Вспыхнув до корней волос, Кандида с трудом сдержала возмущение. Лоренс конечно же имеет в виду ее сны, а их отрицать бесполезно, как бы ей того ни хотелось.
— Не сработает! — отрезала она.
— Как можно утверждать наверняка, даже не попытавшись? — настаивал Лоренс. — Ведь это нужно в первую очередь тебе.
Кандида молча отвернулась. Она понимала: Лоренс прав. Кроме того, не она ли уверяла, что сделает все на свете, лишь бы вернуть память?
— Хорошо, — нехотя кивнула она. — Но мне вовсе незачем оставаться здесь...
— Есть зачем, — уточнил Лоренс. — Ведь ты жила здесь со мной.
— Как, еще до брака? — потрясенно воскликнула Кандида.
— Да, — подтвердил он. — Ведь мы уже стали любовниками, так с какой стати было жить отдельно?
Пожалуй, все верно... И все же это открытие потрясло Кандиду до глубины души.
— Послушай, — продолжал тем временем Лоренс, — мы с тобой провели вместе два месяца. И сейчас я прошу о таком же «испытательном» сроке. Разве это много? Два месяца, только и всего. Если к концу этого периода ты ничего не вспомнишь, я признаю свое поражение, и...
— И мы разведемся? — спросила Кандида.
— Да, — бесстрастно подтвердил он.
У нее так и вертелось на языке ехидное замечание: если они все равно разведутся, какой смысл откладывать дело в долгий ящик? Впрочем, нет, смысл как раз есть, и Кандида отлично знала какой. Мужская гордость Лоренса жестоко пострадала: жена его оставила! Ему нужно объяснение, хоть какая-то веская причина подобного поступка, и он намерен разрешить загадку любой ценой.
Причины, побуждающие ее вспомнить прошлое, были далеко не так просты. Во сне Лоренс являлся Кандиде в образе пылкого возлюбленного, таким запомнило его и тело. До того как муж открыл ей правду об их браке, она мечтала о близости с ним, да столь самозабвенно, что он каким-то непостижимым образом пробился к ней сквозь запертые двери памяти. Так почему же она бросила мужа? Кандида сходила с ума от того, что какой-то кусок ее жизни был, возможно, безвозвратно утрачен. Снова и снова возникали, казалось бы, давно забытые ощущения детства: страх и неуверенность заброшенного, никому не нужного ребенка. Но только на сей раз близкого человека бросила она. Почему?! Надо непременно выяснить...
— Что-что вы затеяли? — недоверчиво переспросила Абигейл, когда Кандида позвонила ей и принялась рассказывать об их с мужем замысле.
— Лоренс говорит, что, пока я не вспомню толком прошлое и его самого, ни один из нас не сможет заново построить свою жизнь, — объяснила Кандида.
— Пожалуй, он прав, — согласилась Абигейл. — Если, конечно, ты сама не против...
Кандиде отчаянно хотелось признаться, что такой поворот событий нисколько ее не радует. Но она вовремя прикусила язык. Лоренс твердо вознамерился настоять на своем, и даже Абигейл вряд ли сумела бы его переубедить. Так почему бы не воспринимать неизбежные два месяца как, скажем, срок пребывания в больнице, предусматривающий массу неприятных процедур? Возможно, результат оправдает пережитые неудобства!
— Ну что ж, я рада, что одна ты на это время не останешься. Ты пережила серьезное нервное потрясение, и при всей твоей тяге к независимости — а я отлично понимаю твои чувства — одиночество тебе сейчас противопоказано. Я так понимаю, что развод временно откладывается? — на всякий случай уточнила Абигейл.
— Ненадолго, — подтвердила Кандида. — Два месяца пролетят быстро.
Но уже спустя три дня Кандида горько пожалела о том, что согласилась на предложение мужа.
Абигейл и Лоренс хором уверяли, что она еще недостаточно окрепла и ни в коем случае не должна перетруждаться. В результате Кандида просто не знала, чем себя занять. Муж с головой ушел в работу и дома почти не появлялся. За это следовало бы благодарить судьбу, однако почему-то особой признательности Кандида не испытывала.
Она чувствовала себя усталой и разбитой, а от головной боли не спасали даже таблетки. Впрочем, Кандида понимала, что вялость и апатия вызваны в первую очередь недосыпанием. Она просто не позволяла себе забыться сном — из страха, что приснится Лоренс.
Лоренс!
Живя с ним под одной крышей, Кандида не находила себе места от тревоги и беспокойства, и не только из-за совместного прошлого. При одной мысли о муже тело ее напрягалось, а руки начинали дрожать мелкой дрожью. Всем своим существом Кандида ощущала его присутствие... и собственную уязвимость. Ага, вот она и призналась себе в том, что упрямо отрицала последние два дня! Облекла в слова смутные страхи. Физически ее влекло к нему... неодолимо влекло!
Крепко зажмурившись, Кандида попыталась упорядочить эмоции и мысли. В саду тепло, солнце приятно греет кожу. Лоренс занят, она — одна. Над розовым кустом жужжат неутомимые пчелы. Сладкое благоухание разлито в воздухе...
Что-то кольнуло в сердце. Перед мысленным взором возникло неясное видение. Розы, раскрывшиеся навстречу солнцу... Их нежный аромат щекочет нос, но не заглушает сексуально-пряного запаха его лосьона... Вот загорелая рука потянулась к цветку...
— Нет, не срывай, — зашептала Кандида. — На кусту она проживет дольше...
— Какой ты еще ребенок!
Ласковые интонации его голоса ласкают слух, точно шум моря в таинственных морских раковинах — знакомый, но такой далекий...
Горячее дыхание обжигает ей щеку. Это Лоренс наклонился совсем близко, и Кандида затаила дыхание: сейчас он ее поцелует. В груди стеснилось от волнующе-сладкого предчувствия.
Прикосновение его губ казалось легким, мимолетным и нежным, точно теплый ветерок среди роз, но Кандида затрепетала от немого восторга. Широкие, властные ладони легли на ее плечи. Она инстинктивно подалась вперед. Язык Лоренса настойчиво раздвинул ее неплотно сомкнутые губы, вбирая медовую сладость, — так пчела пьет нектар из самого сердца алой розы.
Словно стряхнув с себя чары немоты, она застонала, вся во власти исступленного, горячечного желания.
— Лоренс...
Кандида резко открыла глаза. Мгновение назад она самозабвенно наслаждалась приятным теплом, а теперь по жилам разлился холод, тело ощутимо напряглось, а на лбу выступил ледяной пот.
Что с ней происходит? Она теряет рассудок или, напротив, перед глазами ее вспыхнул и угас «кадр из прошлого»? Может быть, некое давнее воспоминание вырвалось-таки на свободу из глубин подсознания?
Не целовал ли ее Лоренс в этом уединенном розарии?
— Кандида!
Услышав знакомый голос, она постаралась взять себя в руки. Но, встретив взгляд мужа, поняла, что не преуспела.
— Что такое? Что случилось? — встревоженно спросил он, протягивая к ней руки.
В деловом костюме и накрахмаленной рубашке Лоренс выглядел чрезвычайно внушительно — настоящее воплощение грозной и мужественной силы. Или это давние воспоминания неуловимо преображают и искажают его образ? Воспоминания... Кандида закрыла глаза.
— Мне показалось, я что-то вспомнила, — робко призналась она.
Зачем она это сказала? Зачем не придержала язык? Но сожалеть о собственной неосмотрительности было поздно. Лоренс порывисто шагнул вперед и срывающимся от нетерпения голосом воскликнул:
— Вспомнила? Что? Ну, говори же!
— Сущие пустяки, — запротестовала Кандида. Ей очень не хотелось описывать тот восхитительно-чувственный, интимный эпизод.
— Ты лжешь! — возмутился Лоренс. — Говори, Кандида! Я имею право знать.
Кандида сглотнула. Голова снова закружилась — от жары или от того, что случилось когда-то?
— Прости, пожалуйста, — неожиданно извинился Лоренс, почувствовав, что жена дрожит мелкой дрожью. — Я не хотел тебя пугать.
Перед лицом раскаяния столь искренне го Кандида поневоле смягчилась. И неуверенно, сбиваясь, принялась описывать пережитое.
— Это все розы... Я вдыхала их аромат, и вдруг... — Она умолкла, подняла глаза... В них читались страх и мольба. — Не бывало ли когда-то?.. Может, мы...
Лоренс понял ее с полуслова.
— Ты очень любила эту часть сада, — тихо сказал он. — Ты часто сюда приходила, и... — Лоренс вздохнул. — Я знаю, как тебе трудно и больно. Но в отличие от тебя я отлично помню проведенные вместе недели...
