Когда все было съедено, Рита снова прижалась к нему. События последних дней уже казались чем-то далеким и нереальным. Ей было вполне достаточно Мела и чувства, которое их объединяло. Разве когда-нибудь она бывала так счастлива? Вряд ли.

— Спасибо, что поделился со мной всем этим, Мел, — сказала она и, высвободив руку из одеяла, погладила его по щеке. — Теперь я понимаю: так можно жить.

— Да ты еще ничего и не видела. Подожди, пока поднимется луна. Я отведу тебя в одно волшебное место.

— Отведешь? Ночью?

— Это совсем недалеко.

Они собрали тарелки, и Мел, накинув на ее плечи махровый халат, повел Риту куда-то через поляну. Недалеко от ручья, в который она свалилась, обрыв становился круче, деревья отступали, и оттуда открывался удивительный вид на окутанную туманом долину в окружении темных холмов. Подсвеченная серебристым лунным светом, она мерцала и казалась огромной чашей, наполненной волшебным напитком.

— Нравится? — спросил стоящий сзади Мел и крепче прижал ее к себе.

— О да. — Рита откинула голову назад, на его плечо, и, коснувшись щекой чуть шершавого подбородка, а спиной ощутив мерное биение сердца, испытала незнакомое чувство спокойствия, уверенности в том, что она может положиться на этого человека. Она снова взглянула на великанскую чашу и поняла, что не хочет расставаться с этим чувством. — Как было бы чудесно — бросить все и поселиться в глуши. — Ее удивили собственные слова. — Забыть о красителях, забыть о борьбе, жить одним мгновением, наслаждаться дуновением ветра, лунным светом и свободой.

— А также отсутствием нормальных удобств и время от времени случающейся здесь непогодой, — добавил Мел.

— Какая разница? Это было бы настоящим приключением.

Рита высвободилась из тепла объятий Мела, из халата и осталась стоять обнаженная в лунном свете, чувствуя себя Евой, первой женщиной на земле, единственной женщиной.

— Осторожнее, ты простудишься. — Мел снова привлек ее к себе. — Это в тебе говорит джин.

— Вовсе нет. Я не пьяна. Я абсолютно серьезна.

Мел хмыкнул, но она заметила мелькнувшую в его глазах радость. Ему понравилось то, что она сказала.

Рита крепче прижалась к его груди. Работа казалась ужасно далекой и ничего для нее сейчас не значила. У нее есть Мел, и только это важно. Чувствуя легкое покачивание, Рита куда-то словно уплывала, расслаблялась в объятиях Мела…

Она смутно осознавала, что ее куда-то несут, затем кладут на что-то мягкое… на подушку, от которой пахнет лосьоном Мела… Он целует ее… и она погружается в восхитительный водоворот сна.

Мел смотрел на мгновенно заснувшую Риту. Лежа в его постели с разметавшимися по подушке волосами, она казалась принцессой из сказочной страны. Без косметики она выглядела намного лучше — ничего фальшивого, никакого притворства, лицемерия. Шейла обычно отстаивала свое право «делать лицо», словно ее настоящее следовало скрывать. Самое ужасное заключалось в том, что ей действительно необходимо было делать это перед ним. Но Рита — не Шейла. Он это понимал.

«Как было бы чудесно — бросить все и поселиться в глуши». Мел улыбнулся и, выйдя на террасу, уселся в шезлонг. Разумеется, на самом деле ей этого не нужно, но Мела удивило то, как обрадовали его слова Риты.

Он недоверчиво покачал головой. С ума он, что ли, сошел? Рита, живущая в его хижине? Она в ужасе от его душа, и всякий раз, когда возвращается из туалета, у нее такой вид, словно она больше не хочет повторять этого опыта. Правда заключается в ее словах, сказанных, когда они только приехали сюда. Для нее это приключение. А для него — образ жизни.

Образ жизни. Так ли это? Рита верит в то, что он знает, к чему стремится. Но действительно ли свобода и творчество — единственное, что ему нужно? Присутствие рядом Риты пробуждало в нем надежды, желания. Он чувствовал, что хочет большего. От чего? От Риты? От жизни? Хорошего вина, и книг, и картин, и музыки, и общения… Чего еще?

А может, это только секс? Да. После той ночи с Ритой он ни с кем не спал. Сегодняшняя их близость была великолепной и удивительной — полное слияние и понимание малейшего желания, готовность во всем идти навстречу друг другу. И такая яркость и интенсивность чувств, что он помнил каждое мгновение: то, как Рита изумленно вскрикивала, будто не веря, что такое чудо возможно, то, как ее рот не мог насытиться им, то, как она смотрела на него, словно ей очень нравилось то, что она видит.

Эти воспоминания снова пробудили в нем голод, и Мел вернулся на диван, чтобы проверить, не ответят ли ему взаимностью… И в этот момент зазвонил телефон.

Это был один из полицейских детективов. Он проник в квартиру, пока Джейн ходила обедать, и сменил пленку. На первой не оказалось ничего необычного. Джейн только поморщилась при виде беззаботности Риты, оставившей рецепты на столе, и убрала их в шкатулку.

Гмм… Повесив трубку, Мел взглянул на Риту, продолжающую мирно спать. Она положилась на него в этом деле, а он по-прежнему топчется на месте.

Он лег рядом с ней, заложив руки за голову. Мысли о расследовании теперь слишком занимали его, чтобы думать о сексе. Мел был уверен, что Джейн что-то скрывает. Может быть, она просто слишком хорошая актриса. Может быть, на следующей пленке будет видно, как она делает что-нибудь криминальное. Утром он обязательно обыщет ее комнату…

Рита издала тихий звук и, перевернувшись на другой бок, положила голову ему на грудь. Боже, как хорошо!

На следующее утро какие-то стук и треск заставили Риту неохотно пробудиться. Она пошевелила языком во рту. В нем был лимонный привкус коктейля, а язык казался огромным и шершавым. Джин. От одного глотка или от целого аквариума джина, но голова у нее болела всегда.

Рита приоткрыла один глаз. Яркий солнечный свет, бьющий в окно, заставил ее откатиться в сторону. И она ударилась больной ногой о стену. В телефонной будке душа вчера она делала это неоднократно.

Рита села в постели и, разлепив отяжелевшие веки, увидела у плиты Мела в одних белых шортах. Он взбивал яйца для омлета. У нее так все болело, что она едва смогла оценить, насколько он хорош.

— Что за грохот? — ворчливо спросила она.

— Похоже, это землетрясение, вызванное вашим плохим настроением, мисс, — ответил он, усмехнувшись.

— По утрам я не расположена шутить, — поморщилась Рита. — К тому же от джина у меня болит голова.

— Прости.

Мел поставил омлет на плиту, накрыл его крышкой и прыгнул на диван рядом с ней. Лодка закачалась.

— Полегче, — пробурчала она, вцепившись в матрас, чтобы остановить головокружение.

— И тебя с добрым утром, — насмешливо сказал Мел и потянулся, чтобы поцеловать ее.

Но Рита оттолкнула его.

— От меня ужасно пахнет.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Ничего страшного. Это скоро пройдет. — И приник к ее рту.

Его дыхание, напротив, пахло мятой и кофе. И он, должно быть, успел принять душ — от него исходил запах свежести.

Рита разорвала поцелуй.

— Могу я, по крайней мере, почистить зубы?

— Некогда. У меня есть время только на то, чтобы заняться любовью, позавтракать и вернуться в город. — Он стянул с себя шорты, затем уткнулся губами в ее шею. — Ммм… как хорошо ты пахнешь.

— У тебя есть время? — спросила она, стараясь не обращать внимания на то, что он делает с ее ключицей. — А как насчет меня? Я еду с тобой. Ммм… — Возбуждение пересилило ее неудовольствие. — Ты не можешь этого хотеть. Я вся грязная.

— Именно такой ты мне и нравишься. Грязной, — с чувственной хрипотцой произнес Мел, скользнув руками к ее бедрам.

— О-о-о…

— Я вернусь в город. Ты останешься здесь, в безопасности, — сказал Мел, покусывая ее живот.

— Мне нужно работать, — с трудом выдохнула она, запутавшись пальцами в его волосах.

— Ты можешь работать здесь.

— Нет… о-о-о… не могу. — Ласки Мела лишили ее способности думать. Она целиком отдалась на его волю.

— Восхитительно, — произнес он и снова приник к ней в поцелуе.