Стало быть, оставалась надежда на мудрое и всеохватывающее письмо. Но все равно ей не было ясно, как далеко она может зайти в освещении создавшейся ситуации. Ровно так далеко, говорила она себе, чтобы возбудить в нем любопытство, на первом этапе — не больше. А то вдруг ему все это покажется не заслуживающим внимания и он уже в следующий момент по прочтении первой строки ее послания бросит его в корзину и займется привычными делами.

Джейн очень скупо рассказала ей о нем в бурном порыве выговориться, это был всплеск эмоций. Но, учитывая, что все это происходило в больничной палате, где ее сестра лежала уже в безнадежном положении, Лиз пришлось сдержать поток совершенно оправданных вопросов, возникших в ходе взволнованного рассказа. К тому же кто знал, что судьба оставила Джейн всего каких-то десять минут земного бытия… Больше сестра никогда и ничего ей уже не расскажет.

Письмо, о котором идет речь, она отправила десять дней назад. Теперь, когда ее рука сжимала конверт с ответом на него, Лиз удивилась, насколько состояние, в котором она пребывала, соответствует тому, что она предвидела, отправляя свое послание мистеру Гленну. Определить это состояние можно одним словом — «неуверенность». Права ли она была, затевая всю эту авантюру? Не предала ли она память сестры, доверившей ей свою тайну?

Распечатав конверт, она уставилась на лист плотной бумаги, покрытый четким почерком. Чернила были черные, как ее собственные ощущения. Не надо было загонять себя в угол, подумалось Лиз, но теперь — поздно…

— Что случилось?

Лиз подняла взгляд, оторвав его от письма, которое она поспешно постаралась упрятать в карман своей широкой шерстяной кофты. Устремленные на нее глаза симпатичной девочки светились искренним любопытством.

— Все в порядке, Патриция. Почему ты еще не причесала волосы? Право, в таком виде появляться в школе просто неудобно.

Лиз постаралась согнать с лица следы тревоги. Дети так легко определяют настроение взрослых, а ей вовсе не хотелось, чтобы девочка пережила дополнительное огорчение. Бедняжке и так выпало за ее короткую жизнь слишком много переживаний.

— Неужели проблемы с нашим домом? Я права? — Вопрос прозвучал слишком серьезно, несмотря на то что задан он был тоненьким голоском. — Они все же хотят отнять у нас этот дом?

— Упаси Бог! Почему ты так решила? — Лиз постаралась говорить спокойно, но сердце ее оборвалось, когда девочка задала именно этот вопрос.

— Я слышала, как ты разговаривала об этом с миссис Браун вчера вечером по телефону.

Они пристально посмотрели друг на друга — большая и маленькая. И уже не в первый раз Лиз почувствовала, как ее придавило чувство полной беспомощности. Беспомощности перед лицом событий, управлять которыми она была совершенно не в состоянии. Беспомощности, которая усугублялась тем, что она не могла сбежать, бросив на произвол судьбы малышку Патрицию, дочь своей сестры. Та была слишком мала, чтобы остаться без присмотра. Как она, Лиз, могла объяснить ребенку, что происходит, если и сама это не очень-то понимала?

— Пат, между прочим, ты явно проспала! Тебе давно уже пора было отправиться в школу. — Девочка никак не отреагировала на замечание тети. Она молча стояла и выглядела очень серьезно в своей зимней школьной форме. Ей уже исполнилось семь лет, у нее были длинные темные волосы и таинственные зеленые глаза. — Да, дорогая, — признала после паузы старшая женщина, — с домом есть определенные проблемы. Но я стараюсь решить их.

— Неужели нам все же придется переехать отсюда?

— Посмотрим, малышка. — Лиз сделала паузу и перевела дыхание. — Все может случиться. Может быть, и придется переехать.

— Но ты меня не бросишь в любом случае? Правда?

Патриция задала свой вопрос шепотом, что свидетельствовало о смятении, охватившем ее маленькую душу. Лиз опустилась на колени и ладошками обхватила лицо девочки. Это был уже не первый случай, когда ей приходилось убеждать свою маленькую племянницу в верности, в том, что единственная родственница не исчезнет из ее жизни.

Школьный психолог рассказал Лиз, что страх остаться одной — вполне оправданная реакция девочки на смерть родителей. Малышке было необходимо, чтобы кто-то постоянно повторял ей, что она не останется в одиночестве, чтобы она ощущала крепкое плечо рядом и знала, что так будет в любой, даже самой сложной ситуации.

— И не жди этого, Дюймовочка! — В голосе Лиз можно было почувствовать горечь. — Хочешь ты того или нет, я всегда буду рядом с тобой. Давай-ка причесывайся и завтракай. И быстрее отправляйся в школу. — Лиз откинула назад густые волосы девочки и поцеловала ее в лобик. — Пожалуйста, поспеши. Ты знаешь, как непреклонна миссис Стефенс, когда речь идет о пунктуальности. Иначе мне придется выслушать еще одно наставление. И тогда уже я опоздаю на работу.

Лиз спустилась из спальни вниз, на кухню, и стала готовить завтрак. Пока она занималась этим, внешне все выглядело как обычно. Только ей казалось, что письмо уже прожгло дырку в кармане кофты. Ричард Гленн милостиво выразил согласие встретиться с ней. Через пару дней. В его клубе, расположенном в деловом квартале Нэшвилла. Он не ставил никаких предварительных условий и не задавал вопросов. Наверное, ему самому было любопытно узнать, почему незнакомая женщина обратилась к нему с таким письмом. Правда, ни одна строчка его ответного послания не выдавала этого любопытства. И из-за этого Лиз и не могла представить, что же он за человек. Она сожалела, что не успела, шокированная услышанным, задать умирающей сестре ни одного вопроса, который позволил бы теперь представить, с кем ей предстоит иметь дело.

— Прости меня, Лиз, — прошептала Джейн слабым голосом, — я понимаю, что отягощаю твою совесть, но унести этот секрет в могилу просто не могу. Я должна рассказать тебе об этом, мне надо тебе объяснить…

Лиз и не задала ни одного вопроса, совершенно ошеломленная тем, что услышала. Она всегда считала, что Роберт, будучи мужем Джейн, естественно, был и отцом Патриции… Теперь она узнала, что это не совсем так, а точнее совсем не так! Возник третий человек, мужчина, о котором она услышала в первый раз. Все произошло, рассказала Джейн, в тот странный вечер, когда какой-то таинственный импульс бросил ее в объятия совершенно незнакомого мужчины. Она призналась, что в тот миг не думала ни о себе, ни о Роберте. Но миг прошел, и все вернулось на круги свои. Разве не все в жизни в конечном счете обходится? Жертвенность почти никогда и никем не ценится. Она быстро становится обременительной.

Как сейчас Лиз жалела, что постеснялась задать уточняющие вопросы и просидела те отпущенные им обеим короткие минуты с открытым от удивления ртом. Она-то считала, что в жизни так не бывает, что это просто выдумки поэтов и писателей!

Сестра успела перед смертью еще поведать, что ее возлюбленный живет в Нэшвилле, и назвала его имя. Понадобилось почти полтора года, чтобы Лиз осмыслила услышанное. Эта информация хранилась где-то в тайниках памяти и всплыла нескоро. Имя и адрес, правда, были записаны на клочке бумаги, засунутом глубоко в ящик комода. Но руки не доходили до этого, слишком много проблем встало перед девушкой после смерти родителей Патриции. О девочке некому было заботиться, кроме тети. А та, честно говоря, поначалу совершенно не была готова к этому. Лиз училась в художественном колледже, жила своими мечтами и надеждами, и вдруг на нее свалилась такая огромная ответственность! Тут же, кстати, возникли и финансовые проблемы. Они смахивали на многоголового дракона — к какому выходу ни кинешься, одна из огнедышащих пастей уже наготове! С подачи Роберта Лиз надеялась добиться успеха как художница или, на худой конец, как декоратор. О, как я была наивна, подумала Лиз. Если нет денег, то рассчитывать на успех в любой сфере не приходится.

Бухгалтер, который вел дела в их семейном бизнесе, небольшой дизайнерской фирме, дал отсрочку ровно на одну неделю. Семь дней пролетели как один, и этот человек выложил карты на стол. Во время разговора Лиз, не имевшая ни малейшего представления о финансовой сфере, сидела с отсутствующим видом и тупо глядела на колонки цифр, которые мужчина сурово демонстрировал ей.