Паула пыталась привыкнуть к мысли, что осенью начнется учеба. Она представляла себя в электричке, склонившейся над учебником, старалась радоваться будущей работе, ради которой все затевается. Ведь больше не придется заниматься уборкой офисов и тому подобным – но радости что-то не прибавлялось. Пауле не хотелось уходить с телевидения: она привыкла к обстановке, к бешеному темпу, ей нравилась работа. Она даже размышляла, не позвонить ли Андерсу и не рассказать ли все как есть, но передумала. Сдать белый ящичек символизировало бы поражение. Сама не зная почему, Паула спрашивала себя: стала бы она так терзаться, реши она – или, вернее, Судьба, – что вместо учебы надо ехать в ЮАР. И получала неутешительный ответ: вряд ли.

Паула твердила себе, что остальных ее решение радует. Ракель, как и ожидалось, захлопала в ладоши, поздравляя Паулу с тем, что у нее наконец-то появился шанс навести в своей жизни порядок. Отец, тщательно подбирая слова, сказал, дескать, настала пора прекратить «скитания», как он называл путешествия, а курсы – это шанс найти настоящую работу.

Единственным, кто воздержался от ликования, была Анна.

– А как же фильм? А продюсерская фирма? А роли, которые ты мне обещала?

– Роли не будет, – коротко ответила Паула. – Ее получила Ханна Бергдаль.

– Как это?.. Но… ты же ему понравилась. Ты же сказала, что все прошло хорошо! И как он это объяснил?

– Никак. Он не звонил. Я прочитала в газете.

– Вот сволочь! Трус несчастный! Мог бы и позвонить!

– В пробах участвовала куча народу. Не могут же они обзванивать всех подряд. Думаю, так обычно и бывает.

– Все равно погано. Ханна Бергдаль! У нее ролей – завались, зачем ей еще и твоя? К тому же она совсем не в его стиле! Слишком… театральная.

Паула и сама об этом думала, размышляя о странном выборе Ральфа. Он так много говорил о том, как театральные школы портят дарования, как важна естественность перед камерой. А Ханна Бергдаль, какой бы талантливой она ни была, определенно относится к категории Актрис с большой буквы.

– Наверное, она хорошо смотрелась на пробах. Что-то важное для режиссуры… – начала было Паула.

– Ерунда! Он наверняка с ней переспал.

Паула не смогла удержаться от смеха:

– Или со мной – и ему не понравилось.

– Вот уж не поверю – с твоим-то опытом!

– Эй-эй, придержи язык!

– Значит, теперь тебе придется работать в туристическом бюро… – вздохнула Анна.

– Посмотрим, что получится. Сначала надо два года проучиться.

– Два года… надеюсь, ты именно этого хочешь.

– Честно говоря, хочется навести некоторый порядок в жизни. Нельзя же скитаться всю жизнь.

– Ну да… – неуверенно отозвалась Анна. – Если ты рада… Просто неожиданный выбор. Но, с другой стороны, увидев меня с животом, ты тоже удивилась!

– Да уж. Кстати, как Стуре?

– Отлично! Я так люблю его, так рада, что встретила его!

– Вот и славно. – Паула не знала, что еще сказать. Нет ничего труднее, чем разговаривать со счастливыми людьми. – А как живот? – спросила она, чтобы не молчать.

– Осталось три недели. Ночью почти не заснуть – так пинается. Пытаюсь отдыхать днем.

– Вот и хорошо.

Паула надеялась, что подругу не разочарует эта сухая реплика и Анна, похоже, ничуть не обиделась, когда прервала разговор ради очередного похода в туалет. Когда они виделись в последний раз, Анна умудрилась шесть раз отлучиться в туалет во время недолгой прогулки по городу. Извиняясь, она сообщила, что чувствует себя участницей бесконечного пивного марафона. Паула утешила ее, сказав, что мочится Анна не чаще среднестатистического мужчины. Что было правдой весьма относительной, но Анну ответ удовлетворил.

Паула вошла в спальню переодеться: белая майка и бежевая юбка. Плюс джинсовая куртка.

Юхан уговорил ее поужинать с ним, его коллегой и девушкой коллеги. Ужин на четверых… Паула не питала особых надежд. О чем говорить? Техника владения дубинкой? Калибры стволов? А подружка коллеги наверняка медсестра – известная тема.

Встреча – в восемь в ресторане. Юхан заказал столик. Они с Винсентом должны прийти прямо с работы. Выбор ресторана тоже сыграл не последнюю роль в том, что Паула согласилась присоединиться к ужину. Открылось заведение недавно, но все ресторанные полосы центральных газет давали ему самую высокую оценку. Но дело было не только в еде. В этом ресторане, по нью-йоркскому образцу, имелся большой бар, где, как утверждали, знаменитостей на квадратный метр приходится больше, чем в столовой какой-нибудь телестудии.

Небрежный выбор одежды Паула компенсировала лишним часом, проведенным в ванной. Она уже слегка загорела и была вполне довольна своим видом.

В ресторане Паула появилась уже в десять минут девятого. Юхан был на месте. Он беседовал с каким-то парнем у стойки бара.

– Паула! Мы здесь! – Юхан подзывал ее энергичными жестами. – Это Винсент, – сказал он, указывая на собеседника.

Паула сглотнула: красавчик. А Юхан-то ничего не говорил! Винсент с улыбкой протянул Пауле руку.

– Много о тебе слышал. – Он крепко сжал ее ладонь в своей. – И теперь понимаю почему.

Тут Юхан прервал затянувшееся приветствие.

– Стол свободен, но, может быть, ты хочешь сначала выпить в баре? Мы ведь ждем Вивиан.

– Сухой мартини, – ответила Паула, оторвав взгляд от Винсента. Он, конечно, превзошел ее ожидания, а вот догадки относительно подружки, очевидно, оказались верными. Вивиан могут звать только медсестру. Или какого-нибудь трудотерапевта.

Паула пригубила мартини, а Юхан и Винсент вернулись к прежнему разговору. У них сменился начальник, тема обоих явно увлекла, так что Паула первой заметила высокую стройную женщину, которая направлялась в их сторону.

– Привет! – дружелюбно произнесла она, и Винсент просиял, увидев подругу.

Та представилась, все поздоровались за руку. Выяснилось, что Паула ошиблась и насчет Вивиан. Та оказалась научным сотрудником Каролинского института. Причем свою работу упомянула лишь вскользь – таким тоном Паула могла бы сообщить, что любит смотреть телевизор.

– А ты? – спросила Вивиан, глядя на Паулу.

Юхан пришел на выручку.

– Осенью Паула начнет учиться, – сказал он, положив руку ей на плечо.

Сообщение заинтересовало всех, и Паула несколько неохотно принялась рассказывать о курсах при Институте туризма, а затем и о своих путешествиях.

– Как интересно! Сколько всего ты успела! – восхищалась Вивиан.

Паула не могла понять, всерьез или нет. Вид у Юхана тоже стал удивленный.

– А я ничего пока не сделала, даже Европу как следует не увидела, – продолжала Вивиан.

Паула снова недоверчиво взглянула на нее.

– Разве ты не исследователь?

– Ну да.

– И что ты исследуешь?

– Сейчас мы изучаем реакцию опухолевых клеток на различные виды излучения. Пытаемся установить, можно ли уменьшить побочные эффекты облучения, калибруя длину волны.

– И ты говоришь, что ничего не сделала?

– Ну да, ничего интересного…

– Вроде работы в кибуце? – Шутка Паулы вызвала всеобщий смех. – Если хочешь, могу провести спецкурс по приготовлению гуммуса на четыреста персон.

– Летом мы вместе поедем путешествовать, – с гордостью добавил Юхан и рассказал о запланированном отпуске на колесах.

Винсент и Вивиан шумно восхищались и говорили, как они завидуют. Вивиан не может брать отпуск надолго – клетки нужно кормить, – поэтому им приходится довольствоваться неделей на Готланде.

Вечер удался. Еда была отличной, и мужчины почти не говорили о работе. Напоследок довольная компания решила еще раз посетить бар.

В половине двенадцатого Вивиан была вынуждена откланяться – ей завтра к восьми в институт, – и Винсент к ней присоединился. Юхан посмотрел на Паулу:

– Может быть, и нам тоже пора?

Она кивнула. Вообще-то она с удовольствием осталась бы, но в обществе Юхана это не представляло ни малейшего интереса.

Юхан взял обе куртки, знаком показав, что подождет на улице. Народу в баре было столько, что снова туда уже не протолкнешься. Винсент и Вивиан ждали у дверей, чтобы попрощаться. Паула соскочила со стула у стойки бара и протиснулась мимо двух девушек, которые восторженно улыбались поп-звезде, имени которой Паула не помнила. Было тесно, и Пауле несколько раз приходилось останавливаться и просить, чтобы ее пропустили.