Сначала мы, конечно, были в восторге. Прием был действительно великолепным, и хозяева постарались от души. Но уже на второй остановке я почувствовала, что количество поднятых мною тостов превышает мои физические возможности. А тосты были такими торжественными и человечными, что отказаться выпить было просто неприлично. Сперва главный по имени Казбек провозгласил выпить за гостей, то есть за нас. Выпили. Потом – наш ответный – за гостеприимных хозяев. Выпили. Дальше понеслось – за Родину, за родителей, за наших детей, чтобы не было войны. Я тщательно следила за тестовыми темами в надежде соскочить… Но куда там! Я с завистью смотрела на свой балет – ребята никогда не употребляли перед концертами и теперь скромненько попивали себе сок, закусывая кусочками ананасов. Больная, кашляющая Светлана опускала в рот рюмку за рюмкой, как в колодец, – видимо, ее болезнь и крупный вес поглощали алкоголь, как лекарство, на пользу здоровью. Я поняла, что еще один тост – и вечернего концерта не будет.

И тогда я решилась на хитрость.

Я отозвала в сторону Казбека и спросила:

– Можно я дальше сама поведу машину? – Казбек удивленно уставился на меня и тоже спросил:

– Что не так? Обидел кто, а? Ты скажи. Если что не так, мы сейчас…

– Да нет! – остудила я горячего мужчину. – Все замечательно. Просто я люблю на гастролях сама вести машину. Ну, фишка у меня такая…

В полном молчании мы загрузились в «Мерседес». Я села за руль. Казбек – рядом, а Исмаил со Светланой позади нас. В салоне повисла напряженная тишина. «Боятся, – обрадовалась я. – Ха, зато теперь-то уж точно из чувства самосохранения мне выпить не предложат! Я спасена!»

Через десять километров, поняв, что опасаться нечего, Исмаил извлек из-под сиденья большой рог, доверху наполнил его коньяком и, протянув мне, провозгласил:

– Чтоб мы хорошо доехали!

Вечерний концерт прошел прекрасно. Публика нас долго не отпускала, и мне уже казалось, что люди в зале – мои близкие родственники. После концерта за ужином Казбек пригласил наш коллектив съездить завтра в Кизляр. Он хотел показать нам новую больницу, которую построили вместо той, разрушенной боевиками.

За столом присутствовали разные официальные лица. Они произносили длиннющие тосты-комплименты-признания в любви, и если бы в них речь не шла обо мне, я бы откровенно заскучала. В завершение вечера мне подарили несколько роскошных бутылок коньяка и много-много сувениров. Рядом надсадно кашляла Светлана, и я, благодарная за ее мужество, отдала все дары ей.

Утром, за завтраком, одна из балетных девочек, Валюшка, наивно спросила Казбека, что за выстрелы звучали ночью в лесу недалеко от отеля.

– Так это боевики стреляют – здесь Чечня рядом, двадцать пять километров отсюда, – бодро ответил Казбек, сверкнув черными глазами.

Я сразу вспомнила уговоры администраторши Светы: «Чечня далеко, никто не стреляет…» Вот артистка…

Днем Казбек повез нас на экскурсию. Хотя экскурсией это назвать было бы бестактно. Он показал нам, как живут люди в маленьких городах: сельские затрапезные магазинчики, деревенские обветшавшие школы, унылые однотипные постройки пятиэтажек. Увы, эта картина повторяется из города в город и хорошо знакома всем, кто часто приезжает в провинциальные города. Диву даешься, как люди живут в такой нищете… Вскоре мы въехали в Кизляр. Лицо Казбека помрачнело, когда он подъехал к городской больнице. Я ощутила, как больно ему вспоминать те события, когда боевики захватили больницу. Тех, кто пострадал, Казбек помнил поименно. Этот суровый и сильный мужчина чуть не плакал, рассказывая о своих близких и незнакомых людях, прошедших этот ад.

Новая нарядная больница стала своеобразной местной достопримечательностью. Возле нее фотографировались приезжие, хотя меня всегда слегка коробило, когда люди выбирали объектом для фото кладбища или могилы. Мне кажется, что это пошло, неприлично, что ли…

Ярко-зеленая крыша здания, модный полукруглый навес над крыльцом с кокетливым фонариком – приятно посмотреть. Но не такой ценой…

Через три часа должен был начаться благотворительный концерт. Как же я была благодарна Светлане, что она дала мне возможность познакомиться с этими людьми, с добрым Казбеком, с этим многострадальным краем! Все, что я могла для них сделать, – это провести благотворительный концерт в память о жертвах…

В середине концерта я объявила минуту молчания. Все встали. А потом в тишине без музыкального сопровождения я спела любимую русскую народную песню «Ой, да сторона же, ах, ты моя сторонка…». Это солдатская песня о войне и о маме. На последних словах «не всех же, моя дорогая, убивают на войне» слезы покатились сами собой…

Вечером Казбек и Исмаил сами повезли нас в аэропорт. Светлану посадили в другую машину, хотя она очень хотела ехать с нами. Дорогой мужчины еще и еще благодарили меня за приезд и, смеясь, рассказывали, как искали три «Мерседеса», чтобы красиво нас встретить, как нашли в мэрии двух внушительных охранников, которые сопровождали нас из аэропорта, и как сообща собирали деньги на наше выступление.

– Просто у нас сейчас нелучшие времена, мы сперва думали, что благотворительный концерт можно будет провести за сравнительно небольшой гонорар, но потом нам Света объяснила, что концерт есть концерт, как бы он ни назывался, мы поняли, поднатужились и, видите, справились… – добродушно улыбаясь, рассказывал Исмаил.

Встречная машина наотмашь плеснула в наше лобовое стекло пригоршню дождевой воды. Как будто плюнули в лицо…

– Казбек, я не ослышалась? Я вас правильно поняла – вы что, оплатили благотворительный концерт?! – спросила я, боясь услышать ответ.

– Да. Мы предоплату отправили еще две недели назад. Вы ее получили? Все восемь тысяч?

«Сука, тварь, животное», – обратилась я мысленно к Светлане.

Вспомнила прекрасный чистый и честный концерт, свои искренние слезы, зал, который стоя, чтил память погибших минутой молчания… Значит, все это обесценено, потому что куплено… Эти люди купили у меня мое сочувствие к ним. Им внушили, что по-другому у московских артистов не бывает. За все нужно платить.

Я вытащила из пачки сразу две сигареты и прикурила их не с того конца.

Казбек, сидевший спереди, тревожно оборачивался на меня, пытаясь понять, что случилось.

– Только крысы берут деньги за благотворительность, – выдавила я наконец из себя.

Разболелась голова, на душе было мерзко, разговаривать больше не хотелось. «Теперь понятно, почему, несмотря на воспаление легких, Светлана поехала с нами. Чтобы заказчики не оставались с нами наедине и ни о чем не проговорились», – догадалась я.

Казбек и Исмаил наконец все поняли, но в силу патологической доброжелательности не стали сердиться на обманщицу Светку, а, наоборот, сказали, что если бы не она, то мы бы не встретились. Вот такие бывают люди… Мы уже подъезжали к аэропорту, когда Казбек по традиции вынул из-под кресла рог, налил в него коньяк и протянул мне со словами: «Чтобы больше было хороших людей!» И я с удовольствием выпила…

В самолете рядом со мной сели звукорежиссер и девочка из балета. Чтобы не возникло конфликта, ребята старались оградить меня от контактов со Светланой. Но она подошла сама. Я смотрела в иллюминатор и не видела ее.

– Вы в Москве не завезете меня домой на Покровку? – весело и непринужденно спросила Света, громким голосом привлекая мое внимание.

Я обернулась к ней.

– Нет, Крыса Борисовна… Доберетесь сами… Денег на такси дать?

Наш с Робертом ребенок ну никак не хотел зачинаться. Гипс уже был давно снят. Настольный календарь краснел отмеченными критическими днями. Назойливые подружки каждый месяц осведомлялись, как дела. Меня эти вопросы, конечно же, напрягали, но я делала вид, что все идет по плану. Советы врачей были достаточно странны для моего понимания. К примеру, одна доктор говорила, что я ни в коем случае не должна думать о беременности. Именно поэтому (!) она и не наступает. Позвольте! Когда я планировала свою дочку, я думала об этом постоянно. И ничего – не спугнула… Все произошло вовремя, как и рассчитывали.