Билли Бойд подкатился к нему с записной книжкой, зажатой в мясистой руке.

— Похоже, это стыкуется с тем, другим, а?

— И звонком, который мы получили из Алабамы. — Дилэни покачал головой. — Я и не подозревал, что у Алабамы есть прибрежная линия.

— Я тоже, — сказал Бойд. — Я думал, что там вообще нет выхода к морю.

— Правда, это не имеет никакого отношения к жмурику.

— Этому?

— Нет, тому, из Алабамы.

— Но ведь должна быть какая-то связь, верно? — промолвил Бойд, хотя и без особой уверенности.

— Одному поганцу из мира искусства засадили нож в глотку на Пятой авеню, другому, тоже вроде как старому коллекционеру, протыкают пасть битой бутылкой «Абсолюта» в Алабаме, а полковника устраняет какой-то нацистский Влад Протыкатель. Да, Билли, полагаю, что крохотный шанс уловить тут связь у нас есть.

— А кто такой Влад Протыкатель?

— Парень из шоу «Титаны рестлинга», — со вздохом ответил Дилэни. — Слушай, сходи поговори с Сингхом. Узнай для меня, если можно, время смерти.

— Конечно, Лу.

На самом деле Дилэни не особо нуждался в подтверждении. Судя по всем признакам, убийство совершили, когда жертва отошла ко сну или уже собиралась ложиться, и ясно было, что смерть наступила ночью. Дворецкий полковника по имени Бертран Тройенс и его жена, работавшая здесь же поварихой, имели квартиру в цокольном этаже, но оба они ничего не слышали.

Как и в случае с Краули, тем парнем из музея, подозреваемых намечалась чертова уйма. Правда, поменьше, чем тогда: в том случае одних лишь толкавшихся внизу, в холле, набиралось около пяти сотен. Судя по всему, поздний гость полковника явился с заранее обдуманным намерением убить старика мечом, который и был использован для убийства.

В прихожей они обнаружили кожаную адресную папку с шелковой подкладкой. Дилэни знал немецкий не лучше гэльского, но имена Роммеля и Адольфа Гитлера сразу бросились ему в глаза. Детектив имел все основания предположить, что преступник проник в дом под предлогом продажи раритета, наверняка стоившего больших денег и, видимо, вызвавшего у полковника немалый интерес. Судя по его жилищу, он был серьезным коллекционером, и, вполне возможно, поздние встречи с деловыми партнерами, даже и в домашнем халате, не были для него чем-то из ряда вон выходящим. Это подтвердил и швейцарец, служивший здесь дворецким: поздние визитеры у полковника бывали часто.

Когда ребята с труповозки подняли тело и переложили на морговские носилки, Дилэни попытался задержать дыхание. Все это время где-то в уголке его сознания назойливо звучал, не давая ему покоя, вопрос о том, что за странная связь существует между всеми этими событиями и той рыжеволосой красоткой, которая, похоже, оказалась в центре событий. А это вело к еще более важному вопросу: что же все-таки случилось с Фионой Райан и где именно она находится?

Из лагеря выступили под утро. Луна уже давно зашла, а с севера наползали рваные облака, приглушая и без того тусклый свет звезд. Большая часть отряда, если не считать сержанта и Рейда, состояла из городских парней, и глубокая тьма все еще их пугала. Эта бархатная ночь как будто проистекала из другого мира и была сродни тени смерти, которая подспудно присутствовала в их мыслях каждую секунду каждого дня.

Придерживаясь тропинок, они прошли до утоптанной прогалины, отмечавшей развилку. Там отряд разделился на две группы. Винетка, Босник, Биарсто и Терхан, вооруженные базукой и двухдюймовым минометом, направились по южной тропе, ведущей к дороге возле башни снайпера. Остальные вместе с сержантом и хреновыми офицерами-искусствоведами двинулись к выгоревшему старому танку на вершине холма.

План, который сержант изложил Корнуоллу, был прост. Их собранная с бору по сосенке группа была сформирована из остатков 2-го рейнджерского батальона, участвовавшего в Нормандском вторжении, и у них на руках имелся основательный арсенал тяжелого ручного оружия. Предполагалось, что Терхан и Биарсто снесут башню снайпера из базуки, в то время как Винетка и Босник обеспечат прикрытие, шарахнув по главному входу из двухдюймового миномета. Услышав первый выстрел из базуки, сержант откроет огонь из сдвоенного танкового пулемета калибра 7,92 миллиметра, расчищая фланг для отделения, состоящего из Паттерсона, Сони, Тейтельбаума и Пикси Мортимера под началом Рейда, за которым следовали трое офицеров. В случае необходимости сержант мог бы прикрыть огнем и отступление, но он не думал, что это понадобится. Помимо базуки и двухдюймового миномета Тейтельбаум и Соня составляли расчет автоматического пулемета «браунинг». Остальные имели оружие чуть полегче, но тоже немалой убойной силы: пару «томпсонов», легкий пулемет Джонсона, М-3 и так любимый Паттерсоном русский семидесятизарядный автомат ППШ. В любом случае их огневая мощь была гораздо выше, чем у засевших на ферме фрицев.

Сержант повел группу на север через редеющие деревья, остановил в пределах видимости от канавы и вместе с Рейдом пополз к брошенному танку, чтобы в последний раз перед атакой взглянуть на усадьбу. Восточный горизонт озаряло туманное свечение занимающегося рассвета, а в самой усадьбе огни не горели вовсе, ни в доме, ни в пристройках. Переместив бинокль к колокольне, сержант без особой надежды на успех поискал слабый отблеск света на оружии снайпера, одновременно прикидывая расстояние между башней и собственной позицией. Их разделяло добрых пять футбольных полей, но для толкового стрелка, да еще с винтовкой, оснащенной оптическим прицелом, это не расстояние. По его прикидкам, атакующей группе, чтобы добраться до боковой стены усадебного дома, придется две минуты передвигаться по открытой местности, где имеется только несколько ложбинок да один валун. Господи, да снайпер может с легкостью перестрелять их всех!

— Ничего, урод, мы тебя самого прижучим, — пробормотал сержант.

— Что ты говоришь? — спросил Рейд.

— Так, ничего. Как насчет Корнуолла и его компании?

— Им все объяснили, и у них хватит ума не высовываться, пока дело не будет сделано.

— Хорошо. На спуск к той стене я отвожу две минуты. Камень видишь?

— Валун? Ага.

— При спуске пусть все держатся слева от него, иначе я не смогу прикрыть. Пулеметы на танке дальше не развернуть.

— Понял.

— Я перестану стрелять, когда вы доберетесь до стены. Шандарахните по ней парочкой пукалок, которые вы забрали у того немца несколько дней назад. Проделайте дырку.

— А потом на прорыв?

— Не раньше, чем Терхан и остальные подавят там все, что можно, и, главное, не раньше, чем будет выведен из игры снайпер. Он тут ключевая фигура. Если ухитрится улизнуть с башни и найти какое-нибудь другое местечко, нам всем несдобровать. Понятно?

— Ясное дело.

— Ладно. Я сейчас заправлю в эти два пулемета ленты. Ровно в шесть, то есть через десять минут, мы должны услышать базуку Терхана и Винетки. Когда ты их услышишь, сразу посылай Тейтельбаума и Дорма с «браунингом» в одну из этих ложбинок. Потом в дело вступает Паттерсон со своей русской пушкой, потом ты и остальные. Глуши их из «томпсонов» и всего, что имеется.

— У Корнуолла здоровенная пушка.

— Как бы он не подстрелил из нее кого-нибудь из нас. Господи, и кому только пришло в голову давать офицерам оружие?

— Не мне.

— Ладно, действуй!

— Есть.

Рейд скользнул в темноту, а сержант по-пластунски подполз к открытой башне брошенного немецкого танка и протиснулся внутрь. Стараясь действовать как можно тише, он начал вставлять в пулеметы длинные зарядные ленты. Патроны в них имели наконечники разной окраски. Надо полагать, у немцев, как и в американской армии, разными цветами маркировались бронебойные, зажигательные и трассирующие патроны. Знать бы еще, какой цвет у них что обозначает. На то, чтобы вставить в обе пушки две двухсотпятидесятизарядные ленты, у него ушла пара минут, после чего он прищурился, бросил взгляд наружу сквозь постепенно светлеющую щель в башне и посмотрел на часы. Минут через пять там вырвется на волю ад.