Затем он посмотрел на губы… и в горле у него пересохло. Чуть припухшие, лишь слегка тронутые вишневого оттенка помадой, они словно просили поцелуя. Хотелось стремительно шагнуть вперед, стиснуть плечи незнакомки, прижать к себе, припасть к губам и замереть так на долгие-долгие минуты…

Судорожно глотнув воздух, Нолан сообразил, что на некоторое время забыл о необходимости дышать. Все потому, что слишком ярко представил себе поцелуй.

Так нельзя, подумал Нолан, втайне удивляясь своему взбудораженному состоянию. Пожалуй, никогда еще с ним не бывало так, чтобы он вспыхнул желанием, едва увидев женщину. Ничего о ней не зная, не имея ни малейшего понятия, кто она, как ее зовут, чем занимается, замужем или нет, что любит, чего сторонится…

Стремясь как-то отвлечься от мыслей о поцелуях, Нолан вновь отправился путешествовать взглядом по фигуре незнакомки — по тонкой талии, стройным бедрам, красивым ногам и аккуратным ступням в изящных туфлях на шпильке. Тут ему вновь пришлось подавить взволнованный вздох: все в этой женщине требовало восторженных эпитетов!

Сэнди казалось, что еще немого — и она насквозь прожжет взглядом выстроившиеся на полке романы. Ей безумно хотелось повернуть голову и проверить, смотрит ли еще на нее ослепительный незнакомец или уже утратил интерес. Вместо этого она продолжала разглядывать экземпляры полюбившегося романа, на самом деле почти не видя их из-за сильнейшего волнения.

В конце концов она подумала, что стыдно так малодушничать, и решилась посмотреть. Правда не на объект своего горячего интереса, а по сторонам, и то исподтишка.

В магазине находилось несколько покупателей, но все были заняты книгами. С одной стороны, так и должно было быть, однако Сэнди показалось невероятным, что кроме нее, похоже, никто не обращает внимания на человека, который способен произвести такое сильное впечатление.

Не успев подумать об этом, Сэнди похолодела. Ей вдруг пришло в голову, что присутствующие не обращают внимания на заинтересовавшего ее незнакомца по той простой причине, что, пока она полировала взглядом корешки выставленных на полке книг, тот успел покинуть магазин.

Какая же я идиотка! — спохватилась она. Боюсь посмотреть на человека, которого уже и след простыл…

В этот момент с той стороны, где минуту назад стоял незнакомец, донеслось:

— Здравствуйте! Здравствуйте, профессор!

Голоса были девичьи. В ответ раздался мужской, негромкий, приятного тембра:

— А, Энн и Рита Краун… Здравствуйте. Тоже решили заглянуть в книжный магазин?

Повернув голову, Сэнди со странным чувством облегчения обнаружила, что тот, о ком она все это время думала, стоит на прежнем месте. И даже вроде бы держит то же самое издание. На приветствие ответил именно он, а поздоровались с ним две девушки лет девятнадцати-двадцати. Присмотревшись, Сэнди поняла, что они близняшки.

— Вот, шли мимо, — оживленно произнесла одна из девушек, — а Энн и говорит…

— Говорю, раз уж мы здесь, — подхватила другая, судя по всему, Энн, — давай зайдем, ведь сто лет…

— Не были в книжном… — продолжила первая, Рита.

— А то все Интернет да Интернет, — завершила фразу Энн.

По-видимому, у сестер была привычка говорить одновременно — во всяком случае, их собеседник ничему не удивился.

— Что ж, молодцы, — похвалил он. — Приятно узнать, что хоть кто-то из моих студентов еще читает не с экрана монитора, а с бумажного носителя. То есть с книжных страниц. А говоря нормальным человеческим языком — читает книги.

Видя, что объект наблюдения поворачивается в ее сторону — на самом деле, вероятно, в направлении стеллажей, — Сэнди схватила с полки первый попавшийся экземпляр «Страстоцвета» и поспешно раскрыла. Неужели он и правда профессор? — вертелось в ее мозгу. Даже не верится. Такой молодой…

Девушки хихикнули.

Услышав это, Сэнди застыла изваянием, но потом, покосившись на них, сообразила, что смеются не над ней, а над словами того, кого называют профессором.

— Что такого смешного я сказал? — вскинул тот красивую бровь.

Близняшки вновь захихикали, постреливая на него глазами.

Наблюдавшая за происходящим Сэнди подумала, что, похоже, дождалась — наконец-то в магазине появился кто-то, способный оценить привлекательность профессора… Хм, неужели он действительно профессор? Человек с такой яркой внешностью, и… профессор?

— Ничего смешного, — почти одновременно произнесли Энн и Рита. — Просто весь университет штудирует учебники. — Затем Рита добавила, кокетливо склонив голову набок и пуская глазами чертиков: — Ведь учебники — это тоже книги, верно?

Профессор задумался, но лишь на миг.

— Разумеется, однако штудируете вы их по необходимости. А книги читают по доброй воле, единственно потому, что хочется. — После секундной паузы он добавил со вздохом: — Проблема в том, что сейчас мало кто этого хочет. Поэтому и говорю: приятно видеть своих студенток в книжном магазине. Кстати, если уж вы здесь, предложу вашему вниманию вот этот атлас растений.

Близняшки переглянулись.

— Атлас?

Даже Сэнди и та удивленно подняла голову.

Глаза профессора блеснули.

— Да! К вашему сведению, атласы растений — самая занимательная штука на свете!

— В самом деле? — пробормотала Энн, покосившись на Риту.

Та едва заметно пожала плечами.

— Вот, взгляните! — Профессор повернул атлас так, чтобы сестрам было лучше видно. — Пассифлора обыкновенная. Видите, какая красивая? А теперь представьте, что вы просто прочли ее описание… кстати, оно здесь приводится: теплолюбивое вьющееся или лазящее растение с цепляющимися усиками и крупными яркими цветками. — Он пристально взглянул на сестер. — Понимаете теперь?

Энн и Рита в очередной раз переглянулись.

— Не-ет…

— Как же, ведь все лежит на поверхности: если бы не было этого прекрасного изображения, то по одному сухому описанию вы вряд смогли бы представить себе пассифлору во всем ее великолепии!

Сестры с сомнением покосились на напечатанную в атласе картинку.

— Э-э…

Профессор не обратил на заминку внимания.

— Правда, красавец? — произнес он, продолжая любоваться изображением.

Сестры изумленно заморгали.

— Кто? — брякнула затем Энн.

— Да страстоцвет же…

Сэнди вновь подумала о странном совпадении: на картинке атласа изображен именно страстоцвет — тот самый цветок, рисунок которого красуется на обложке одноименного романа, в этот самый момент находящегося в ее руках.

Энн обменялась с сестрой удивленным взглядом, затем вновь повернулась к профессору.

— Вы тоже этим интересуетесь?

В беседе наступила пауза — пришел черед удивиться профессору.

— То есть как? Разумеется, интересуюсь! Растения — дело всей моей жизни!

— Ах, вы о растении! — воскликнула Энн.

— Выходит, пассифлора и страстоцвет — одно и то же? — почти одновременно с ней произнесла Рита.

Профессор сокрушенно покачал головой.

— И это мои студентки! Не знать элементарных вещей… Стыдно, мои милые!

Даже мне известны оба названия, мимоходом отметила про себя Сэнди.

Сестры в очередной раз посмотрели друг на друга.

— Наверное, вы не знаете… — начала затем Рита.

Тут же вступила Энн, будто поправляя сестру.

— Наверняка не знаете.

— Да, — согласилась Рита. — Просто недавно вышел один роман, который так и называется — «Страстоцвет». Но он о любви, поэтому мы с Энн удивились, когда вы упомянули…

— Вы сбили нас с толку! — со смешком воскликнула Энн.

Рита кивнула.

— Верно. Услышав от вас слово «страстоцвет», мы… как бы это сказать…

— Словом, вы — и вдруг любовный роман… — вставила Энн, спеша поддержать сестру.

— А оказалось, что вы имеете в виду совсем другое, — пояснила Рита. — Растение, а не книгу.

— Вот именно, — поддакнула Энн.

Профессор слегка нахмурился, меряя близняшек взглядом, затем усмехнулся.

— По-вашему, я и любовь — несовместимые понятия?