Впереди замаячили две фигуры. На каменном выступе сидел Майкл Гарфилд – он что-то рисовал в блокноте для эскизов и казался целиком поглощенным этим занятием. Немного поодаль, возле мелодично журчащего ручейка, стояла Миранда Батлер. Забыв о боли в ногах, Эркюль Пуаро подумал о том, насколько же красивыми могут быть человеческие существа. В красоте Майкла Гарфилда не приходилось сомневаться. Тем не менее Пуаро затруднялся определить, нравится ему этот молодой человек или нет. Разумеется, на красивых женщин всегда приятно смотреть, однако Эркюль Пуаро не был уверен, что ему нравится мужская красота. Сам он не хотел бы считаться красивым молодым человеком, – впрочем, ему никогда не представлялся подобный шанс. Единственное, что нравилось Пуаро в его внешности, – это великолепные усы, за которыми он тщательно и любовно ухаживал. Пуаро знал, что ни у кого в мире нет таких усов, но он никак не мог бы назвать себя красавцем и даже просто миловидным.
А Миранда? Пуаро снова подумал, что особенно привлекательной в ней кажется ее серьезность. Его интересовало, что творится в голове у этой девочки, но он понимал, что никогда не сможет об этом узнать. Она вряд ли расскажет, о чем думает, даже если ее спросить об этом напрямик. Пуаро чувствовал, что Миранда обладает пытливым умом и что она легкоранима. Он знал о ней кое-что еще – вернее, думал, что знает, но почти не сомневался, что это правда…
Майкл Гарфилд оторвал взгляд от блокнота.
– Ха! Синьор Усач! – воскликнул он. – Добрый день, сэр.
– Могу я взглянуть на то, что вы рисуете, или это вам помешает? Я не хочу быть назойливым.
– Конечно можете, – ответил Майкл. – Меня это нисколько не смутит. Я наслаждаюсь самим собой.
Пуаро заглянул ему через плечо. Карандашный рисунок был удивительно хрупким и деликатным, с едва заметными штрихами. «Этот человек умеет не только проектировать сады, но и рисовать», – подумал Пуаро.
– Весьма изысканно, – заметил он.
– Я тоже так думаю, – согласился Майкл Гарфилд, не поясняя, имеет он в виду рисунок или натурщицу.
– Почему? – осведомился Пуаро.
– Почему я это делаю? Думаете, у меня есть причина?
– Возможно.
– Вы абсолютно правы. Если я уеду отсюда, то мне хотелось бы запомнить пару вещей. Миранда – одна из них.
– А без рисунка вы бы легко ее забыли?
– Очень легко. Таков уж я. Но забыть что-то или кого-то, оказаться неспособным представить себе лицо, изгиб плеча, жест, дерево, цветок, контуры ландшафта, знать, как они выглядят, но не суметь их воспроизвести, иногда причиняет подлинные мучения. Ты видишь, запечатлеваешь – а потом все исчезает.
– Только не «Погруженный сад». Он не исчезнет.
– Исчезнет, и очень скоро, если никто не будет им заниматься. Природа возьмет свое. Такие вещи нуждаются в любви, внимании и опытном уходе. Если муниципалитет возьмет на себя заботу о саде – такое часто бывает в наши дни, – то здесь посадят новые кусты, проложат еще несколько дорожек, установят урны для мусора, но сохранить сад в первоначальном состоянии не удастся. В нем слишком много стихийного.
– Мсье Пуаро, – донесся из-за ручья голос Миранды.
Пуаро шагнул вперед, чтобы девочка могла его слышать.
– Ты пришла сюда позировать?
Она покачала головой:
– Я пришла не для того. Просто так вышло…
– Да, – подтвердил Майкл Гарфилд, – просто так вышло. Иногда людям везет.
– Ты гуляла по твоему любимому саду?
– Я искала колодец, – ответила Миранда.
– Колодец?
– В этом лесу был колодец желаний.
– В бывшей каменоломне? Не знал, что в каменоломнях бывают колодцы.
– Вокруг каменоломни всегда был лес. Майкл знает, где колодец, но не хочет мне говорить.
– Тебе будет интереснее самой его поискать, – сказал Майкл Гарфилд. – Особенно если ты не вполне уверена в его существовании.
– Старая миссис Гудбоди все о нем знает. Она колдунья.
– Верно, – кивнул Майкл. – Она здешняя колдунья. Такие имеются во многих местах, и, хотя они не всегда называют себя колдуньями, про них всем известно. Они предсказывают судьбу, наводят порчу на бегонии и пионы, делают так, чтобы фермерские коровы перестали давать молоко, а иногда торгуют любовным зельем.
– Это был колодец желаний, – настаивала Миранда. – Люди приходили туда и загадывали желания. Для этого нужно было трижды обойти вокруг колодца, а так как он находился на склоне холма, это было не всегда легко сделать. – Она посмотрела на Майкла: – Когда-нибудь я все равно найду колодец, даже если ты мне его не покажешь. Он где-то здесь, но миссис Гудбоди сказала, что его запечатали несколько лет назад, так как считали опасным. Какая-то девочка – кажется, ее звали Китти – свалилась туда.
– Можешь сколько угодно слушать местные сплетни, – сказал Майкл Гарфилд, – но колодец желаний находится не здесь, а в Литтл-Беллинг.
– О том колодце я все знаю, – отмахнулась Миранда. – Он самый обыкновенный. Люди бросают туда монетки, но так как в нем нет воды, то не слышно даже всплеска.
– Очень сожалею.
– Я расскажу тебе, когда найду его, – пообещала девочка.
– Ты не должна верить всему, что болтает колдунья. Я, например, не верю, что ребенок упал в колодец. Наверное, туда свалилась кошка и утонула.
– «Бом-бом, дили-дили – в колодце кошку утопили», – пропела Миранда и поднялась. – Мне пора идти, а то мама будет волноваться.
Она улыбнулась обоим мужчинам и зашагала по еще более крутой и каменистой тропинке, чем та, которая шла по другую сторону ручья.
– «Бом-бом, дили-дили», – задумчиво произнес Пуаро. – Каждый верит в то, во что хочет верить, мистер Гарфилд. Она была права или нет?
Майкл Гарфилд задумчиво посмотрел на него, потом улыбнулся.
– Абсолютно права, – ответил он. – Колодец существует, и он в самом деле запечатан. Должно быть, его действительно считали опасным. Только вряд ли это был колодец желаний – думаю, это выдумка миссис Гудбоди. Здесь есть или было дерево желаний – старый бук на полпути вверх по склону холма, который люди, кажется, трижды обходили вокруг и загадывали желание.
– Ну и что с ним произошло? Его больше не обходят?
– Нет. По-моему, лет шесть тому назад в него ударила молния и расщепила надвое. Вот и конец красивой сказки.
– Вы рассказывали об этом Миранде?
– Нет. Я подумал, что лучше пускай верит в свой колодец. Сожженный молнией бук для нее не так интересен, верно?
– Я должен идти, – сказал Пуаро.
– К вашему приятелю полицейскому?
– Да.
– Вы выглядите усталым.
– Я действительно очень устал.
– Вам было бы удобнее в парусиновых туфлях или сандалиях.
– Ах, ça, non.
– Понятно. В одежде вы весьма претенциозны. – Он окинул Пуаро взглядом. – Tout ensemble необычайно хорош – особенно ваши великолепные усы.
– Я польщен, что вы их заметили.
– По-вашему, их можно не заметить?
Пуаро склонил голову набок.
– Вы сказали, что рисуете юную Миранду, так как желаете ее запомнить. Это означает, что вы уезжаете отсюда?
– Подумываю об этом.
– Однако, мне кажется, вы bien placé ici.
– Да, вы правы. У меня есть дом – маленький, но построенный по моему проекту – и есть работа, хотя она не так удовлетворяет меня, как обычно. Поэтому меня обуяла охота к перемене мест.
– А почему работа вас недостаточно удовлетворяет?
– Потому что люди, которые хотят приобрести землю и построить дом, разбить или улучшить свой сад, требуют, чтобы я делал ужасные вещи.
– Значит, вы не занимаетесь садом миссис Дрейк?
– Она обращалась ко мне с такой просьбой. Я высказал свои предложения, и миссис Дрейк как будто с ними согласилась. Но я не думаю, – задумчиво добавил он, – что могу ей доверять.
– Вы имеете в виду, что она не позволит вам осуществить ваши намерения?
– Я имею в виду, что миссис Дрейк предпочитает все делать по-своему, и, хотя ее вроде бы привлекли мои идеи, она может внезапно потребовать совершенно иного – чего-нибудь утилитарного, дорогого и показушного. Миссис Дрейк будет настаивать на своем, я не соглашусь, и мы поссоримся. Поэтому мне лучше уехать, пока я не поссорился не только с ней, но и с другими соседями. Я достаточно известен, и мне незачем торчать на одном месте. Я могу найти себе другой уголок в Англии, а может быть, в Нормандии или Бретани.
