Он вздохнул. Все это было слишком тяжело и грустно, и уже в который раз Джейк задался вопросом: как они оба могли допустить такое? Они выросли в Хартфорде, с детства были влюблены друг в друга и поженились сразу по окончании школы. Почти сразу. В те дни будущее сияло Джейку ярким светом и сулило большие надежды.

У него были мечты и честолюбивые устремления. К сожалению, их не было у Эйми. По прошествии нескольких лет Джейку стало ясно, что Эйми не только изо всех сил сопротивляется переменам, но и панически их боится.

Любые его планы относительно собственной карьеры или изменения к лучшему их совместной жизни встречали с ее стороны молчаливое неприятие. Через пять лет супружества ему стало казаться, что он буквально коченеет от ее неизменного холода.

Будущее с Эйми стало представляться Джейку пугающе-унылым и беспросветным. Именно тогда, когда Джейк понял это, он начал отдаляться от жены.

Эйми же, которая вполне довольствовалась повседневной рутиной, будто и не заметила, что он больше ей не принадлежит ни душой, ни телом. Они продолжали жить под одной крышей, но в действительности Джейка там не было.

Он стал ей изменять и при этом нисколько не чувствовал себя виноватым. Тогда-то – больше двух лет назад – он и понял, что между ними все кончено бесповоротно. Джейк был отнюдь не «ходок», и сам факт неверности указывал на то, что их отношения уже не спасти. По крайней мере, для него это было именно так.

Своей апатией, извечными страхами, неверием в его способности Эйми убила их брак. Более того, она лишила Джейка всяких надежд на будущее.

А надежды и мечты нужны каждому. Что еще, черт возьми, есть у человека, как не его мечты? Его же мечты Эйми сумела развеять без следа.

И все же Джейк не упрекал жену, а скорее жалел. Возможно, потому, что знал Эйми так давно – практически всю жизнь. К тому же он прекрасно понимал, что она никогда не хотела причинить ему зло, Эйми искренне любила его. Просто она была такой – она так мало отдавала, потому что и обладала малым. В ней самой не было жизни.

Эйми по-прежнему оставалась миловидной блондинкой, однако из-за того, что совершенно за собой не следила, она быстро превратилась в бесцветную, серую мышь.

Внезапно Джейк отчетливо понял: она никогда снова не выйдет замуж. При этой мысли он застонал. Вероятно, ему всю жизнь придется платить ей алименты, до самой ее смерти. Или его. Ну и пусть, он не боялся этого – Джейк был уверен, что всегда сумеет заработать. Работы он не боялся никогда, да и его собственное дело пока шло успешно.

Подъезжая к дому, Джейк замедлил скорость, въехал во двор и оставил машину перед гаражом. Обогнув дом, он вошел через заднюю дверь на кухню.

«Дом, мой дом», – подумал он снова и оглядел кухню. Его лицо озарила широкая улыбка. Он у себя дома. Он свободен. У него есть свое дело, и оно в полном порядке. А впереди снова сияет будущее. И мечты его снова вернулись к нему – все такие же грандиозные. Никто не помешает ему воплотить их в жизнь. Он в ладу с самим собой и со всем миром. В определенном смысле он в ладу даже с Эйми. В конце концов они разведутся официально, и каждый из них пойдет своей дорогой.

А если ему повезет, то в один прекрасный день он встретит и полюбит другую женщину. И снова женится. Бог даст, у него будет ребенок. А может быть, даже несколько детей. Жена, дом, семья и свое дело. Вот чего он хочет – простых и самых главных вещей. И действительно, что здесь сложного? Однако из-за Эйми Джейку в какой-то момент стало казаться, что все это для него недостижимо. Эйми даже ребенка не хотела заводить. Ее и это пугало.

– А что, если с ребенком будет что-нибудь не так, ты подумал об этом? – ответила она, когда однажды Джейк сказал, что пора бы им завести ребенка. – Если он родится с каким-нибудь дефектом? Что мы тогда будем делать, Джейк? Я не хочу, чтобы у нас был дефективный ребенок.

Потрясенный, Джейк смотрел на нее не в состоянии вымолвить ни слова. Он не мог понять, почему ей в голову приходит такое. Тогда в Джейке и поднялся гнев, который потом не покидал его очень долго.

Год назад он вдруг осознал, что в продолжение всего их брака Эйми обкрадывала его – она крала у него жизнь, все ее радости и счастливые моменты. С его точки зрения, это было преступление. Но разве не он сам позволил ей это? Однажды его мать сказала ему: «Человек становится жертвой только тогда, когда позволяет себе ею стать». И была права. Теперь-то он знает это.

Джейк пытался помочь Эйми измениться, но она смотрела на него пустыми глазами, явно не понимая, что он хочет от нее.

Внезапно разозлившись на себя, он прогнал мысли об Эйми. В конце концов, теперь она живет сама по себе. Как и он.

Открыв холодильник, Джейк достал пиво и с наслаждением отпил прямо из горлышка. Почему-то из горлышка пиво всегда вкуснее.

Зазвонил телефон, и Джейк снял трубку.

– Алло?

– Джейк, это вы?

Услышав знакомый голос, Джейк оживился.

– Привет, Саманта. Как дела?

– Хорошо, Джейк. Спасибо. Надеюсь, вы не забыли о сегодняшней встрече?

– Нет, не забыл. Но я немного задержусь – только что вернулся с работы. Скоро буду.

– Не спешите, я сама задерживаюсь, поэтому и позвонила. До встречи в театре, Джейк.

– Договорились. – Он взглянул на настенные часы. Они показывали половину шестого. – Примерно через час?

– Отлично. Пока, Джейк.

– До скорого. – Джейк повесил трубку.

Допив пиво, он прошел в спальню. Там он разделся донага и отправился в ванную принять душ.

Через пять минут, насухо вытеревшись и надев махровый халат, он уже входил в маленькую гостиную.

Джейк оглядел полку с дисками, находившуюся рядом с проигрывателем. Он унаследовал любовь к музыке, в особенности к классической и оперной, от матери. У нее был прекрасный голос, и дома Джейк часто слушал оперы и концерты Верди, Пуччини, Моцарта, Рахманинова, Чайковского и других великих композиторов. Он всегда жалел о том, что его мать не получила должного музыкального образования, Джейк считал ее голос достойным сцены «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке.

Рука Джейка потянулась к диску с записью одной из ее любимейших опер – «Тоски» Пуччини. Однако, повертев диск с записью Марии Каллас, Джейк поставил его на место и взял другой – арии из опер Пуччини и Верди в исполнении Те Канавы, его любимой певицы. Прибавив громкость, он вернулся в ванную, оставив открытыми двери, чтобы слышать музыку.

Джейк взглянул на себя в зеркало и провел ладонью по подбородку. Совершенно очевидно – ему необходимо побриться. Он нанес пену, прошелся бритвой по щекам и подбородку, ополоснул лицо, зачесал назад влажные волосы и вернулся в спальню. Музыка Верди наполняла дом.

Он надел чистые джинсы, свежую клетчатую рубашку и темно-синий спортивный пиджак.

Одной из самых любимых арий Джейка была «Vissi d'Arte» из «Тоски», и сейчас, войдя в гостиную, он нажал на проигрывателе нужный номер. Ему не хотелось опаздывать на встречу с Самантой Мэттьюс, но в то же время он не мог отказать себе в удовольствии дослушать любимую музыку.

Голос Те Канавы завораживал Джейка. Он погружался в эти дивные звуки, остро чувствуя какую-то щемящую грусть и одновременно надежду на что-то таинственно-прекрасное, что ждало его впереди.

Те Канава пела о горе своей героини, о страдании и одиночестве Тоски. Джейк откинул голову назад и закрыл глаза, полностью отдавшись музыке.

Вдруг ему стало нечем дышать. По щекам потекли слезы. Его душа словно устремилась ввысь. Джейка переполняло страстное мучительное желание, хотя он и сам не смог бы сказать, чего так жаждет его душа. И неожиданно Джейк понял… Он хотел снова чувствовать. Он знал, что в жизни наверняка есть нечто большее – то, что приподнимает человека над всякой обыденностью и суетой.

Музыка пронзила и расслабила его. Еще некоторое время Джейк оставался неподвижным. В этом состоянии полного покоя его тонкое, точеное лицо утратило выражение озабоченности и тревоги.