Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Б.Р. Редман. Вступление к "Тысяче и одной ночи" (1932).

Глаза Фредерика затуманились. Барон понял иронию и магию их волшебной сказки! Барон понял. Переполненный страстью и чувственностью, Фредерик открыл маленькую бархатную коробочку. Внутри лежало тяжелое золотое кольцо-печатка с баронским гербом. Мужское кольцо. Подарок мужчины другому мужчине! Он надел перстень на палец. Голова Фредерика была охвачена пламенем, чувство благодарности, любовь и желание переполняли его, слезы застыли на его неестественно высоких скулах. Он поцеловал барона в сомкнутые веки и скользнул в постель, пристраиваясь поближе к барону, возвращаясь на свое законное место героя волшебной сказки. Не оставалось ни секунды на дальнейшие размышления, — нужно было пробудить барона ласками и хранить затем их сказку до конца.

Барон улыбнулся, просыпаясь. Он, казалось, был порядком ГЕШМАЙХЕЛЬТ [1]неожиданной нежностью Фредерика.

— А-а, МАЙН ЛИБЛИНГ, — сказал он своей красивой жене.

— Ага, — вздохнул Фредерик. — ГУТЕН МОРГЕН!

10

1992 год. Беддл-Билдинг

Кингмен Беддл, выражаясь языком литературным, восседал на вершине мира — в своем новом кабинете на верхнем этаже высочайшего в Нью-Йорке здания, откуда можно взирать сверху вниз на Крайслер-Билдинг, Центр мировой торговли, Эмпайер Стейт-Билдинг и Трамп-Тауэр. Манхэттен, Бруклин, Квинз, еще два района города, а также часть Нью-Джерси и угол Коннектикута лежали у его ног. Устроившись, как орел, в своем персональном гнезде на сто двадцать пятом этаже Беддл-Билдинга, он любил следить за самолетами, стартовавшими с аэропорта Ла Гвардиа и набирающими высоту где-то ниже его. В особенности — за этими, с эмблемой "КИНГАЭР" на серебристом хвосте. Супермагнат! Кингмен приобрел за немалую толику, наличности, кучу обещаний, устную договоренность с профсоюзами и три миллиона долларов долга обанкротившуюся "Транс-аэр-лайнз". Краска эмблем "КИНГАЭР", вероятно, еще пахла, а чернила под контрактом только-только успели высохнуть. И вот — Кингмен Беддл, когда-то не имевший возможности приобрести даже игрушечный самолет, ныне стал владельцем целого воздушного флота. Три сотни блестящих самолетов с его именем на хвосте! В то время как другие честолюбивые люди довольствуются тем, что помещают свои имена на салфетках для коктейлей или мячах для гольфа, чтобы произвести впечатление на своих коллег. Кингмен сам не знал точно, к чему он подошел, но остальному миру должно было казаться, что он достиг всего, что можно пожелать.

"НИККЕЙ" шел в рост. Токийские акции успели подняться на 209,56 пункта с тех пор, как он встал с постели. Доллар держался низко и обещал и дальше падать, так что он дал команду выбросить часть нефтяных акций и акций предприятий общественного пользования. За последние два года он прибрал к рукам двадцать пять маленьких телекомпаний и в настоящее время вел переговоры с британским предпринимателем Робертом Кастеллом на равных паях основать информационную телесеть, способную конкурировать с Си-Эн-Эн. Японский заем, который он ухитрился получить, был на целых два пункта ниже первоначальной процентной ставки. Гораздо выгоднее, чем вариант, с которым подкатывался к нему Мэнни Хэнни, ныне именуемый "химиком".

Кингмен самодовольно вдохнул дым кубинской сигары. Пару дней назад он имел в Гаване ленч с Фиделем Кастро — обсуждал с ним проблему строительства бейсбольных площадок и финансирования чемпионата. Кубинский коммунист давно уже был мертв как ископаемый динозавр, но этот старый партизан все пытался зазвать туристов в гости к дряхлеющей Латинской Леди, превратив ее в подобие Майами-Бич. Кастро обещал "КИНГАЭР" эксклюзивные права на пользование маршрутом Майами-Гавана, если только Кингмен финансирует бейсбольные прожекты. Кингмен тогда помечтал о своих собственных "Гаванских ураганах", о воздушных правах над всей Латинской Америкой, которая — карамба! — просто без ума от бейсбола, и о том, как все это станет средством установления глобального мира и одновременно стартовой площадкой для его оперившейся к тому времени "Всемирной телекомпании новостей и развлечений" — ТНР. Но "Акт об отношениях с враждебными странами", запрещавший американцам осуществлять коммерческие операции на Кубе, во Вьетнаме и в Камбодже, все еще оставался в силе, и стоял за ним не какой-нибудь Госдеп, а само министерство финансов! А никакой уважающий себя магнат от коммерции, каждый день балансирующий на туго натянутом канате, в самом дурном сне не пожелал бы иметь дело с министерством финансов!

Он написал тогда Кастро благодарственную записку за сигары "Монте-Кристо" и перестал мечтать о своей неотразимо эффектной команде. Кастровские доктора уже не разрешали бедному старому другану курить сигары. Кингмен ухмылялся, шлепая себя по плоскому животу и стряхивая пепел в антикварную плевательницу из серебра высокой пробы. Сидя в своем высотном офисе, он выпускал идеально правильные колечки табачного дыма в воздух. Прелестная идея, но не настолько, чтобы вконец из-за нее утрахаться.

В среду он слетал в Вашингтон на Кингаэровском аэробусе для приятельского ленча с Чарли Макбейном, заместителем госсекретаря, где и закинул удочку на предмет того, чтобы обойти правила. Лучше иметь бизнес с Норьегой, чем впутываться в дела с министерством финансов! Все, кроме этого! МАНЬЯНА [2], Фидель. Кингмен забросил ноги на письменный стол и пробежал глазами список дел на неделю, который приготовила Джойс.

Как-то Флинг уговорила его субсидировать строительство Беддловского дома престарелых, где бездомные и старичье нашли бы внимание и заботу со стороны монахинь. Оказаться старым, беспомощным, в обществе монахинь — б-р-р! Для Кингмена это было чем-то вроде чистилища. А Флинг только об этом и думала. Престарелые. Бездомные. Преследуемые. Короче, все обитатели планеты. Церемония освещения Беддловского дома была назначена на пятницу. Кинг уже видел это число во флинговском "Любительском календаре", обведенным в красный круг и помеченным крестиками и восклицательными знаками. Эта девушка была так чудесна и так чертовски красива, что иногда ему казалось, что она дана ему лишь взаймы. Кто он такой, чтобы иметь нечто столь совершенное? Почти два года брака, и все превосходно, лучше некуда. Да, все-таки он везучий дрын! А сейчас Кингмен Беддл, помимо прочего, еще и на редкость важный дрын, вот так-то! Кингмен полностью овладел поистине военной дисциплиной бизнеса, гордясь про себя своей пунктуальностью, и вполне усвоил нью-йоркский великосветский этикет. Он сказал твердое "ФИНИТА" поцелуем в обе щеки, когда речь шла о "трофейных" женах, подражавших повадкам европейских герцогинь, и бросил привычку тыкать сигарой, как счетчиком Гейгера, указывая горящим кончиком на других грандиозных ребят, ворочающих другими грандиозными делами. В духе Уинстона Черчилля и Эдварда Бернстайна он практиковал в обществе импровизированные анекдоты. Для таких случаев Джойс держала для него целый набор уже готовых шуток и острот. Он усвоил, что могущественные люди должны обладать способностью удерживать внимание аудитории, так же как культивировать приятельские отношения с банкирами, политиками, инвесторами и прочими своими людьми. Привлекательность для окружающих — часть джентльменского набора.

Он в совершенстве овладел правилами игры и неукоснительно следовал им, всему светскому кодексу. Никаких интрижек с женами других участников игры — как бы ни были они привлекательны для неистощимого в своей любвеобильности Кингмена. Эти люди, вскарабкавшиеся на верхние ступеньки корпоративной лестницы при поддержке первых жен — благодаря их талантам либо благодаря их банковским счетам, — до достижения ими определенного социально-коммерческого уровня имели в качестве спутниц, как правило, женщин спортивного типа, с короткой стрижкой, мощными бедрами и выражением постоянной озабоченности на лице — приобретение прошлых куда более тяжелых лет. Хорошие спортсменки, славные девахи, они умели быстро упаковываться, носить в любом сочетании плащ "барберри", пить и курить, как мужики, каковыми многие из них, можно сказать, и стали. Как, например, жена Гордона, Бидди. Это были грубоватые, все повидавшие на своем веку компанейские девчонки, прошедшие через финансовые крахи и времена, когда денег куры не клюют, закаленные годами непрекращающейся суеты и периодами острой нужды.

вернуться

1

Польщен ( нем.).

вернуться

2

Завтра ( исп.).

52
{"b":"155723","o":1}