Я прибываю на конечную двадцать третьего маршрута. Захожу на станцию. Здороваюсь с диспетчером. Помимо неё в комнате ещё двое начальников двадцать третьего маршрута. Вернее — две начальницы. Одна — серая мышь даже тогда не оставившая у меня воспоминаний. Вторая главная там начальница — Хромовичёва. Толстая тётка лет сорока пяти, слащавая, с крашеными волосами, потерявшими густоту, с неимоверно выделенными помадой губами. Жуткое зрелище. Они о чём-то беседуют друг с другом. На меня не обращают внимания.

— Можно позвонить? — спрашиваю я у диспетчера.

— Пожалуйста.

Я звоню в депо и ещё раз напоминаю: через четыре часа мне положена смена.

В депо соглашаются и подтверждают: да, будет смена, как и условлено.

В тот момент, когда я кладу трубку раздаётся раздражённый голос Хромовичёвой:

— Какая это вам смена, я не поняла? Вы дежурный?

Я поворачиваюсь к ней лицом. Хромовичёва вальяжно откинувшись, сидит на стуле. Рядом с ней её приближённая. Я, чувствуя, что настал момент, когда я могу всласть разгуляться, с деланным добродушием отвечаю:

— Да — а — а, дежурный.

— Ну и о какой смене может идти речь я не поняла?

Её слащавость в мгновение ока начала превращаться в демонстрацию власти. Впрочем, меня это никогда не пугало.

— Простите, — слегка улыбнувшись, уточняю я, — а вы вообще кто?

Шумный вздох удивления одновременно вырывается из уст диспетчерши и серой мыши. Как же так, я не знаю кто это!

Хромовичёва реагирует не менее эмоционально. Она повернула лицо к своей соседке и мимикой показала ей, дескать, молодой ещё.

— Вообще-то, молодой человек, — произнесла она, спустя несколько секунд, — я начальник двадцать третьего маршрута.

— И что? — я приподнял брови.

— А то… это значит, если вы попали к нам на маршрут, то я и ваш начальник.

— Чего-то начальников развелось в этой вашей конторе слишком много, — пренебрежительно бросил я.

— Так о чём вы говорили с диспетчером? — пропустив мимо ушей мою последнюю фразу вновь поинтересовалась она. — О какой смене вы с ним говорили?

— Не с ним, а с ней, — поправил я. — Я говорил, что через четыре часа пусть присылают мне смену.

— С какой это стати? — бесцеремонно спросила Хромовичёва.

— С простой. Я уже отработал три часа в депо, а мой рабочий день составляет восемь часов.

— Нет, молодой человек, — властно причмокнув раскрашенными во всю ширь губами, продолжала она, — вы ведь недавно у нас работаете, и видимо пока что не до конца знаете наши порядки. Дежурный водитель работает всю смену. А не часть её.

Я улыбнулся так широко, как только мог.

— Ну работаю я у вас к счастью и вправду не так уж давно, однако достаточно для того чтобы знать свои права.

— Значит, вы будете работать всю смену, я правильно поняла?

Хромовичёва уставилась на меня вопросительно.

— Нет, — спокойно возразил я.

— У вас нет выбора, вы не можете отказаться, если уже выехали из депо.

— Зато я могу поставить вагон на запасной путь после очередного круга и уйти.

— Кто это вам позволит так сделать? — значительно повышая голос, воскликнула Хромовичёва.

— А вы думаете, я буду кого-нибудь спрашивать?

— Конечно! — её явно взбесил мой тон и то, как я с ней разговаривал. — Я ваш начальник и я не позволю…

— Вы мне зарплату не платите! — решительно прервал я свою собеседницу, также переходя на повышенные ноты.

— Что? — изумлённо переспросила она.

— Вы мне зарплату не платите! — с холодным бешенством и гораздо медленнее повторил я. — Вы мне не начальник!

Хромовичёва опешила. Её соседка, сидевшая до той поры молча, тут же быстро заговорила:

— Молодой человек, да вы что…

— Я вам не молодой человек! — рявкнул я на неё. — У меня есть имя и отчество! Если хотите и дальше ко мне обращаться обращайтесь только так.

Воцарилась небольшая пауза. Диспетчерша наблюдала за нашим диалогом испуганно и как-то съёжась.

— Так, Наташа, — обратилась к ней Хромовичёва, — позвони в депо и скажи что никакой смены не надо.

— Настоятельно рекомендую вам не делать этой глупости, — повернувшись к диспетчеру, произнёс я.

— Молодой человек, — громко и возмущённо заговорила Хромовичёва, — я ваш начальник…

— Вы начальник двадцать третьего маршрута, — бесцеремонно перебил я её, — а кроме того, вы такой же нанятый на работу человек, как и я. Насколько я знаю здесь не ваша частная лавочка, а государственное предприятие. Потому возьмите себя в руки и постарайтесь соблюдать субординацию.

Хромовичёва то смотрела пристально на меня, то переглядывалась со своей соседкой. Она была поражена и возмущена.

— Я всё равно заставлю вас отработать эту смену! — почти прокричала она вдруг. — А если вы откажетесь…

— То что? — со злобной иронией спросил я.

— То… то…

— То… то… — передразнивая её, протянул я. — Вы ничего не можете. Вы — никто!

— Вы не смеете так со мной разговаривать!

— А вы не смеете так разговаривать со мной!

Хромовичёва залилась краской. Было видно: гнев душил её.

— Я имею право заставить вас отработать смену. Я как-никак начальник маршрута!

— А я и не отказываюсь отработать свою смену.

— То есть вы будете работать?

— Конечно, только моя смена кончится через четыре часа. Половину я уже отработал.

— И будете работать до конца! — почти закричала Хромовичёва.

— Только с письменного распоряжения моего непосредственного работодателя! — холодно и медленно проговорил я.

— Что — о — о?

Хромовичёва тяжело дышала. Её глаза метали огонь.

— Что — о — о? — переспросила она.

— С письменного распоряжения моего непосредственного работодателя! — также расторопно повторил я. — Так написано в кодексе.

— В каком кодексе? — задала вопрос серая мышь, также как и диспетчер, ёжась от ужаса.

— В трудовом, — едко и с торжеством внутри растолковал я. — Слышали о таком?

— Я должна дать вам своё письменное распоряжение? — совсем сбитая с толку произнесла Хромовичёва.

— У вас очевидно мания величия, — нагло улыбаясь, заговорил я, — или вы уши плохо по утрам чистите. Я сказал: с пись — мен — ного рас — поряже — ния моего непосредственного работо — дателя! Разобрали, что я говорю? Непосредственного работодателя! Ещё раз повторить? Вы что ли мой непосредственный работодатель? Вы? — я начинал переходить на крик. — Я к вам на ра-бо-ту не устраивался! Вы мне зарплату не платите! Вы вообще — никто! Пустое место!

«Старая проблядь вонючая!» — добавил я про себя.

И тут же продолжал уже кричать хриплым рыком:

— Вы поняли, что я сказал?! Вам это ясно? Письменное распоряжение не от вас, а из отдела эксплуатации, можно из отдела БД, или на худой конец от Судаковой или директора депо! Но не от вас!!! Кладите его на стол, и я отработаю вашу грёбаную смену!

Две заключительные фразы я орал так громко, как только умел. Громче уже не мог. Я решил оторваться на всю катушку. Благо надо где-то выпускать пар. Держать в себе эмоции это очень вредно.

Все три присутствующих дамы сидели совершенно пришибленные. Ужас был написан на их лицах. Они явно не ожидали такого. Я же и не думал скрывать своего бешенства. Я смотрел на Хромовичёву с нескрываемой яростью.

— Вы… — выдавила она из себя спустя мгновения, — вы… вы… вы обедали?

От данного вопроса я немного пришёл в себя.

— Что это за чушь собачья? — рявкнул я.

— Вы… — снова начала было Хромовичёва.

— В общем, так, — немного тише сказал я, повернувшись к диспетчеру, — я с диспетчером в депо уже договорился. Смена мне будет. Они меня знают. И не дай Бог кто-то из вас попробует это изменить. Я своё слово сказал: поставлю вагон на запас к чёртовой матери и разбирайтесь, как хотите.

После чего я вышел, хлопнув дверью и не обращая внимания на их реакцию.

А смена мне была как я и хотел. Вызвали какого-то худосочного мужика с усами с виду очень похожего на советского дворника. Я ему, кстати, об этом и сказал.