Если бы Вейл подумал, что она наденет, он бы сказал, что это будет хирургический костюм или, может быть, супермужская тройка и прическа, которой гордилась бы любая библиотекарша.

– Когда у тебя встреча?

Она не подняла глаз.

– Не важно. Я ее отменю.

Но ее глаза за светлыми стеклами очков заблестели, и на него вдруг нахлынуло чувство вины и непреодолимое стремление эту вину загладить. Какая-то аура вокруг нее пробуждала в нем желание сделать ее счастливой.

– Почему ты только сейчас решила этим заняться? Ты могла бы позаботиться о платье на неделе.

У нее отвисла челюсть, и, если бы взгляды могли сжигать, от него бы сейчас остался один пепел.

– Ты еще спрашиваешь, притом что сам каждый вечер допоздна задерживал меня в офисе? – Она поняла, что сказала, и челюсть у нее отвисла еще ниже. – Нет, я не возражаю, – пошла она на попятную. – Я люблю свою работу. Просто… – Она замялась и глубоко вздохнула. – У меня нет ничего подходящего для свадьбы, и, кроме того, я собиралась подстричься. Вот я и подумала, что лучше всего это сделать накануне свадьбы.

Он тотчас же бросил взгляд на ее волосы. Она всегда укладывала их в строгий пучок.

Он не мог припомнить, когда она распускала волосы. Странно, если учесть, как давно они знают друг друга.

Как она выглядит с распущенными волосами?

Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть ее светлые локоны. Будут ли пряди едва касаться плеч или каскадом струиться по спине?

– Подстригись. – Он скользнул взглядом по ее гладко зачесанным волосам на затылке. – Только не очень коротко, ладно?

Зачем он добавил последнее замечание? Длина ее волос его не касается. Даже если она, к всеобщему удивлению пациентов, захочет подстричься наголо, он не вправе ничего сказать.

– Я, наверное, все равно не успею, Вейл. Просто мне хотелось подготовиться к мероприятию.

Он даст ей время. Ведь он стольким ей обязан. Она спасает своего босса от попыток родни женить его.

– Я позабочусь о твоих пациентах.

Вспыхнув, она помотала головой и посмотрела на него так, словно его лихорадило.

– В этом нет необходимости.

Но необходимость была.

– Послушай, Фейт, я эксплуататор. В этом нет сомнения. – Он провел пальцами по волосам, удивляясь, почему весенний воздух, такой приятный всего несколько мгновений назад, стал вдруг таким резким. – Но ты права. Твое обеденное время принадлежит тебе, даже если я предъявляю на него монопольные права. Иди. Сделай такую прическу, какую хочешь. И купи себе новое платье.

– Но…

– Вот. – Он вынул из заднего кармана бумажник. – На сегодня ты свободна. Купи себе платье и для сегодняшнего вечера. За мой счет.

Она, побледнев, смотрела на деньги, которые он держал.

– Я не могу взять твои деньги.

– Разумеется, можешь, – поддразнил он ее. – Берешь же ты их в каждый день выплаты.

– Это другое дело. – Она прикусила губу. – Эти деньги я отрабатываю. Совсем другое дело.

– Послушай. Это я виноват в том, что тебе нужно новое платье и нужно сделать прическу. Будет совершенно справедливо, если я это оплачу. – Он положил деньги ей на ладонь и закрыл ее руку. Его удивило то, как его пальцы задержались на ее руке, как ему хотелось держать эту руку. Он заставлял себя улыбаться, несмотря на то что непослушные пальцы раздражали его, а собственная реакция на Фейт смущала. – Иди, – приказал он. – Проведи приятно время, а я заеду за тобой домой.

– Да, Йода, – согласилась Фейт с песиком, радостно прыгающим вокруг нее, пока она рассматривала свой новый образ в зеркале. – Я сама едва узнаю себя.

Она не могла поверить, что приличная стрижка, деликатно подкрашенные волосы и маска на лицо могут так преобразить ее. Фея-крестная, взмахнув волшебной палочкой и напевая известную песенку из диснеевской «Золушки», не могла бы произвести большего изменения.

В последние несколько лет Фейт некогда было следить за своей внешностью. Она была полностью сосредоточена на том, чтобы стать первоклассным невропатологом. После окончания медицинской школы она сразу получила блестящее место в «Уэйкфилд и Фиш», дающее ей возможность вести тот образ жизни, который ничто не сможет омрачить.

Нет, внешность никогда не значила для нее слишком много, если вообще что-нибудь значила, но стоит девушке побаловать себя хотя бы денек, и она преобразится до неузнаваемости.

Или из-за контактных линз, блестящих в ее глазах, ей казалось, будто она заметила разницу?

В школе она всегда носила одноразовые линзы, но в медицинской школе она почти исключительно перешла на очки. Контактные линзы она купила пару недель назад, когда Вейл попросил ее сопровождать его на обед с Маркусом.

Но тогда она даже не нашла времени вынуть их из сумочки. Когда визажист в салоне посетовал на очки Фейт, она удивила его, достав закупоренный пузырек с линзами.

Потом настала очередь одежды.

Одежды во множественном числе.

Ей не хотелось тратить деньги Вейла, ей было стыдно, что она их взяла. Она обязательно найдет способ как-то вернуть ему деньги во время уик-энда. Вероятно, ей бы до сих пор было неловко от мысли о том, что он оплатил ее покупки, даже если он и прав. В конце концов, это из-за него ей понадобилось новое платье. Она, безусловно, не отправилась бы по магазинам, если бы он не настоял, чтобы она его сопровождала.

Она купила не одно новое платье, а целых три. И новое белье, в котором почувствовала себя некой женственной сиреной. И разве при других обстоятельствах она купила бы роскошные черные чулки и пояс с резинками?

И откровенное бикини, которое уговорил ее купить продавец, хотя она никогда не осмеливалась надеть на пляж подобные ярко-красные треугольники.

А еще она купила несколько довольно легкомысленных нарядов. Она не могла с уверенностью сказать, какой из них ей потребуется в субботу, но чувствовала себя готовой к любому повороту событий. Конечно, ей придется тащить с собой самый большой из ее чемоданов, но она считала это не такой уж высокой ценой за то, чтобы не попасть впросак ни при каких обстоятельствах.

А может быть, она зашла слишком далеко и Вейл истолкует ее преображение как отчаянную мольбу заметить ее?

А не является ли действительно ее преображение отчаянной мольбой, чтобы он заметил ее?

Она поморщилась. Нет, если он до сих пор не увидел в ней женщину, то ей тем более не хотелось, чтобы он обратил на нее внимание именно сейчас.

Да и не настолько конструктивны эти изменения, если сравнивать с супермоделями, постоянно окружавшими Вейла. Да и вообще Вейлу неинтересно тратить время на женщин. Он получал то, что хотел, и шел дальше одерживать следующую победу.

От нее он хотел только одного: чтобы в этот уик-энд она помешала матримониальным планам его матери.

И все же она бы покривила душой, если бы сказала, что ей не хочется увидеть, как он отреагирует на изменение ее внешности, когда она откроет ему дверь.

Она совершенно не походила на ту женщину, которую он отправил в салон. Кроме того, показалось ей или он действительно по крайней мере полдюжины раз коснулся ее руки, разжигая огонь во всем ее теле?

Она наклонилась и взяла Йоду.

– Ну что, мальчик, будешь без меня скучать? Да? – Она потерлась носом о носик песика и засмеялась, когда он ее лизнул. – Ну, хватит, а то испортишь мне макияж. – Когда песик повернул головку, она снова засмеялась. – Знаю, знаю, меня это никогда раньше не интересовало, но сегодня особенный вечер, и я подозреваю, что этот макияж не выдержит собачьих поцелуев!

Йода снова ее лизнул, очевидно менее всего задумываясь о том, выдержит ли ее макияж собачьи поцелуи. Почесав карликового пуделя между ушами, она похвалила его, сказав, как будет скучать по нему и напомнив, как он любит гостить у миссис Бисли.

– Ну же. Полагаю, я должна отвести тебя к ней до того, как явится его высочество. – Засунув песика под мышку, она взяла сумку из узорчатой ткани, куда собрала все собачьи принадлежности. – Пойдем в соседнюю дверь!