Человек засуетился, стараясь завлечь в магазин прохожих.

— Кто это? — шепнул Криспин Викки.

— Он так похож на Али Бабу, должно быть, это его брат, — тихо ответила Викки. Но араб услышал ее и разразился смехом:

— Али Баба? Вы его так зовете? Надо будет сказать ему, когда увижусь. Али Баба! Али Баба!

— Вы его брат? — осторожно осведомился у араба Криспин.

— Его кузен. Отец Али — брат моего отца, и поэтому мы тоже братья.

— И это ваш магазин? — настырничал Криспин.

— Да, это один из моих магазинов, — вежливо согласился кузен Али. — Меня зовут Хуссейн Баараба.

— А кто же тогда Адам? — робко спросила Викки.

— Адам — мой друг, — ответил Хуссейн просто. — Он в Дамаске много лет и иногда оказывает мне честь, помогая в работе. В основном же он занят своими делами. Но вы должны понять: там, где дело касается запахов, у него особый нюх, как, впрочем, у меня нюх на торговлю. Вместе мы незаменимы.

— А что делает Адам, когда не работает здесь? — не отставал Криспин.

— Вы не знаете? — удивился Хуссейн. — Он ученый — читает лекции в нашем университете. Иногда он приводит своих студентов в мой скромный дом, — он потряс головой в знак благоговения перед величием своего друга. — Я счастлив, что такой человек — мой друг.

— Господи, — перевел дух Криспин, — я думал, он работает здесь.

— Он вас встретил по моей просьбе, — доложил Хуссейн с достоинством. — Я подумал, вы будете чувствовать себя увереннее со своим соотечественником. Для мисс Тремэйн будет лучше, сказал я себе.

— Это было очень любезно с вашей стороны, — улыбнулась Викки. — Мы просто не поняли ситуации.

Хуссейн тоже заулыбался:

— Адам не обращает на это внимания. Он действительно работает здесь, он старший в лаборатории. Я говорю ему это каждый день. Вы его новые ассистенты. Он мой друг.

— Надеюсь, это так, — рассмеялась Викки.

— А почему нет? Пойдемте, я введу вас в курс дела. Прошу.

Работа была в основном та же, что и в Англии. Викки слушала Хуссейна, борясь с усталостью, которая теперь стала наваливаться на нее после долгого полета и дня, наполненного новыми впечатлениями.

Наконец она не выдержала:

— Может быть, отложим все на завтра? Не знаю, как Криспин, но я слишком устала, чтобы воспринимать что-либо.

Хуссейн бросил на нее быстрый взгляд.

— Ну разумеется, — сразу согласился он. — Я забыл, что вы женщина и вам нужно больше времени. Но Али говорил, у вас воображение десятка мужчин, так что мне придется быть терпеливым. Женщины — слабые создания, — добавил он с пренебрежением.

Криспин, поймав взгляд Викки, ухмыльнулся.

— Очень слабые! — в тон Хуссейну воскликнул он.

— В самом деле? — проговорила Викки. — Думаю, мистер Баараба продолжит, если тебе так хочется.

Но Хуссейн взмахнул руками в знак несогласия.

— Нет-нет, уже поздно, вам пора домой.

В дверном проеме показалась тень, и в магазин вошел Адам. Вид у него был суровый. Не улыбаясь, он посмотрел на Викки.

— Вы готовы? — спросил он. — Я вас провожу домой.

Двое мужчин посторонились, давая Викки пройти. Она проследовала мимо Адама с высоко поднятой головой и, не заметив неровной ступеньки, неожиданно споткнулась. Адам поддержал ее. Его рука была сильной и твердой, словно дерево.

— Вы не собираетесь попрощаться? — спросил он, неожиданно улыбнувшись. — Не думаю, что ваши английские манеры могли улетучиться так быстро.

Викки покраснела и пожелала Хуссейну и Криспину доброй ночи. Она не знала, радоваться ей или огорчаться, что Адам зашел за ней. Положим, она бы не смогла сама найти дорогу домой. Но можно предположить, что он пришел лишь затем, чтобы еще раз увидеться сегодня с Умм-Яхьей.

— Спасибо. Я вполне бы справилась и сама, — громко сказала Викки.

Голова Адама была не покрыта, и Викки могла видеть его рыжие кудри, высокий лоб и крупный орлиный нос.

— Я в этом и не сомневался, — вежливо ответил Адам.

Викки была вынуждена почти бежать за Адамом.

— Нам необходимо идти так быстро? — наконец не выдержала она, раздраженная легкостью, с которой ему удавалось проскальзывать сквозь толпу, в то время как она была вынуждена постоянно останавливаться и кого-то пропускать.

Адам оглянулся, улыбнувшись:

— Привыкнете.

— И вот еще что… — продолжала Викки, словно не слыша его. — Думаю, вы могли бы нам сказать, что вы не служащий фирмы.

— Зачем? — усмехнулся он, явно получая удовольствие от ее раздражения.

— Вы поставили нас в неловкое положение, — попыталась объяснить Викки.

— Это означает, что, знай это, вы бы не последовали моим столь любезным рекомендациям, верно? — Адам продолжал улыбаться. — Но именно этого я и хотел избежать. В конце концов, отдельного помещения для споров не нашлось, а вам надо было устроиться комфортабельно и безопасно.

Викки пристально посмотрела на него:

— Не очень-то это было честно.

Он рассмеялся:

— Ну, не знаю. В конце концов, я действительно работаю на фирму. До вашего приезда именно я делал большую часть работы. Человек, которого они послали в Лондон взамен вас, был не очень-то трудолюбив.

Викки промолчала. Казалось странным, что Али послал двух человек на замену лишь одного, но она не хотела думать об этом — она была рада, что выбрали ее.

По шелковым рядам они пошли помедленнее. Адам объяснил, что обещал купить отрез дамасского шелка в подарок.

— Мне потребуется ваш совет, — сказал он серьезно. — Тут такой большой выбор, а мне нужен самый лучший.

Викки пожалела, что так устала и не может с удовольствием, не торопясь, бродить среди громадных рулонов ткани, раскинутых во всем великолепии на прилавках, сверкающих и переливающихся.

— Для кого это? — спросила она наконец в третьем по счету магазинчике.

— Вам следует усвоить, — покачал головой Адам, — что здесь даже мужчины не задают вопросов женщинам, не то что…

— Но я не мужчина, — прервала его Викки, стараясь быть предельно вежливой.

Он согласился:

— Далеко нет. — Потом, взглянув на нее пристальнее, добавил: — Женщина сверху донизу, и к тому же усталая.

— На последнем издыхании. — Викки была рада, что хоть в чем-то могла согласиться с ним.

— Ну хорошо, тогда оставляю выбор вам, — сказал Адам. — Так будет быстрее и, наверное, проще, так как вам лучше знать.

Но все оказалось не так уж просто. Тканей было такое количество и такой немыслимой красоты, что у Викки просто разбежались глаза. Она перебирала одну за другой, а потом еще и еще, и все никак не могла выбрать.

Торговцы на все лады расхваливали свой товар, с тревогой осведомлялись о ценах, которые запрашивали их конкуренты, божились, что все, что предлагали последние, совершеннейшее барахло и только у них самый лучший в мире дамасский шелк.

В конце концов Викки остановилась на темно-синем шелке, отливающем серебром, и голубом, таком бледном, что казался почти белым. Материя была очень плотной и как нельзя лучше подходила для нарядного платья, и Викки невольно позавидовала женщине, которая получит такой подарок. В ее собственном гардеробе не было ничего и отдаленно похожего.

Взяв покупку, Адам зашагал рядом с Викки.

— Вы зайдете? — спросила девушка, когда они подошли к двери дома Умм-Яхьи.

Он кивнул:

— Георгиос ждет меня к ужину. — Его глаза смеялись. — Разочарованы?

— С чего бы? — не поняла Викки.

— Потому что в Дамаске мужчины едят одни, — объяснил он. — Женщины садятся за стол лишь после того, как те закончат трапезу.

Трудно было поверить, и все же это оказалось действительно так.

В дверях их приветствовала Умм-Яхья, которая провела их через внутренний дворик в гаремлик.

— Георгиос опаздывает. Подождете его здесь? — спросила она Адама.

— Если Георгиос не будет возражать, — сказал, соблюдая формальности, Адам. Он уселся на табурет в углу кухни и стал наблюдать, как хозяйка готовит на углях кебаб. Длинные шампуры с мясом раскалились докрасна, и аппетитный аромат баранины заполнил все помещение.