Охрана была слабой, еще были несколько заключенных и очень много дыма от сжигаемых книг, отчего у многих слезились глаза.

Тиффани наклонилась вперед на стуле, прислушиваясь к намекам, пытаясь заранее предугадать, чем все закончится.

— У него были несколько учеников, и еще прибыло несколько старших членов омнианской церкви, чтобы полюбоваться на казнь и благословить процедуру. И наконец, пришли жители соседних деревень, которые громко веселись, потому что это не их собирались казнить, а развлекались они редко. На самом деле все тоже самое, как еще один в офисе, только девушка, которую привязывают к столбу, вдруг ловит взгляд ученика и, не говоря ни слова, не сводит с него глаз.

— У него был с собой меч?

— Ну конечно был. Можно я продолжу? Хорошо. Теперь он пошел к ней навстречу. Она уставилась на него, не кричала, а просто смотрела, и он задумался… о чем же? Он думал: «Могу я справиться с обоими охранниками? Послушаются ли меня ученики?» А потом, когда он подошел ближе, он подумал, смогут ли они добраться до лошадей в этом дыму? И этот миг навечно впечатался в историю. Великие события ждали его решения. Малейший шаг в любом направлении, и история изменится. Ты думаешь, что же он предпримет. Но видишь ли, не важно, что он задумал, потому что ей известно, кто он, и что он натворил, все то зло, что он делал и из — за которого прославился. И вот он идет навстречу, нерешительный, а она знает кто он, даже если он страстно хочет, чтобы не знала.

И она протягивает руки сквозь прутья ограды, которой ее оградили, чтобы она держалась прямо, и крепко обнимает его. Факел падает, пламя охватывает облитые маслом дрова. Она не отводит взгляда, и не отпускает объятий… Не хочешь еще чая?

Тиффани проморгалась от дыма, пламени и шока.

— И как это вы столько про все это узнали? — спросила она.

— Потому что я там была.

— Тысячу лет назад?

— Да.

— Как вы там оказались?

— Просто пришла, — ответила мисс Смит. — Но это не важно. А важно то, что в тот миг произошла смерть… и рождение… того существа, которого мы называем Лукавцем. Да, он все еще был простым человеком. Он, конечно, был ужасно обожжен. Но только недолго. И охота на ведьм продолжилась, о, но все не так просто. Нельзя было сказать, кого больше боялись охотники — ведьм или призрака Лукавца, если они не находили для него ведьму. Поверь мне, когда за тобой гонится Лукавец, ты найдешь их столько, сколько он захочет. О, да.

— И сам Лукавец тоже всегда искал ведьм. Это просто поразительно. У тебя может быть самая тихая деревенька в округе, в которой живут самые респектабельные жители, и никто слыхом не слыхивал о ведьмах. Но появляется Лукавец, и внезапно повсюду оказываются ведьмы, но к сожалению не надолго. Он верит, что причина всех несчастий в них, что они воруют детишек, заставляют жен убегать от мужей, и заставляют молоко киснуть. И мое любимое — ведьмы заплывают в скорлупке в море, чтобы топить добрых моряков. — В этот момент мисс Смит подняла руку. — Нет, не надо говорить, что это невозможно даже для самой маленькой ведьмы забраться в скорлупку и не разломать, потому что это то, что в нашем искусстве мы называем логическим аргументом, чего те, кто желает поверить в то, что ведьмы топят корабли, не хотят замечать.

— Так, конечно, не должно продолжаться. Есть и глупые люди, и их легко можно напугать, но порой находятся и не столь глупые и не столь боязливые люди, и Лукавца выбрасывают прочь за пределы мира, словно мусор, каким он и является.

— Но это не конец. Такой могучей, такой страшной была его ненависть к ведовству, что каким — то образом он умудряется жить, не имея тела. Хотя у него больше нет ни кожи, ни костей, ни плоти — он живет за счет своего гнева. Возможно, он стал чем — то вроде приведения. И довольно часто ему удается найти того, кто пускает его в свой разум. Вокруг очень много таких, чей отравленный разум гостеприимно откроет для него дверцу. Есть и такие, кто скорее согласиться подчиниться злу, чем ему противостоять. Один из таких людей написал для него книгу, больше известную как «Костер Ведьм».

— Но в момент, когда он обретает тело, и поверь мне, в прошлом, появлялись столь отвратительные типы, которые думали, что позволив ему овладеть их телами, они реализуют свои мерзкие амбиции, то предыдущий владелец тела вдруг понимает, что оно ему больше не принадлежит. Они становятся частью него. Они понимают, но уже слишком поздно, что для них нет ни отступления, ни освобождения, кроме смерти…

— Зло идет туда, где ему рады, — сказала Тиффани. — но эта тварь, похоже, может пробивать себе дорогу невзирая, рады ей или нет.

— Прости, — мисс Смит, — но я скажу, замечательно. Ты и вправдутакая молодец, как тебя хвалили. Сейчас в Лукавце нет ничего материального. Ничего такого, что можно было бы увидеть, что можно пощупать. И несмотря на то, что он часто убивает тех, кто оказал ему гостеприимство, он по — прежнему процветает. Без собственного тела он дрейфует по ветру, в состоянии, похожем на сон.

И если он действительно спит, то я догадываюсь, что именно ему снится. Ему снится юная прекрасная ведьма, одна из самых могущественных ведьм на свете. И он с такой силой ее ненавидит, что согласно теории эластичных струн [29]она огибает вселенную и возвращается с другой стороны любовью особого рода. Он жаждет снова ее увидеть. И в этом случае она точно умрет.

— Некоторые ведьмы, настоящие из плоти и крови, пытались с ним сражаться и одерживали верх.

А иногда пытались и погибали. И вот однажды, непослушная девочка по имени Тиффани Болит поцеловала зимового. Чего, нужно заметить, до нее еще никто не совершал. И Лукавец проснулся. – Мисс Смит опустила чашку. — Ты знаешь, что раз ты ведьма, то не должна бояться?

Тиффани кивнула.

— Что ж, Тиффани, ты должна найти особоеместо для страха, чтобы держать его под контролем.

Мы считаем, что важно иметь голову, потому что мозг словно сидящий на троне монарх, правит телом. Но тело тоже важная составляющая, и без него тело не выживет. Если Лукавец овладеет твоим телом, то не думаю, что ты сможешь с ним справиться. Он не похож ни на что, с чем тебе приходилось сталкиваться прежде. Поэтому быть им пойманной означает однозначную гибель. И что еще хуже, ты станешь его питомицей. А в этом случае, смерть будет желанным освобождением. Так что такое дело, мисс Тиффани Болит. Он очнулся, он парит на ветру, и ищет ее. Тебя, Тиффани Болит.

— Ну, наконец — то мы ее сыскали, — произнес Роб Всякограб. — Она гдей — то посреди той гниющей кучи.

Фиглы стояли с открытыми ртами перед булькающей, гноящейся массы Ирреального поместья.

Под кучей мусора что — то таинственное хлюпало, вылезало наружу и взрывалось.

— То будет верный капец, ежели туды влезть, — заявил Двинутый Крошка Артур. — Верный капец!

Вы обречены.

— О, айе, все будем раненько али позненько, — весело ответил Роб Всякограб. Он потянул носом.

— А че за черт так воняет?

— Прости, Роб, это я, — ответил Вулли Валенок.

— Эх, да нет же, твою вонь — то я отличаю, — сказал Роб. — Но разумею, что уже нюхал ту вонь ране. То вонища от того неуклюжца с большой дороги. Ну черного, разумеете? Того, что недосчитался глазищ в евонном департаменте. И сам — то мрачнец и воняет мрачно. И мне припоминается, он что — то дюже недоброе сказывал про нашу великучу каргу. А моя Джеенни наказывала мне держаться к великучей карге поближее, так что мыслю, этот редиска залужил баньку.

Двинутый Крошка Артур поднял новый вопрос:

— Эта, Роб, ты в самом деле собрался порушить закон? — Он указал на древнюю и почти стертую надпись на которой едва видными буквами было написано: ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН. ПО ЗАКОНУ.

Роб Всякограб уставился на нее:

— А, теперь ты совсем не оставил мне выбора, — сказал он. — И напомнил, что мы уже мертвые [30].