— Я займусь этим. Говорите номер своей охранной фирмы.
— Не могу.
— Почему?!
— Наизусть не помню. Он у меня в памяти мобильника. Пришлось бы с вами разъединиться, посмотреть номер, записать его и только после этого сказать вам.
— За дело. Я отключаюсь.
Я взялась за дело, потом перезвонила Гурскому и продиктовала номер. Голод становился все сильнее. Хорошо бы перекусить хоть чем-нибудь... Вот и солнце уже садится. Не худо бы зажечь свет перед домом. Я могла бы проникнуть в сад через помойку, подкрасться к дому и воспользоваться выключателем. Через закрытые окна попасть в меня не смогут — у меня пуленепробиваемые стекла...
Я бы наверняка так и сделала, если бы не появление Гурского. Его машина остановилась рядом с моей.
— Помойки из дома не видно. Из-за ивы, вон какая развесистая, — отрапортовала я вместо приветствия.
— Сейчас вы расскажете все, что от меня скрываете, — свирепо ответил Гурский. — То есть не прямо сейчас, чуть позже. А сейчас я осмотрюсь, вы ждите здесь.
Я послушно осталась сидеть в машине. Гурский проник в сад через помойку и скрылся за углом дома. Ничего не происходило, никто не стрелял. Я была немного разочарована. Ой, там кто-то двигается в саду или мне почудилось в сумерках?.. Время тянулось бесконечно, минул целый век, прежде чем Гурский вернулся к машине.
— Гости удрали с противоположной стороны через забор, — сдержанно информировал он. Похоже, инспектор чего-то недоговаривал. — Дверь на террасу вы оставили открытой?
— Если дома не разлеглось пять-шесть кошек, то нет.
— Кошек не видно. Визитеры вошли через главный вход. Они уже покинули дом, можете въезжать.
Без лишних слов я проделала все необходимые манипуляции: заехала в гараж, вышла из машины, вошла в дом, закрыла ворота запасным пультом и сразу же включила внутреннее освещение. Иными словами, открыла входную дверь и нажала на кнопку выключателя.
И только тут осознала, что все это время дверь оставалась открытой!
Раскаяние раскаянием, но в глубине души я была даже довольна. Когда я выезжала из гаража, то совсем забыла, что входную дверь полагается запирать. Вот и славно. Незваным гостям ничего не пришлось ломать, они ничего не попортили, вошли как нормальные люди. Ай да Хмелевская!
Гурский велел проверить, что пропало и все ли на месте. При этом он смотрел куда-то в сторону, да и говорил рассеянно. Сам Роберт занялся технической стороной дела. Следственный чемоданчик у него был при себе, за что я отдала ему должное. Но вслух не произнесла ни слова. Мужчина есть мужчина. Даже если он полицейский и моложе меня на целое поколение, не стоит его излишне раздражать никчемными похвалами. В нашем феминизированном мире мужская психика хрупка, как фарфоровая ваза.
Но любопытство мое разгорелось. Гурский вел себя как-то странно. Он словно сожалел, что я не вошла в дом одна и не дала себя задушить.
— Все в порядке, — доложила я, раздвинув занавески.
Гурский как раз закончил рассыпать по дому разные порошки. Он вопросительно посмотрел на меня.
— На первый взгляд ничего не пропало. Компьютер на месте, книги и кассеты тоже, денег я дома не держу, мехов и бриллиантов в наличии не имеется. Вот здесь что-то двигали...
Я показала место под лестницей, где было свалено всякое барахло: пылесос, коробка с бутылками вина, огромная старая кастрюля с газетами для растопки и комодик с ящичками, в которые я и сама заглянула с большим интересом. О существовании комода я забыла совершенно и понятия не имела, что в нем находится. Моим глазам предстал ворох полиэтиленовых пакетов. Вот радость-то! Я их уже обыскалась. Даже от взломщиков есть польза в хозяйстве.
Гурский сфотографировал угол и посыпал его порошком.
— Здесь все на месте?
— Вроде да. Только кое-что передвинули. Комод стал как-то бросаться в глаза, чего прежде не наблюдалось. Кроме того, кресло в кабинете стоит не так, как раньше. Я имею в виду ножки кресла. Ведь я здесь работаю и хорошо знаю взаимное расположение ножек — кресла и моих. Что касается бумаг... Не уверена. Если их и перекладывали, то очень аккуратно. Постойте-ка...
Я заглянула в ящики стола.
— Даже если кто-то копался, беспорядка не видно... Только не сыпьте в ящики порошок!!!
Но Гурский был неумолим. Ну и обрадуется же Геня завтра утром! Придется бедняжке пылесосить весь дом. Черт с ними, с бумагами, надо будет, отряхну...
— А он не ядовитый? — с недоверием спросила я, трогая пальцем белый порошок.
— Нет. Что-то еще?
Я с сожалением покачала головой:
— Как будто ничего. Уж такая я уродилась — не обращаю внимания на мелочи, могу что-то и проглядеть. Если у меня что-то искали, то уж, наверное, предмет большого размера, а не скомканную бумажку. Да хоть бы и две бумажки... Вы же видите, что тут творится? Я тону в бумагах, вору пришлось бы потратить на поиски целую неделю. Что он разыскивал-то — бомбу? Котельную вы порошком посыпали, сама видела, а гараж?
Гурский занялся гаражом. Помещение пришлось освободить и вывести машину на улицу. Тем временем к Гурскому присоединился его помощник, которому он передал собранные материалы. Кроме того, вооружившись фонариками, они осмотрели террасу, сад и кусок сетки в углу ограждения. Разбежавшиеся кошки попрятались по кустам.
Наконец я загнала машину обратно в гараж.
Суета утихла. Техник-эксперт уехал, мой зоопарк получил ужин, а мы с Гурским устроились в гостиной как белые люди.
— До сих пор вы меня никогда не обманывали, — с упреком начал Гурский. — Мы уже столько лет знакомы... Я рассказывал вам больше, чем кому бы то ни было. А сейчас у меня складывается впечатление, что вы что-то скрываете. В чем причина?
— Вы тоже морочите мне голову! — бросилась я в атаку. Как известно, лучшая защита — нападение. — Не хочу умничать, но взлом на редкость странный. Что такое вы здесь обнаружили, о чем не желаете говорить? Кроме того, я заметила в саду какое-то движение. Вы узнали грабителей?
— А для вас это важно?
— Еще как. Может, я их тоже знаю.
— Сомневаюсь. Не нравится мне все это, и вы наверняка догадываетесь почему. Не было у вас других дел, кроме как на трупы натыкаться... Так, теперь давайте начистоту. Зачем вы меня обманываете?
Я решила больше не сопротивляться. К счастью, мне припомнилось одно мое упущение. Совсем невинное по сравнению с остальными.
— Это все склероз, а не преднамеренный обман. Я уже два раза забывала вам рассказать. Уж признаюсь, так и быть... Дверь на террасу в доме Теодора... Боюсь, это я ее закрыла, а перед тем она была открыта.
Столько сложных чувств нарисовалось на лице Гурского, что даже я не взялась бы определить каждое по отдельности.
— Поподробнее, пожалуйста. Дверь на террасу была открыта, вы ее закрыли, а потом мои люди пришли к выводу, что все было заперто. Так?
— Черт! Похоже на правду. Неужели они не обнаружили там моих отпечатков пальцев?
— Конечно, обнаружили. — От его ледяного тона я аж поежилась. — Вы же сами говорили, что прошли по всей квартире в поисках следующего трупа и одновременно проверили, закрыты ли окна. По этой причине отпечатки ваших пальцев были повсюду. Но самое важное для меня, была дверь открыта или закрыта?
Мне сделалось не по себе.
— Уверена на сто процентов. Дверь была открыта. Я помню, как поворачивала ручку...
— Да... — начал Гурский и смолк. Видно было, как он старается сдержаться.
Мне сделалось еще больше не по себе.
— Впрочем, может, на самом деле...
— Минутку. А дверь в квартиру? Через которую вы вошли? Она была заперта?
— Заперта. На верхний замок.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я бы обязательно обратила внимание, если бы ключи мне не понадобились.
— А как насчет...
— Давайте по-другому. Сначала я расскажу вам о том, что узнала сегодня, а вы уж устройте так, чтобы на меня не подумали. А то никто в моем присутствии и рта не откроет.
Гурскому удалось взять себя в руки, голос его слегка потеплел:
