Неоднократно приезжал в Дабендорфскую школу, выступал перед выпускниками и присутствовал на занятиях Власов… В первой половине 1943 г. он совершил ряд шагов, существенно осложнивших его собственное положение и общую ситуацию. Не позднее начала января 1943 г. полковник А. фон Ренне договорился с генерал-майором X. фон Тресковым об организации поездки Власова на оккупированные территории в прифронтовую полосу группы «Центр» [87, 107]. В сопровождении одного из своих защитников — генерала пехоты М. фон Шенкендорфа в январе — феврале 1943 г. Власов посетил Белосток, Минск, Смоленск и окрестные районы. Его приезд произвел сильное впечатление на население, особенно в Смоленске. Речи Власова в битком набитом городском театре слушали с жадностью [87, 199–200]; одни — осторожно-недоверчиво, другие — восторженно-умилительно.

По возвращении из поездки в конце марта 1943 г. Власов составил довольно честный доклад о ее результатах, где в резких тонах охарактеризовал восточную германскую политику как колониально-завоевательную со всеми вытекающими последствиями, сделал важный вывод о том, что единственным шансом мобилизации русского народа на борьбу со сталинским режимом может стать только оформление альтернативной русской национальной идеи [59, 69–71]. Тогда же появилось его открытое письмо «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом» — стилистическая обработка рассказа Власова о более чем 20-летней службе в РККА М.А. Зыковым, обладавшего незаурядным публицистическим талантом [87, 211]. В письме подчеркивались выгодность и перспективность русско-германского сотрудничества на европейском континенте в противовес англо-американскому влиянию, что относилось к глобальным геополитическим проблемам конца XIX века. При этом — ни слова ни о Гитлере, ни о Гиммлере, ни о доктринах или идеологии национал-социализма. Растиражированное почти миллионным количеством, опубликованное во всех русских газетах на оккупированных территориях, «Открытое письмо» сыграло главную роль в персонификации антисталинского движения в лице генерал-лейтенанта Власова. Для власовской социальной базы «Русский комитет» стал не нужен. Его заменил сам Власов.

Страница из журнала «Новый Путь» (Рига), № 10 (30) 1943 г. с интервью, взятым корреспондентом Псковского представительства журнала И. Свободиным у генерал-лейтенанта А.А. Власова весной 1943 г.

Успех визита в группу «Центр» вызвал желание командования группы армий «Север» организовать что-то подобное, и во второй декаде апреля Власов объехал Псков, Лугу, Гатчину, Остров, Сиверскую, повсюду выступая на митингах и в театрах. В Гатчине он позволил себе заявить публично, что когда сталинский режим падёт, он и его единомышленники рады будут приветствовать немцев в Ленинграде как дорогих гостей… [87, 221].

Это высказывание стало последней каплей, переполнившей чашу терпения генерал-фельдмаршала В. Кейтеля, накопившего у себя достаточное количество власовских заявлений и отчетов из СД об обеих поездках. Не последнюю роль сыграло и «Открытое письмо». В результате 17 апреля 1943 г. Кейтель издал приказ: «Ввиду неправомочных, наглых высказываний военнопленного русского генерала Власова во время его поездки в группу армий «Север», осуществленной без ведома фюрера и моего, приказываю немедленно перевести русского генерала Власова под конвоем обратно в лагерь военнопленных и содержать там безвыходно. Фюрер не желает слышать имени Власова ни при каких обстоятельствах, разве что в связи с операциями чисто пропагандистского характера, при проведении коих может понадобиться имя Власова, но не его личность. В случае новой вылазки Власова предпринять шаги к передаче его тайной полиции и обезвредить» [87, 222].

Арестован Власов не был, но предотвратить арест Гелену стоило больших усилий.

8 июня 1943 г. в Бергхофе состоялось совещание с участием А. Гитлера, генерал-фельдмаршала В. Кейтеля, генерал-полковника К. Цейтцлера — начальника Генерального штаба, генерал-лейтенанта Р. Шмундта — адъютанта Гитлера и полковника Шера — историографа [23, 89-102]. Шмундт с возмущением говорил о том, что Власов «разъезжал в качестве проповедника и проповедовал национальное освобождение… договорившись до свободы». Гитлер резко ответствовал, что Власов ему не нужен, и 8 июня 1943 г. генерал-лейтенант фактически отправился под домашний арест на Кибитцвег, 9 в пригороде Берлина Далеме, где позднее полковник К.Г. Кромиади — участник Белого движения, отстраненный в августе 1942 г. от командования РННА, организовал для него личную канцелярию. Ее деятельность свелась к сортировке многочисленных писем и обращений, приходивших на имя генерала с оккупированных территорий, от «остарбайтеров» и из добровольческих формирований. Ничем иным власовцам заниматься не давали. Власов порывался отказаться от дальнейшего участия в борьбе за развертывание антисталинского движения и теперь уже сам хотел вернуться в лагерь военнопленных, но Трухин, Зыков и Штрик-Штрикфельд убедили его продолжать начатое.

Сталин понимал, что Власов и его окружение обладают значительной социальной базой среди населения СССР, что могло привести к непредсказуемым последствиям, особенно в условиях перелома ситуации на фронте не в пользу РККА. 4 июля 1943 г. Главное политуправление РККА ограничилось пропагандистским сообщением о том, что Власов — участник «военно-фашистского заговора Тухачевского, но был помилован». Затем был «помилован вторично за сдачу Киева в 1941 г., а в 1942 г., из страха перед наказанием за окружение 2-й Ударной армии, бежал к немцам» [83, 268–270]. На оккупированных территориях распространялись десятки типов полукарикатурных листовок с единственной целью — добиться унижения личности Власова, не дать «предателю, гаду, собаке, подонку, скотине, сукиному сыну, иуде» превратиться в политическую фигуру в сознании жителей захваченных районов.

В агентурных и оперативных разработках Власов проходил под кличкой «Ворон». В опубликованном в 1996 г. документе, направленном наркомом госбезопасности СССР В.Н. Меркуловым в 1943 г. И.В. Сталину, В.М. Молотову и Л.П. Берии, перечислены мероприятия, предпринятые НКГБ СССР в целях его ликвидации. В районы Пскова, Смоленска, Минска, Борисова, Витебска, Житомира и иных городов забрасывались специальные оперативные группы НКГБ с целью внедрения агентуры в ближайшее власовское окружение и физического уничтожения Власова. В составе групп находились и иностранные коммунисты — испанцы и немцы, нашедшие политическое убежище в Советском Союзе. Группы возглавлялись майором госбезопасности Корчагиным, капитаном Ф. Гуйльоном, старшим лейтенантом госбезопасности Юриным, подполковником госбезопасности Сотиковым, майором госбезопасности Морозовым и др. [68, 12–13]. Летом 1943 г. собрать всевозможные данные о РОА получила задание сеть Л. Треппера [83, 280]. Индивидуальные задания ликвидировать Власова получили: вступивший в контакт с представителями оперативной группы НКГБ в начале июля 1943 г. бывший военнопленный комбриг М.В. Богданов [68], переброшенный в германский тыл, один из членов НКГБ лейтенант Августин, вышедший на немецкие передовые посты в районе села Ярцево под видом перебежчика майор С.Н. Капустин [83, 279] и даже бывшая кухарка Власова М.И. Воронова, по возвращении на советскую территорию в 1943 г. получившая задание проникнуть в штаб «Ворона» и отравить его.

Стоят слева направо: начальник Дабендорфской школы генерал-майор РОА Ф.И. Трухин, генерал-лейтенант А.А. Власов, неустановленный офицер РОА, неустановленный офицер РОА (на заднем плане), полковник РОА К.Г. Кромиади, предположительно — майор РОА М.А. Зыков. Дабендорф, 1943 г.

В Далем она действительно попала летом 1943 г., но во всем призналась и осталась заведовать хозяйством [81, 111–112]. Ни одно из готовившихся покушений не удалось.