– Ты выбрала сцену? – кратко спросил он.

– Ага, – отозвалась Паула, доставая сценарий. Стряхивая с обложки румяна, она испачкала руки.

Ральф посмотрел на нее.

– Что это такое? – неприязненно поинтересовался он.

– Небольшая авария, – пробормотала Паула и попыталась сдуть румяна с бумаги, так что красное облачко едва не приземлилось на Ральфа, который отскочил в сторону. – Ой! Прошу прощения! – пробормотала Паула без особой уверенности, что он ее слышит, так как Ральф уже отвернулся. – Э-э… – Она откашлялась. – Я выбрала сцену номер двадцать один, – обратилась она к режиссеру, стоящему к ней спиной.

– Двадцать один? – удивленно переспросил он. – Сон?

– Да… Не подходит?

Ральф кивнул:

– Подходит, вполне! Просто я немного удивился. Большинство выбирали сцены ближе к финалу – «Встреча» или «Гнев Сандры».

Паула не знала, что сказать. Сцена привлекла ее внимание уже при первом прочтении, и, поскольку Ральф призывал ее слушаться своих чувств, она решила не противиться. Сцена изображала момент встречи Сандры с матерью – биологической матерью, с которой она не знакома. Сцена была сюрреалистической: Сандра в жесткой, совершенно отличной от ее обычного дружелюбного поведения манере допрашивала свою пропавшую мать, заставляя ее просить прощения, признать, что детей бросать нельзя. В ремарках значилось, что Сандра должна быть одета во фланелевую пижаму детского покроя и прижимать к себе плюшевого медвежонка, но, читая сценарий, Паула представила себе Сандру марширующей в военной форме. Анна посоветовала ей найти какой-нибудь предмет, который поможет войти в образ, и Паула репетировала со старой кобурой Юхана.

– Понятно. – Ральф листал сценарий. – Двадцать первая сцена. Тогда я играю мать. – Он взял два стула и поставил их друг против друга. – Годится? – обратился он к Пауле.

– Э-э… Я хотела бы стоять. Если ты не возражаешь… – Она боялась, что малейшее отступление от образа, которого она придерживалась во время репетиций, собьет ее с толку.

Ральф пожал плечами, убирая один из стульев.

– Карина будет снимать, – сказал он. – Просто чтобы у нас был материал, который можно просмотреть после. – Паула кивнула. – Ты готова? – спросил Ральф, и она снова кивнула. – Тогда начинаем. – Он уселся на стул.

Паула отложила сценарий. Начинать должна была она.

В комнате было совершенно тихо. Карина взяла камеру, Ральф сидел, уставившись в колени. Паула внезапно почувствовала ужасное волнение. В утренней спешке она не успела продумать свои действия. Недолгое время, проведенное в такси, она посвятила тому, чтобы выучить текст, который так и норовил ускользнуть из памяти.

Теперь, когда было слышно только слабое жужжание камеры, у Паулы возникло чувство, что она никогда в жизни не видела никакого текста. Немного постояв молча, она откашлялась, пробормотала «извините» и подошла к столу, на котором лежал сценарий. Найдя двадцать первую сцену, она быстро просмотрела реплики. Затем закрыла сценарий и вернулась на место. Закрыв на секунду глаза, она представила себе пустую кобуру и сделала глубокий вдох.

– Как все прошло? – Анна чуть не кричала в телефонную трубку.

– Не знаю. Представления не имею.

– Как это – представления не имеешь?!

– Я же никогда ничего подобного не делала. Откуда мне знать, хорошо получилось или плохо?

– Ну, у тебя же осталось какое-то ощущение?

Паула задумалась:

– Ну да, кажется, все прошло хорошо.

– Вот это да! Ты станешь кинозвездой! Невероятно. А когда тебе надоест быть кинозвездой, ты станешь режиссером и создашь собственную продюсерскую фирму, как Джуди Фостер, и сможешь дать мне кучу хороших ролей в разных фильмах! Ура! – Анна засмеялась. – Когда тебе дадут ответ?

– Съемки начинаются летом, так что, полагаю, решение будет принято довольно скоро. Ральф все время говорит, что нужно прислушиваться к ощущениям, поэтому он, наверное, быстро решит, интересна я ему или нет.

– Позвони, как только узнаешь!

– Ну конечно. Приятных выходных у свекра и свекрови, передавай привет Стуре!

– Спасибо. Они, кажется, очень милые, и это хорошо – ночная жизнь Эрншёльдсвика наверняка оставляет желать лучшего…

– С другой стороны, с таким животом ты могла бы оказаться в ночном Нью-Йорке и совсем не оценить его прелести…

Анна вздохнула:

– Да уж… Кстати, как прошла заключительная вечеринка на работе?

– Расскажу в другой раз.

– Нет, давай сейчас! – возразила Анна.

– Говорю же – в другой раз.

Паула была рада, что взяла выходной в пятницу. И не только из-за кинопроб. Ей совсем не хотелось встречаться с Андерсом. Конечно, коллеги приставали к ней и раньше, но Андерс был намного старше и к тому же ее начальником. Мог бы и соображать, что делает.

Но понедельник неумолимо надвигался, и в конце концов Пауле не осталось ничего, кроме как войти в редакцию с гордо поднятой головой и надеждой на лучшее.

Андерса не было на месте, и в редакции царила совсем не рабочая атмосфера. Сезон закончился, и это было заметно. Даже Магган, сидя за столом, подпиливала ногти. Юханна рассеянно кивнула Пауле, когда та села на свое место.

– Где ты была в пятницу? Похмелье?

– Нет, мне надо было к зубному, а потом я отдыхала.

– Похмелье, – констатировала Юханна, не обращая внимания на отговорки Паулы. Та проигнорировала реплику.

– А как вы? Хорошо повеселились? – спросила Паула.

– Да, потом мы пошли в другое место.

– Так поздно? Куда?

– Какие-то друзья Роберта держат подпольный клуб в Хаммарбюхамнен.

Подпольный клуб в Хаммарбюхамнен! Паула улыбнулась. Вход сорок крон, люди в черном и претенциозная рок-группа на самодельной сцене. Отклеиваешь этикетки с бутылок пива за двадцатку и танцуешь под «Лав Кэтс». Сколько таких вечеринок было в жизни Паулы! Хотя «Кьюр»… Их уже лет десять не слушают – давненько это было… Паула внезапно почувствовала себя ужасно старой.

– А кто там был? – спросила она.

– Роберт и я.

Паула взглянула на Юханну – какой-то необычный тон. Кажется, она покраснела? Паула вспомнила о собственном положении и решила не учинять допроса.

– Где Андерс? – спросила она как можно более невинным тоном. Неизвестно, насколько очевидны для остальных были его ухаживания. Судя по ответу Юханны, неочевидны.

– На каком-то совещании. Придет к обеду. Кажется, в четверг он основательно набрался.

Если бы Юханна что-то заметила, то не ограничилась бы таким комментарием. Паула успела уже ее раскусить. Она облегченно выдохнула. Если Юханна ничего не знает, то другие и подавно.

Андерс и в самом деле появился сразу после обеда. Паула притворилась, что не замечает его, и он, похоже, решил сделать то же самое, так как поспешил на свое место, не задержавшись, против обыкновения, в редакции.

Паула попыталась сосредоточиться на статистическом анализе зрительской аудитории и долгое время не сводила взгляда с монитора. Когда она наконец решилась поднять голову и посмотрела в сторону «аквариума», их взгляды встретились. Андерс быстро отвернулся, а Паула снова уткнулась в цифры на мониторе, проклиная себя. Почему ей должно быть стыдно, если опозорился Андерс?

– Паула, не могла бы ты зайти ко мне?

Похоже, ей все-таки удалось отвлечься и начать думать о чем-то другом: когда Андерс обратился к ней, она вздрогнула от неожиданности. Паула неохотно встала и направилась в сторону «аквариума». Андерс попросил ее присесть, а сам встал и закрыл дверь, вследствие чего все взгляды обратились в их сторону. Дверь в кабинет Андерса всегда была открыта, кроме тех случаев, когда там была Вендела, разумеется.

– Э-э… я… я… – Андерс беспокойно ерзал на стуле. Паула стала отрывать от ногтя отслоившийся кусочек лака. – В общем, я просто хотел… попросить прощения.

Тут Андерс облегченно вздохнул, но Паула решила не давать ему спуску.