэтому никто не был голоден.

– А дом как прокурен! – посетовала Брайони, спускаясь вниз. – Рик, ты что, обкуривался тут до упаду?

– Почти, – усмехнулся Рик.

Выпив чаю, Ферн ушла к себе, прихватив небольшую пачку писем, накопившихся за ее отсутствие. Быстро перебрав конверты, она пришла в уныние, так как ни на одном из них не обнаружила твердого, размашистого почерка мужа. Приготовив постель, Ферн взяла наугад одно из писем. Письмо оказалось от Дианы, и в нем она настоятельно предлагала Ферн забыть их ссору с Россом и вернуться домой. «Мы все уже сыты по горло, – жаловалась Диана. – А совсем недавно Росс с тетей Виной ругались в кабинете, и я слышала, как он кричал на нее, советуя ей не соваться в чужие дела, иначе он перестанет приходить к ней в дом…»

Ферн в отчаянии закусила губу, представив себе эту ссору. Росс часто спорил с тетей, но никогда не доходил до того, чтобы кричать на нее. Она вздохнула и решила отложить остальные письма до утра, как вдруг узнала на одном из конвертов почерк Эдвины Кингдом. Достав письмо из конверта, Ферн увидела, что оно, так же как и письмо Дианы, было отправлено, когда она была в круизе.

Она принялась читать письмо, и очень скоро лицо Ферн, несмотря на загар, стало белее полотна.

Нет… этого не может быть!

И все же Ферн знала, что каждое слово в письме было правдой. Теперь каждый отдельный кусочек головоломки встал на свое место, а слова, сказанные Россом, приобрели новый смысл. Его мучительные головные боли и то, как он выглядел после них, – все это было лишь ужасным подтверждением фактов, изложенных его тетей в письме. Фактов, которые она открыла Ферн лишь потому, что знала о ее истинных чувствах к мужу.

«Мне совершенно плевать на сплетни Глэдис Хэммонд, – писала Эдвина. – Я верю только тому, что подсказывает мне интуиция, и тому, что я видела в твоих глазах, когда ты смотрела на парня и думала, что этого никто не замечает. Я знаю только одно – если он выберет смерть, ты предпочтешь оказаться рядом с ним».

Дрожь прошла по телу Ферн. Каждое слово этого письма отпечатывалось в ее мозгу так, что Ферн даже не нужно было заново пробегать глазами его строки.

На медицинской конференции в Сан-Франциско Оуэн Лэндз обедал с одним консультантом по нейрохирургии. Они, так сказать, делились опытом, и, не упоминая имен пациентов, консультант привел несколько интересных с медицинской точки зрения примеров, один из которых был так похож на случай Росса Кингдома, что в конечном счете у доктора Лэндза не осталось сомнений, что речь идет именно о Россе.

«Человек этот – журналист, – сказал консультант. – Находясь на Ближнем Востоке, он получил ранение в голову и проходил лечение в Англии, в больнице «Аткинсон Морли», где ему устранили трещину черепа. Но другая, более серьезная трещина тоже требовала операционного вмешательства, и хирург Эксел Райт счел своим долгом предупредить пациента, что после операции тот может навсегда остаться инвалидом. Если же он откажется от операции и предпочтет жить с трещиной, мучительные головные боли усилятся, и в конце концов его ждет приступ, который неизбежно окончится смертью. Пациент Райта выбрал второе, назвав его меньшим из зол».

По возвращении в Кэп-Фламинго доктор Лэндз рассказал об этом разговоре Эдвине, так как не сомневался, что речь идет именно о Россе. Та вызвала племянника на разговор и была потрясена, когда он признался во всем. Да, Эксел Райт предупредил его о риске, с которым связана вторая операция, – риске, к которому он был не готов.