Место встречи оговорено заранее не было. Меня просто поставили в известность, что шофер заберет меня из офиса и отвезет куда надо. Когда за окном замелькали сосны, я удивилась, так как ожидала, что встреча будет в центре Москвы, в ресторане. Когда же перед носом джипа отъехала в сторону тяжелая гладь ворот и в гуще леса показались стены мини-замка, я серьезно занервничала, потому что решила, что встречу с «великим и ужасным олигархом» решили провести без предварительного собеседования с его помощником.

Я волновалась, как первоклашка, нервно одергивая юбку, когда выходила из джипа на выложенную камнем площадку перед домом. Слащавая «и томная, как плавленый зефир, девушка открыла дверь. Вслед за ней я вошла в глубь дома с витыми лестницами. В большущей зале с камином указала на диван: „Ожидайте“… Немного спокойнее стало, когда она вернулась, чтобы препроводить меня к хозяину со словами: „Дмитрий Олегович ждет вас“. Это было имя помощника, а вовсе не олигарха. „Слава богу! Но ни фига себе живет его «правая рука“, – успела подумать я, заходя в гулкую залу с окнами во всю стену и солнечными бликами на теплом деревянном полу. Эта комната состояла из двух половин. Та, в которой находилась я, – здоровенная комната отдыха с выходом на широкий балкон. А справа вниз шла широкая лестница. Там ленивые волны, разбегающиеся от искусственного водопада, облизывали небесно-голубой кафель бортиков бассейна. В бесстрастных позах вдоль стены застыли скульптуры обнаженных девушек.

В этот момент в противоположном конце зала со дна вынырнул мой «экзаменатор» в костюме Адама. Гулким – из-за высоких потолков – голосом предложил располагаться и «чувствовать себя как дома». Через минуту, накинув халат, он подошел, плеснул мне в бокал шампанское (настаивая, что именно это я должна пить, а не какой-то там зеленый чай, потому что он «не доверяет девушкам, которые не переносят запаха спиртного»), и, плюхнувшись в кресло напротив, стал наблюдать меня, находящуюся в крайнем смущении, как пришпиленную булавкой бабочку. Вино отхлебнула только два раза, и то по его настоянию, но голова закружилась немилосердно. Может, это было от волнения, но сейчас я подозреваю другое…

– Что я читаю? Сейчас? – Я лихорадочно соображала, что делать, и по инерции продолжала отыгрывать роль приличной эскорт-девушки. Как там учила психолог в службе эскорта? «Не надо усложнять, но надо удивлять!» Однако в голову не лезло ничего оригинального. Голый экзаменатор сбивал с толку, и на этот случай психология никаких установок не давала…

– Читаю? Про «Изгнанников и отверженных» в истории России.

– Интересно?

– Очень… Это о необычных людях, странниках, отшельниках, о философии, их связывающей…

Я честно пыталась говорить вменяемо, но взгляд невольно цеплялся за этот самый усыпанный брюликами «первичный половой признак», и страх щекотно копошился в душе. Я растерялась, оторопела. Не знала, как себя вести. Почему он не прикроется? Может, надо возмутиться и уйти (если получится, с охраняемой территории-то)?

Ева – хозяйка модельного агентства, в эскорте которого я состояла, сказала, что надо будет произвести на помощника хорошее впечатление, чтобы он, так сказать, рекомендовал меня хозяину. Само собой, ни о каком интиме не было и речи! Она четко сказала: «собеседование», но предупредила, что человек он экстравагантный, привередливый и чтобы я с ним ни в коем случае не конфликтовала, иначе «прозеваю свой шанс». Так, может, это и есть та самая «экстравагантность»? А вдруг он маньяк? Впрочем, у богатых свои причуды, может, ему просто так удобно, в конце концов, он ведь у себя дома.

Я чувствовала себя под его взглядом просто голой, хотя одета была достаточно строго, – Ева так приказала:

– Он (олигарх) любит превращения… Ну, чтобы офисная дама легким движением руки умела превратиться в полыхающую Кармен… Поняла? Помощник будет смотреть, насколько ты на эту роль подходишь. Так что оденься скромно, но потом, как бы невзначай, распусти волосы и тряхни головой. Поняла?

Поняла, конечно. Пожалуйста – офисная юбка, белая блузка с V-образным вырезом, стянутые на затылке волосы… Блузку от Шанель с шелковыми рукавами-буфами мне выдала из общественного гардероба эскорт-агентства секретарша. Несмотря на свободный покрой, на груди она застегивалась с огромным трудом, но звенящая натянутость верхней петельки выглядела даже сексуально. А вот юбки моего размера в модельных запасниках, естественно, не нашлось, так что пришлось выслушать от Евы очередную тираду о моей тотальной «толстожопости» (в агентстве никогда не стеснялись в выражениях по отношению к моделям и эскорт-работницам), и одеть свою – совершенно не фирменную. Но зато Ева всучила мне очки с оправой от Версаче. Очки я вообще не ношу, но эти были специально для антуража – с простыми стеклами…

– А ну-ка, сними очки! – Приказ последовал, когда я решила больше не обращать внимания на экстравагантный вид моего собеседника, поверила в его заинтересованность и с жаром принялась объяснять, почему мне так дороги стихи Шпаликова. Я сняла очки и попробовала вернуться к прерванной мысли.

– И волосы распусти, – последовал второй приказ.

Я с тоской поняла, что меня давно не слушают и, заткнувшись, миллион раз отрепетированным движением выхватила из тугого узла волос деревянную шпильку. Мотнула головой, как учила Ева…

С одной стороны, я чувствовала досаду – очень сложно привыкнуть, что к твоим рассуждениям относятся как к детскому лепету, то есть почти не слушают. С другой – облегчение: раз он уже попросил показать все мои «личины», значит, встреча подходит к концу. Сейчас он скажет нечто вроде: «Ну что ж, прекрасно, спасибо за интересную беседу, в ближайшее время я или мой секретарь позвоним вам…»

Но тут заметила интимные шевеления бриллиантового портсигара!

– Расстегни пуговицу, – последовал мягкий приказ.

«Вот черт! Встреча перестает быть деловой… Надо сматываться!» – пронеслось в голове.

На тот момент с начала расследования прошло уже более полугода, и мое перевоплощение из журналистки в охотницу зашло слишком далеко. И порой я сама уже путалась, кто я – журналистка, временно перевоплотившаяся в эскорт-девушку, или эскорт-девушка, подрабатывающая журналисткой. Но, вопреки расхожему мнению, занятие ЭТИМ с клиентами не входило не то что в планы журналистки, но даже в обязанности эскорт-работницы! По крайней мере, в официально прописанные обязанности…

– Извините, но Ева сказала, что будет только собеседование. – Мой голос предательски задрожал.

– Ты сядь, сядь… Успокойся, расстегни пуговицу и говори дальше. – Он говорил очень тихо, но взгляд был стальной, командующий.

– Знаете, можно я пойду? – Мне стало стыдно и страшно, сердце резко забухало где-то в животе. – Я еще раньше попросить хотела…

– Ясечка, ты же такая умненькая девушка! Ну чего ты испугалась? Я просто пытаюсь оценить все твои лучшие стороны, очарован нашим разговором, ты редкая умница! Медали нет, вот – возьми виноградинку! – Дмитрий Олегович улыбался немножко насмешливо, мол – вот дурочка, я ее попугать решил, а она и поверила.

Зажатая в его пальцах кисточка винограда казалась знаком примирения. Мне стало стыдно за свою овечью дрожь и наивность: «Ну зачем бы такому серьезному мэну было меня насиловать? Да он щелкнет пальцами, тут очередь из проституток будет стоять до Кремля, у него ж столько денег… Вот я дура-то!» Совершенно растерявшись и пылая ушами от смущения, я протянула руку, чтобы взять подношение, и в мгновение ока оказалась на полу, больно ударившись коленями. Обтянутые тонкой лайкрой ноги, как подошва утюга, гладко заскользили по идеально лакированному полу. Шипя, как удав на бесконечных буквах «с» в интимных и грязных словах, обращенных ко мне, Дмитрий Олегович подтаскивал меня к себе. Я упиралась, но он ловким приемом брал на излом мою руку… Я пыталась кричать, но от шока перехватило дыхание. Изнасилование казалось неизбежным просто по причине неравных сил, и сопротивлялась я скорее по инерции.