— А как поступаешь ты? — спросила Линда, пристально глядя на Хосе.

Он отвел свой бархатистый взор и уставился в стену.

— Давным-давно я был женат, но моя жена умерла. И как только она ушла из моей жизни, смысла в ней не стало. А сейчас я стараюсь окружить себя новыми друзьями и заполнить вечера банкетами, пирушками и другой ерундой в том же духе. — Он снова посмотрел на Линду. — Но я уже сказал — это не выход.

Линда молча смотрела на Мендоса. Сквозь закрытую дверь доносились звуки как всегда хлопотливой жизни большой больницы: поступали новые вызовы, готовилась новая операция — Линда вдруг подумала о Барри Грине. Он недавно снова звонил, предлагал выбраться куда-нибудь вместе. Она колебалась, но ей хотелось пойти. В конце концов Линда отклонила предложение, подумав, что это снова не кончится нормально. Пока не кончится. Не кончится, пока она не решит своих проблем с помощью «Бабочки».

— А почему бы нам не пообедать вместе когда-нибудь? — спросил Мендос. — Нам есть о чем поговорить.

Линда посмотрела в его темные искренние глаза и улыбнулась.

— Со мной все в порядке, Хосе. Спасибо за заботу. — Она встала и под его удивленным взглядом вышла из комнаты отдыха.

Техас. 1963 год.

Мануэль чуть не убил меня на этот раз! Рэчел, помоги!

Эти слова из отчаянного письма Кармелиты вновь и вновь возникали в голове Беверли, когда она гнала свой голубой корветт по шоссе, ведущему в Техас.

Уже пять лет она не получала от Кармелиты писем. И вдруг на прошлой неделе почтальон принес в кафе конверт, адресованный Рэчел Дуайер. Мы жутко подрались, — писала Кармелита. — Мануэль пытался убить меня. Я больше не могу так жить, Рэчел. Однажды мы поклялись выручать друг друга из беды! Я молю Бога, чтобы это письмо дошло до тебя, потому что я сейчас в беде.

Беверли оставила кафе под присмотром Энн Хастингз и вот теперь мчалась на машине по бескрайним просторам Техаса. Впервые за все эти годы.

Воздух был наполнен переменами. Беверли чувствовала это. Мир, казалось, движется все быстрее и быстрее. Русские запустили человека в космос, в Америке лихорадочно строили атомные убежища и повсюду танцевали твист. Жизнь, которую вело не одно поколение американцев, готова была внезапно, резко и навсегда остановиться. Мир стоял на пороге новой эпохи.

Если бы ее попросили объяснить, почему она так думает, Беверли не смогла бы этого сделать. Это было нечто, что она чувствовала, но не могла выразить словами. Хотя уже повсеместно наблюдались признаки чего-то нового, грядущего: на Юге участились расовые стычки белых и черных, из битников вырастали рок-певцы и вмиг становились популярными по всей Америке. Даже консервативный Голливуд изменился, заполнив кинотеатры валом фильмов о шпионах и спецслужбах. Все эти картины проносились перед глазами Беверли на фоне огромного ядерного гриба.

Он ли вызывал эти перемены? Ядерная бомба? Все нарастающая угроза с Востока? Что случилось с безмятежной, размеренной жизнью прошлого десятилетия? И если это лишь начало, как говорила ей интуиция, то что же будет дальше?

Что бы там ни было, какое бы будущее ни лежало за горизонтом, Беверли точно знала одно — она должна стать богатой.

В начале этого года Эдди заявил, что Беверли будет получать десять процентов от доходов их предприятий. При четырнадцати закусочных, с успехом торгующих королевскими гамбургерами, Беверли стала получать приличные дивиденды. А когда она решила, что ее счет в банке растет не так быстро, как ей хотелось, Беверли вняла совету Эдди и купила один из только что построенных коттеджей в Энсино. Но не поселилась в нем, а сдала его в аренду. Цена дома почти сразу же стала расти — долина Сан-Фернандо переживала самый на-стоящий строительный бум. Поэтому Беверли решила снять со счета еще часть денег и купить два новых коттеджика. И тоже сдала их в аренду. Эта недвижимость уже приносила Беверли неплохой доход. А через десять лет, как уверял Эдди, ее стоимость увеличится по крайней мере в десять раз.

Беверли, однако, продолжала очень осторожно обращаться с деньгами. Когда Эдди пытался ее уговорить купить в складчину пакет акций и облигаций, Беверли отказалась. Одно дело — вкладывать доллары в строительный бизнес: здравый смысл говорил, что это выгодная затея. Совсем другое — заниматься крайне рискованными играми с ценными бумагами! Так же, когда Эдди и Лаверна приобрели шикарный дом в престижном районе, Беверли решила остаться в своей скромной квартирке. Каждый доллар, который она откладывала, был ее вкладом в будущее.

Даже голубой корветт, который она теперь вела по дорогам Техаса, был куплен в магазине подержанных автомобилей и только потому, что Беверли нуждалась в нем по работе. Будучи региональным управляющим фирмы Королевские гамбургеры, Беверли должна была контролировать торговые точки по всей Южной Калифорнии. Их гамбургеры теперь стоили пятнадцать центов, а фирменная картошка — двадцать. Чтобы процветать, надо было строго выдерживать качество продаваемой продукции. А Беверли очень хотела процветать!

Этим теплым ноябрьским утром Беверли ехала той же самой дорогой в Сан-Антонио, какой ее много лет назад привез Дэнни. Она ехала по этому шоссе не случайно. Каждая миля придавала девушке новые силы. Вспоминая места, так радовавшие влюбленную и ничего не подозревавшую девочку, Беверли заряжалась новой, неистовой энергией для выполнения цели своей жизни. Сжав руль, она заставляла себя вспоминать те давние дни, ворошила память, распаляла ненависть и жажду реванша. Ты говоришь, что добьешься успеха, — сказала она Дэнни той ночью, когда он вышвырнул ее из машины. — Что ж… Я стану богаче и влиятельнее тебя.

По радио передавали новости. Президент Кеннеди, — сообщал диктор, — продолжает свой неофициальный визит в Техас. Сегодня утром он прибыл в Хьюстон, где был встречен ликующими толпами горожан, приветствовавших президента на всем пути следования правительственного кортежа. Джон Кеннеди потребовал, чтобы пуленепробиваемый верх его лимузина был поднят, чтобы он мог стоя приветствовать хьюстонцев. Президента в поездке сопровождает первая леди. Визит Джона Кеннеди в Техас завершится посещением Далласа в конце недели.

Ландшафт изменился. Пустыня перешла в гористую местность, по бокам дороги замелькали фермы. Сан-Антонио лежал впереди.

Беверли долго сидела перед входом в заведение Хэйзл.

Она поехала сюда не сразу. Сначала она подъехала к месту, где стоял дом Боннера Первиса, и нашла там детскую площадку соседнего новопостроенного дома. Площадка была окружена высоким забором, ее охраняла собака на цепи.

Что стало с ангелоподобным дружком Дэнни и его бедной матерью?

Затем Беверли поехала к мрачному кирпичному дому, где она девять лет назад была вынуждена отдать своего ребенка. Но здание тоже не сохранилось. На его месте стоял новый жилой дом приветливого вида.

Несмотря на это, память Беверли хранила все события того времени, как если бы они произошли вчера. Боннер и его мать могли перебраться куда угодно, однако Беверли все еще отчетливо помнила тошнотворный запах грязной прачечной и скрип железной койки, на которой Дэнни пользовал ее каждую ночь. И акушера может больше не быть в городе, но ведущая к нему темная лестница с едва горящей единственной лампочкой словно отпечаталась в мозгу Беверли.

Беверли завела машину. Сан-Антонио не был конечной целью ее поездки. Она лишь проезжала этот городишко, полный воспоминаний. Беверли знала, что больше никогда не поедет в эти края. Кармелита здесь уже не жила. То отчаянное письмо она написала из Далласа.

До Долласа было около двухсот семидесяти миль, и Беверли решила переночевать неподалеку от Сан-Антонио. Она нашла недорогой мотель и провела в нем ночь, пытаясь придумать, как разыскать Кармелиту в Далласе. Ведь на конверте не было обратного адреса. Кармелита в спешке или из-за страха не упомянула в письме, где она сейчас живет. Со слабой надеждой Беверли взяла телефонный справочник. Там значилась одна Кармелита Санчес. Беверли набрала номер, но обнаружила, что не туда попала. Оставалось только поехать в Даллас и попытаться как-то разыскать подругу. Девять лет назад они дали друг другу слово, и Беверли никогда об этом не забывала.