Зарабатывая деньги, он тратил их, не отдавая Старлайт на руки, а покупал продукты или какие-нибудь вещи для хозяйства. Старлайт была благодарна ему за чуткость. Дэйн сам покупал себе одежду, ботинки, мокасины. Купил и второе ружье – подержанный с шестигранным дулом «марлин», – которое, как он сказал, когда-нибудь прыгнет в цене. Но самым любимым изо всех вещей был нож, который когда-то подарил ему Таводи. Он носил его с собой повсюду, и никого это не раздражало и не беспокоило, потому что в их местах охотники все время таскали ножи у себя на поясе. А ружья за плечами. Старлайт знала, что он спит с ножом под подушкой. Это стало привычкой. Ей было интересно, не стала ли девочка Бодро тоже чем-то вроде привычки. Отец у нее был француз, а мать из аниюнвийя. Девушка была настоящей красавицей. Старлайт надеялась, что сыну не будет очень уж больно, когда…

Пришла весна. Кроткий взрыв свежести.

Дэйн сидел на берегу реки и ждал. Она должна была прийти из города, того безобразного города, который так резко контрастировал с окружавшими его лесами. Ему приходилось ждать, пока в школе не заканчивались занятия.

Она подошла тихо, выйдя из-за деревьев, улыбаясь ему и направляясь прямо к тому месту, где стоял он. Быстро поцеловала.

– Ты чего нервничаешь?

– Хочу попробовать перебраться на гот берег по камням, – ответила девушка. – Ее лицо оживленно светилось. – Может быть, тебе тоже попробовать? – Невинность – вот какое слово приходило на ум при виде этого лица. Дэйн подумал о том, как он жил до тех пор, пока ее не узнал, и почему он прожил без нее так долго.

– Ты первая, Сисси, – ответил он.

Через несколько секунд он удобно устроился и стал наблюдать за тем, как Сисси Бодро выскользнула из своих джинсов – последнего, что на ней оставалось из одежды. Эрекция бушевала вовсю, и Дэйн прекрасно знал, что бороться с пей бесполезно. Она была прекрасна, стоя перед ним – маленькая и легкая.

Он все-таки смог выговорить:

– Мне уже приходилось это проделывать. Посмотрим, как это получится у тебя.

Она взглянула на него, излучая невинность. Тело ее, словно магнит, притягивало парня.

– И сколько же раз ты практиковался?

– Пока не смог сделать того, что хотелось. – Дэйн старался смотреть ей в глаза, но не мог оторвать взгляд от ее тела. Напрягшийся член равномерно пульсировал.

Девушка улыбнулась.

– Тебе когда-нибудь приходилось видеть совершенно раздетых девушек?

Он хотел было поддразнить ее, но был приучен никогда и ни в чем не лгать.

– Нет, – ответил он.

Она отвернулась и подошла к тому месту, где он сам стоял множество раз: возле первого из переправных камней. На мгновение девушка остановилась, а затем ступила на него. Последний раз оглядела «тропинку», закрыла глаза, уверенно шагнула на следующий камень.

Дэйн удивленно вскочил и ухмыльнулся. Следующий шаг, и вот она встала на третий камень и после этого впервые за все это время заколебалась. Наконец она сделала следующий шаг и отыскала следующий камень. Дэйн восхищенно смотрел за ее изящными движениями и тоскливо пожирал обнаженное тело ненасытными глазами.

Он прокричал так, чтобы его голос донесся до нее сквозь шум воды.

– Если человеку везет, то вместо мозгов он вполне может иметь дерьмо!

Она повернула к нему лицо. Его восхитила мягкая линия ее бедер и чисто-коричневый завиток в пересечении ног. Ее кожа – молодая и чистая – сияла в солнечном свете.

Она сделала следующий и следующий шаги и вот наконец перешла на другой берег.

Через речку Дэйн видел, каким триумфом расцвело ее лицо. Она подняла обе руки в жесте победы, и сквозь бьющиеся о камни струи воды до Дэйна донесся ее чистый смех.

С усмешкой он побежал по камням через речку, с самого начала поняв, что не сможет ее перейти. На полпути нога его соскользнула, и судорожный вопль заглушила ледяная вода. Он опустился ко дну и тут же вынырнул, хватаясь за камни. Выкарабкавшись, он сел, вытирая воду с лица. Девичий хохот стал неистовым, и Дэйн с удовольствием к нему присоединился.

Он встал и с открытыми глазами перешел на другой берег, подошел к ней, посмотрел на девушку сверху вниз и принялся стаскивать с себя мокрую одежду. Она все еще улыбалась.

Он снял штаны и встал перед ней. Он почувствовал, как член вновь напрягается, готовый взорваться, – девушка протянула руку и взяла его в ладонь. Она не убрала ее, и Дэйну показалось, что он, действительно, взорвется.

– Время, – сказал он. – Время настало.

Сисси повернулась и пошла от реки прочь – к деревьям и дальше. Он шел следом до тех пор, пока девушка не отыскала место, на котором солнце стояло, словно золотая колонна во мху в окружении сосен. Дэйн смотрел, как она опускается на покрытую хвоей землю, и вновь подивился ее грациозности и точности движений ее тела. Он секунду постоял возвышаясь над ней, и девушка вновь протянула руку и дотронулась до него. Его гениталии были тяжеленными, как будто налитыми свинцом. Дэйн рухнул рядом с ней на колени, и какое-то мгновение она смотрела ему прямо в лицо.

– Иди сюда, – произнесла девушка и раздвинула ноги.

Он вошел в нее неумело, но быстро и через мгновение уже двигался внутри ее тела. Затем наступило ощущение, будто взорвалась плотина, а затем великолепная, поднимающаяся золотая легкость. Через несколько секунд Дэйну показалось, будто он стал легче воздуха. Через какое-то время он отсоединился и, перекатившись на спину, уставился на верхушки деревьев. Ниже пояса словно ничего не было. Ничего.

Сисси пододвинулась к нему и погладила по груди – Дэйн вернулся на землю с другого конца вселенной.

– Я ничего подобного никогда не испытывал, – сказал он.

– Я рада, – она усмехнулась. – Но тебя еще следует поучить. Ты слишком торопишься. Для нас обоих будет лучше; если ты замедлишь темп. Покамест отдохни. Я тебе все покажу.

Видимо, он заснул. Очнулся Дэйн оттого, что рука, ее ладонь гладила его по груди. Она принялась массировать его – очень нежно и медленно. Он наклонился над ней.

– Типа этого, – сказала Сисси и легла на спину с закрытыми глазами. Через огромный промежуток времени, после того как он выучился многим вещам и снова вошел в нее, Дэйн понял, насколько она была права. Лучше медленнее. Когда он почувствовал, как она содрогается, и услышал ее полусмех, полулай, словно звериный голос, юноша почувствовал гордость своей мужественностью. Он сделал это для нее, ей.

Когда они вернулись к камням, солнце подкатилось в углубление между двумя холмами, словно в открытый ствол ружья вкатилась оранжевая пуля. Воздух был покоен, ранний вечер мягок и покрыт золотом.

Дэйн: был утомлен и спокоен.

Оставив девушку на берегу реки, он поднял «винчестер» и отправился на встречу с Таводи. Сделав всего несколько шагов, Дэйн расплылся в широкой ухмылке и легко порысил по лесной тропе. Ничего подобного в своей жизни…

…он не знал…

– Давай поговорим на языке аниюнвийя, сказал Таводи. Как будет церемония зеленой кукурузы?

– СОЛЮТСУНИГИСЦИТЦИ.

– Праздник дружбы?

– АТОХУНА.

– СПЕЛАЯ кукуруза?

– ДОНАГОХУНИ.

Старик прислонился к дубу, росшему перед маленькой хижиной, и посмотрел на внука.

– Когда происходит НУВАТЬЕГВА?

– В октябре.

Таводи улыбнулся.

– На сегодня достаточно. Пожалуйста, принеси из хижины кувшин. Сегодня мы немного выпьем.

Таводи наблюдал за тем, как Дэйн поднялся на ноги.

– Ты растешь, Уайя-юнутци. И изменяешься. Но кое-что в тебе остается неизменным. Достоинство. Честь.

– Я не изменюсь, дедушка, – сказал он.

Уайя написал: