Встречный за ним не погнался, а развернул коня, перекрывая тропу. На поляну со свистом и гоготом выехали охотники.

– Ду-у-ухи! Кто здесь гуляет! – На лице у главного отразилось притворное удивление.

Остальные тут же включились в игру:

– Крыса из городских.

– Крысам нечего делать в Лесу.

– Их место – на уличных свалках.

Главный с той же притворной строгостью возразил остальным:

– Ну, зачем же так сразу – крыса! Это, ребята, Листвинус. Вы про него не слыхали?

– Это который лекарь? Он еще в прошлом году заштопал бок Белорылю?

– И лечил Лисогонову бабу. Так это, что ли, тот самый? Он не берет плату шкурами.

– Тот самый, тот самый. Не иначе, ищет травки-муравки. Важ, ты чуток опоздал. Тут уже все собрали. – Главный лукаво подмигнул остальным (те расплылись в улыбках) и кивком головы указал на вытоптанную траву.

– Трава забрызгана кровью. Охотники развлекались. И, как всегда, жестоко. – Тот, кого назвали Листвинусом, говорил спокойно и без всякого трепета.

– Ребята! а лекарь-то кое-что смыслит! Отличает кровь от водички. Да ты не волнуйся, важ. Мы тут знаешь кого подстрелили? Летающего кабана! – Охотники загоготали.

– Брось кривляться, Скулон. Кабаны по деревьям не лазают.

– Я ж говорю, ребята! Лекаря не проведешь. Мама его научила, что кабаны не летают!

Охотники снова загоготали. Лекарь нахмурился:

– Кто это был? Древоруб?

– Древоруба жалеешь? – Скулон перестал смеяться и с прищуром смотрел на лекаря. – Листвинус, три смены светил, как началась война. Древорубы – наши враги. И надо бы знать: ты на чьей стороне?

Слова звучали с угрозой.

– На стороне Закона.

– Ребята, слыхали? Листвинус на стороне Закона. По-моему, он шутник.

– Пусть травит байки в трактире.

– У него слишком много зубов. Вот он и веселится.

Листвинус выпрямился в седле:

– Скулон! Твои шавки растявкались. А лучше им заткнуться. Когда у кого-то из вас треснет ребро на охоте или сведет кишки, вы приползете ко мне. И я тогда буду решать, оставлять вас в живых или нет.

Охотники приумолкли. Лошади громко дышали, фыркали и топтались. Тот, что ехал за главным, не выдержал:

– Ладно, ребята! Трогай! Мелкие Духи с ним, с лекарем. Я его тоже знаю. У него Моховник в приятелях. А Моховник – проверенный парень. У нас еще дел по горло. Древорубы, поди, заждались.

– Слышал, лекарь? – Скулон ухмыльнулся. – Скоро будешь чинить древорубов. Ты башку пришивать умеешь?

Охотники, сквернословя и задирая друг друга, наконец ускакали.

– Эй, парень! А ну, вылезай. Слышал, что здесь происходит? Дуй отсюда скорее.

Валь не заставил себя уговаривать.

– Где топор?

От ярости отец побагровел.

– Я… Я его потерял… Мне пришлось его бросить.

– Ты бросил в Лесу мой топор?

– Там оказались охотники. Они бы меня опознали.

– Какие еще охотники? Где ты бродил, ушранец?

– Подожди, подожди, Подкорник…

За спиной Подкорника вырос сосед, Корчебранец. Валю стало не по себе: Корчебранец его недолюбливал (или его отца). Он только и знал, что нашептывал Подкорнику про дупло: пора исправить мальчишку! Валь его очень боялся.

– Что-то странное тут, Подкорник. Твой сын отправился в Лес – туда, где ходят охотники? Без твоего разрешения? Уже три смены светил, как нам объявили войну! – Корчебранец повысил голос, привлекая внимание, и наклонился к Валю: – А ну, отвечай! Где ты был до прошлой смены светил? В угодьях охотников?

Валь молчал и только сильнее втягивал голову в плечи. Вокруг уже столпились другие соседи. Подбодренный их интересом, Корчебранец не отступал:

– Я так и не понял: был?

Мальчишка слабо кивнул.

– Тебе назначали встречу? Ты с кем-нибудь виделся? С кем-нибудь незнакомым? Кого не знаю ни я, ни отец, ни другие? – Корчебранец прищурился с проницательным видом.

– Да. То есть, нет. Я хотел… Там был один человек. Он попросил помочь…

– Он тебе заплатил? Только посмей отпираться.

Валь открыл было рот – но не издал ни звука, как рыба на берегу.

Корчебранец кивнул: он и не сомневался! Этот мальчишка глуп, ни к чему не пригоден, но за мышиный хвостик отца родного продаст. Хотя Подкорник вряд ли захочет это признать.

– Значит, он тебе заплатил. Чтобы ты оказал ему помощь. Подкорник, не отрицай: твой сын – плохой древоруб. Кое-кому из охотников это, наверно, известно. Если его решили использовать как шпиона, я бы не удивился.

Отец смутился: слова соседа были ему неприятны. Валь, конечно, ушранец. И потерял топор. Но шпионить? Нет, это слишком. А Корчебранец – хитрец. Спит и видит во сне, как насолить Подкорнику. Хочет вместо него стать председателем гильдии. Надорвешься, сосед, от усилий! Пузо будет болеть! Подкорник уже забыл, что сердился на сына:

– Мальчишка еще слишком мал. Может, он туповат, но безвреден. Если забрел к охотникам, то без всякого умысла. Его, небось, не заметили… Не узнали, что он древоруб. Он же бросил топор…

– Я не знал, что война… – Валь наконец просипел что-то в свое оправдание.

Корчебранец насупился: Подкорник не уступал. Соседи с любопытством следили за поединком. Казалось, у Корчебранца больше нет доказательств. Но он продолжал настаивать:

– Конечно, Валь еще мал. Может, он и не знает, что его вынуждают шпионить. Встретился кое с кем, рассказал кое-что, разжился мышиным хвостиком… Вы слышали! Он признался: ему заплатили за помощь. Кто мог ему заплатить? Уже три смены светил, как нам объявили войну…

Теперь соседи явно сочувствовали Корчебранцу и бросали на Валя недобрые взгляды.

Подкорник засуетился:

– Не думаю, нет, не думаю! Но в чем-то ты прав, сосед! Валя, ушранца этого, давно пора проучить!

Отец обернулся к сыну и стал на него орать – громко, чтобы все слышали. Чтобы никто не думал, будто мальчишку жалеют – не наказывают за озорство. Он плохой древоруб, вот в чем дело. Из-за этого все напасти. В дупло его – вот куда! (Но не в петлю – как шпиона.)

Вокруг закивали, выражая согласие.

– Делай как знаешь, сосед. С дуплом ты долго тянул. И видишь, что получилось. – Корчебранец был недоволен. Все и так давно знали про Валя, про его негодные уши. Но Подкорник при этом был председателем гильдии.

Сколько времени Валь отсидел в дупле? Смену светил или больше? Здесь ничего не видно. Рассвело уже или нет? Сильно болела ступня. В горле саднило. Это же запах дыма! Отец рассказывал Валю, как охотники жарят древорубов на вертелах. Вдруг какой-то охотник пронюхал, кто здесь сидит, и теперь готовится к пиру?

Дым проникал во все щели. Стали слезиться глаза. Валя начал бить кашель. Он стал кричать и колотиться в дупле:

– Пожалуйста, кто-нибудь! Выпустите меня! Заберите меня отсюда!

Пусть это будет охотник. Пусть Валя наколют на вертел. Только не быть одному! А вдруг и среди охотников есть какой-нибудь добрый…

– Парень! Ты выбрал для отдыха неподходящее место.

Духи, кто это? От испуга у Валя перехватило дыхание.

– Вот изуверы! Нагородили. Эй, внутри, потерпи.

Кто-то снаружи пытался выломать сучья, загородившие вход. Сучья сопротивлялись. Но человек был настойчив, и скоро в темнице Валя образовалась брешь.

– Ну, выбирайся отсюда!

Валь застыл, как смола, затвердевшая на коре: он же видел его, этого человека. Там, во владеньях охотников, где попался в ловушку крылатый. Как же его называли?

– Вылезай, говорю! Пожар!

Валь попытался вылезти и тут же, ойкнув, осел. Лицо его было грязным. Под глазами круги.

– Что – уже ноги не держат? Сколько ты без еды?

Листвинус! Вот это кто. Так его называли охотники.

Листвинус ухватил мальчишку под мышки и вытянул из дупла.

– Я тебя где-то видел?

Валь опустил глаза и ничего не ответил. Но лекарь уже рассматривал его порезы и ссадины:

– Ну и дела! Постарался ты, парень! и то сказать – древоруб. У тебя под кожей целый древесный склад. Быстро с этим не справиться. А времени уже нет. Надо сматываться отсюда, пока еще можно дышать. – Листвинус посадил мальчишку перед собой на лошадь. – Выберемся – и решим, что с тобой дальше делать.