— Как вам Амазония, Хьюго? После туманного Альбиона?

— Жарко, душно, постоянные москиты — все, как обычно. Не знаю, не задену ли я ваших чувств, очаровательная Лена, но туманный Альбион мне как-то милее. Хотя женщины здесь гораздо красивее. Горячая кровь, хе-хе!

— А как вам хозяйка приема? Впрочем, она не настоящая хозяйка, нанятая девица, нечто вроде обслуживающего персонала.

— Вы знаете, я ее не успел толком рассмотреть. Видел издали, на крыльце дома. Крупная дичь, если мне позволено будет так выразиться. Впрочем, я всегда любил таких. Маленькие цыпочки — большие проблемы, так я считаю, хе-хе. А вы с ней знакомы?

— Знакома? Да нет, это сильно сказано. К тому же она, кажется, из Лондона, а я там редко бываю. Странно…

— Что именно, прелестная Лена?

— Мне показалось, вы с ней знакомы. Во всяком случае, она вас явно узнала. Я видела, как она на вас смотрела.

— Да? Вы меня заинтриговали. Как ее зовут, эту долговязую красотку?

— Боюсь наврать… кажется… да, точно. Дженнифер О'Хара.

— О черт!

Лена подалась вперед. Приблизительно так чувствует себя рыбак при виде сильно и нервно дернувшегося поплавка.

Хьюго Форсайт явно знал это имя.

— Не пойму, это возглас радости или досады, мой дорогой Хьюго?

— Это ярость, моя красавица! Чистая, незамутненная ярость. Давайте выпьем. Нет повести печальнее на свете, как говорится…

— О, так это романтическая история?

— В некотором смысле. Значит, это Дженни О'Хара? Надо же, как бывает в жизни. Несколько лет назад я имел удовольствие познакомиться с этой рыжекудрой дивой. Правда, обстоятельства тогда сложились против меня.

— Вы повздорили?

— Что? О нет! Я бы сказал, нам помешали. В результате бестактного вмешательства третьего лица мы с мисс О'Хара… не закончили один очень важный разговор. Что ж, прекрасная валькирия, сегодня с вашей помощью я надеюсь получить шанс реабилитировать себя в глазах мисс О'Хара.

Лена не верила своим ушам и глазам. За обтекаемыми светскими формулировками Хыо Форсайт явно скрывал самую настоящую ненависть и ярость. Она видела, какой страшный огонь разгорается в маленьких, налитых кровью глазках английского финансиста, слышала, как дрожит его голос, хриплый от выпитого спиртного…

Лена интимно наклонилась вперед, сверля Хьюго своими зелеными глазищами.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, мистер Форсайт, но вам не слишком нравится Дженнифер О'Хара?

Хьюго неожиданно расхохотался и одарил Лену абсолютно наглым и беззастенчивым взглядом.

— Нет, моя белокрылая пташка, как раз наоборот! А вот вам почему-то очень хочется узнать о ней побольше. Почему бы это? И почему роль хозяйки бала доверили не невесте хозяина дома, а наемной рыжей шлюхе?

— Ого! Сильно сказано, особенно для человека, который уверяет, что ему нравится мисс О'Хара.

— Слушайте, Лена. Мы с вами можем до потери сознания изображать друг перед другом светское безразличие, но на самом деле мы с вами — одного поля ягодки. Давайте так: откровенность за откровенность. Причем заметьте, английский джентльмен не требует от вас гарантий. Я просто расскажу свою часть истории первым. Так вот. Вы считаете, сильно сказано? А я так не считаю. Я всегда любил шлюх. Они не изображают из себя черт те что. Не таращат глазки, не складывают губки. Просто называют цену. У всего на свете есть цена, не так ли? Поэтому в моих устах шлюха — вовсе не оскорбление.

— Допустим. О чем вы не договорили с мисс О'Хара?

— О том, каким способом ее лучше трахнуть. Удовлетворены?

Лена холодно улыбнулась, демонстрируя прекрасную выдержку.

— Вполне. Плачу той же монетой. Я оскорблена и раздосадована тем, что роль хозяйки доверили этой женщине. Я беспокоюсь за Дона. Мне кажется, она собирается сыграть на его чувствах, повеселиться от души и тем самым создать серьезную угрозу для нашего брака… Иными словами, я боюсь, что с ее помощью приобрету рога. Еще конкретнее — я не хочу, чтобы эта шлюшка залезла в постель к Дону.

— Браво, валькирия! К черту условности. Стало быть, Донни-бой в этом снова замешан…

— Что значит снова?

— Это значит, что несколько лет назад именно Донни-бой, ваш жених, нарушил наш с рыжей тет-а-тет и не позволил завершить интереснейшую беседу.

— И вы злитесь на Дона?

— На него? За что же! Он был совершенно ни при чем. Случайно вошел, страшно смутился, даже извинялся, что помешал. Нет, очаровательная Лена, если меня кто и бесит, так это Дженнифер О'Хара. Это она тогда воспользовалась появлением постороннего, чтобы изобразить из себя святую невинность и удрать, и это после стольких авансов! А потом ее братец с внешностью орангутанга шантажировал меня, идиот! Пытался навесить мне попытку изнасилования своей милой сестрички. Хотел бы я посмотреть, кто сможет изнасиловать эту ломовую лошадь! Разумеется, я его выгнал взашей, но знаете, что не дает мне с тех пор покоя, Лена?

— Что же?

Хьюго мрачно уставился ей в глаза и произнес злым и слегка придушенным голосом:

— Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Всегда! То, что мне понравилось, должно быть моим — и точка. И какая-то ирландская шлюха не смеет вертеть мной, точно я несмышленый мальчишка. Дженнифер О'Хара оскорбила меня и должна ответить за оскорбление.

Он встал, покачнувшись от излишне резкого движения, а потом отвратительно ухмыльнулся и склонился над Леной, нагло шаря глазами в ее декольте.

— Кроме того, я чувствую себя обязанным вступиться за честь дамы! Нужно открыть вашему жениху глаза на истинную сущность этой девки, и тогда он поймет, какого сокровища едва не лишился в вашем лице… божественная Лена!

Холодная радость затопила душу Лены. Этот омерзительный толстяк взбешен и задет за живое, он хочет мстить и с пути уже не свернет. Отлично! Теперь надо сделать так, чтобы в нужный момент Дон оказался в нужном месте…

Дженни немного успокоилась, когда в саду окончательно стемнело. Повсюду зажгли фонари и светильники, Хьюго не мог появиться неожиданно, а она, в свою очередь, могла в любой момент отступить в спасительную тьму.

Дженни легко коснулась пальцами тонкого кожаного шнурка, висевшего у нее на шее. Золотые самородки, согретые ее телом, казалось, излучали и собственное тепло. Все хорошо. Все просто отлично. Прием великолепен. Немного мешает духота, но это не страшно. Главное, что все довольны, веселы, много смеются, разговаривают друг с другом… А вот с Доном они почти не виделись за этот невообразимо длинный день. Его совсем замотали, беднягу. Ничего. Всему приходит конец, кончится и этот праздник, и тогда они опять будут вместе…

Дженни вздрогнула, увидев Лену, буквально повисшую на плече Дона Фергюсона. Он разговаривал с каким-то молодым человеком, оба смеялись, а вместе с ними заливалась смехом и белокурая Лена. Судя по всему, у всех троих было отличное настроение.

А вот настроение Дженни резко испортилось.

Ну и пожалуйста. Ну и смейся со своей этой… подругой детства.

Неожиданно ей все опостылели. Надо уйти ненадолго, уединиться где-нибудь минут на десять, побродить в тишине. Только где ж ее найти, тишину-то эту. Разве что в дальнем конце сада? Там, где она убегала в сельву после танца под дождем. В той части Дон предусмотрительно распорядился не ставить светильников, чтобы ни у кого не возникло соблазна забрести в лес…

Дженни украдкой огляделась. Никто на нее особенно внимания не обращал. Она всего на десять минут, не больше. И уж конечно она больше не пойдет вглубь зарослей, просто постоит у ажурной изгороди, только с другой стороны, чтобы легче было представить себя в лесу, абсолютно свободной и абсолютно счастливой… Дженни тихо скользнула во тьму, набросив на рыжую гриву свою чудесную накидку цвета павлиньего пера.

Если бы она была не такой усталой и не такой расстроенной, то, возможно, почувствовала бы на себе тяжелый взгляд чьих-то недобрых глаз.

Дженни стояла на той самой маленькой полянке, где во время грозы догнал ее Дон Фергюсон. Надо же, тогда ей казалось, что она в глухой чаще! Сейчас, при свете огромной и абсолютно серебряной полной луны отсюда были хорошо видны и ограда, и маленькая калитка, и открытая беседка под резной крышей… А вот звуки музыки, смех и болтовни сюда почти не долетали. Сельва рассеивала людской гомон. Здесь царила тишина.