— Да, сэр, — пролепетал шофер. — Как угодно, сэр. — Если бы убийство было делом его рук, он вряд ли выглядел бы более потерянным и перепуганным.
— Ты возил своего хозяина в деревню вчера днем?
— Да, сэр.
— В котором часу?
— В пять тридцать.
— Миссис Протеро была с вами?
— Да, сэр.
— По дороге нигде не останавливались?
— Нет, сэр.
— А что вы делали в деревне?
— Полковник вышел и сказал, что машина ему больше не понадобится. Он пойдет домой пешком. Миссис Протеро поехала за покупками. Свертки уложили в машину. Она сказала, что я больше не нужен, и я поехал домой.
— А она осталась в деревне?
— Да, сэр.
— Который был час?
— Четверть седьмого, сэр. Точно четверть седьмого.
— А где ты ее оставил?
— Возле церкви, сэр.
— Полковник говорил, куда собирается, или нет?
— Он сказал, что надо повидать ветеринара… насчет одной из лошадей.
— Ясно. И ты приехал сюда, прямиком?
— Да, сэр.
— В Старой Усадьбе два въезда — Южный и Северный. Как я понимаю, в деревню ты выезжал через Южные ворота?
— Да, сэр, как всегда.
— А обратно — тем же путем?
— Да, сэр.
— Гм-м… Ну ладно, пока достаточно. А! Вот и мисс Протеро.
Летиция шла к нам медленно, словно нехотя.
— Я беру «Фиат», Мэннинг, — сказала она. — Заведите мотор, пожалуйста.
— Сию минуту, мисс.
Он подошел к двухместной спортивной машине и поднял капот.
— Можно вас на минуту, мисс Протеро? — сказал Слак. — Мне необходимо знать, кто где был вчера во второй половине дня. Простая формальность, не обижайтесь.
Летиция смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Да я сроду не смотрю на часы!
— Насколько я знаю, вчера вы ушли из дому вскоре после ленча?
Она кивнула.
— А куда, разрешите узнать?
— Играть в теннис.
— С кем?
— С семьей Хартли Напье.
— Из Мач-Бенэма?
— Да.
— А когда вы вернулись?
— Не знаю. Я же вам сказала, что никогда не смотрю на часы.
— Вы вернулись, — сказал я, — около половины восьмого.
— А, верно, — сказала Летиция. — Прямо в разгар представления. Анна в истерике, а Гризельда ее утешает.
— Благодарю вас, мисс, — сказал инспектор. — Это все, что я хотел узнать.
— Только-то? — сказала Летиция. — Вы меня разочаровали.
Она пошла от нас к «Фиату».
Инспектор украдкой дотронулся до своего лба и шепотом спросил:
— Что, малость не в себе?
— Ничего подобного, — сказал я. — Но ей нравится такой казаться.
— Ладно. Пойду допрошу прислугу.
Заставить себя полюбить инспектора Слака — свыше сил человеческих, но его кипучей энергией нельзя не восхищаться.
Мы расстались, и я спросил у Ривза, где я могу найти миссис Протеро.
— Она прилегла отдохнуть, сэр.
— Тогда я не стану ее беспокоить.
— Может, вы подождете, сэр, я знаю, миссис Протеро хотела обязательно с вами повидаться. Она сама сказала за ленчем.
Он провел меня в гостиную, включил свет — занавески были опущены.
— Какие печальные события, — сказал я.
— Да, сэр. — Голос дворецкого звучал холодно, хотя и почтительно.
Я взглянул на него. Какие чувства кипят под этой маской вежливого равнодушия? Может быть, он знает что-то, но не говорит? Трудно найти что-либо более неестественное для человека, чем маска вышколенного слуги.
— Еще что-нибудь угодно, сэр?
Мне почудилось, что за этим привычным выражением таится хорошо скрытая тревога.
— Нет, ничего, — ответил я.
Мне не пришлось долго ждать — Анна Протеро вышла ко мне очень скоро. Мы поговорили о некоторых делах, а потом она воскликнула:
— Какой чудный, добрый человек доктор Хэйдок!
— Лучший из всех, кого я знаю.
— Он был поразительно добр ко мне. Но у него всегда такой грустный вид — вам не кажется?
Мне как-то не приходило в голову называть Хэйдока грустным. Я немного подумал.
— Нет, не замечал, — сказал я.
— И я тоже, до сегодняшнего дня.
— Порой наши личные горести обостряют наше зрение, — сказал я.
— Как это верно. — Она помолчала и сказала: — Мистер Клемент, одного я никак не могу понять. Если мужа застрелили сразу же после моего ухода, то почему я не слышала выстрела?
— Полиция полагает, что выстрел был сделан позже.
— А как же записка — там стоит «18.20»?
— Возможно, эти цифры приписаны другой рукой — рукой убийцы.
Кровь отхлынула от ее щек.
— Какой ужас!
— А вам не бросилось в глаза, что цифры написаны не его почерком?
— Да там вообще не его почерк!
Это была правда. Неразборчивые каракули в записке ничем не напоминали четкий почерк Протеро.
— Вы уверены, что они не подозревают Лоуренса?
— По-моему, с него сняты все подозрения.
— Но, мистер Клемент, кто же это сделал? Люциус не вызывал у людей симпатии — я знаю, но и настоящих врагов у него не было, мне кажется. То есть заклятых врагов.
Я покачал головой:
— Сие покрыто тайной.
Я снова вспомнил о семи подозреваемых, которых не захотела назвать мисс Марпл. Хотелось бы знать, кто они…
Распрощавшись с Анной, я приступил к выполнению своего замысла.
Я пошел домой по тропинке. Дойдя до перелаза, я немного вернулся назад, до места, где растительность казалась мне слегка помятой, свернул с тропинки и углубился в кусты. Лес здесь был густой, с кустарником, ветви которого переплетались внизу. Я пробивался сквозь заросли с некоторым усилием, как вдруг услышал, что недалеко от меня еще кто-то пробирается через кустарник. Я остановился в нерешительности, и передо мной возник Лоуренс Реддинг. Он тащил увесистый валун.
Должно быть, вид у меня был удивленный — Лоуренс вдруг разразился смехом.
— Да нет, — сказал он. — Это не улика, а нечто вроде мирного подношения.
— Мирное подношение?
— Ну да, назовем это началом мирных переговоров. Мне нужен предлог, чтобы зайти к вашей соседке, мисс Марпл, и мне подсказали, что лучше всего преподнести ей камень или обломок скалы для ее японского садика.
— Это верно, — согласился я. — А что вам понадобилось от почтенной леди?
— Вот что. Если вчера вечером можно было что-нибудь увидеть, мисс Марпл это наверняка видела. Я даже не говорю о чем-то, непременно связанном с убийством, то есть связанном с ее точки зрения. Я имею в виду просто что-то из ряда вон выходящее, диковинное, какую-нибудь мелочь, которая поможет нам разгадать загадку. Что-то такое, о чем она даже не сочла нужным сообщить полиции.
— Такое очень может быть, мне кажется.
— Во всяком случае, игра стоит свеч. Клемент, я собираюсь разобраться в этом деле до конца. Хотя бы ради Анны. А на Слака я не очень надеюсь, конечно, он из кожи вон лезет, но усердие никогда не заменит ума.
— Насколько я понял, передо мной излюбленный герой приключенческих историй — сыщик-любитель, — сказал я. — Не уверен, что в реальной жизни они и впрямь оказываются удачливей профессионалов.
Он пристально взглянул на меня и внезапно расхохотался.
— А вы-то что делаете в лесу, падре?
Признаюсь, я покраснел.
— Наверно, то же, что и я, могу поклясться. Нам с вами явилась одна и та же мысль, правда? Как убийца пробрался в кабинет? Первый путь — по аллее и в калитку, второй — через парадную дверь, третий — есть какой-нибудь третий путь, а? Я решил расследовать, нет ли следов и сломанных кустов поблизости от стены вашего сада.
— И мне пришло в голову то же самое, — сознался я.
— Однако я не успел приступить к делу, — продолжал Лоуренс. — Так как решил, что надо бы сначала повидать мисс Марпл, убедиться, что никто не проходил по аллее вчера вечером, пока мы были в мастерской.
Я замотал головой.
— Она настаивала на том, что никто не проходил.
— Ну да, никто — никто из тех, кого она считает кем-то. Звучит как дикий бред, но вы меня понимаете. Мог же там быть кто-то вроде почтальона, или молочника, или посыльного от мясника — кто-то, чье присутствие настолько привычно, что вы об этом не считаете нужным даже упоминать.