Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Облака уронили на землю последние капли дождя, и солнце вновь засияло над растерзанным миром, где лес стоял посреди бушующего моря. Сквозь пар, который поднимался от каждого намокшего дерева и холма, Тафаки видел, как вода медленно отступала от деревни у подножия горы. Вскоре над волнами показались фигурки текотеко с неизменной усмешкой на губах, но молчаливая вода сорвала с фаре крыши из пальмовых листьев и унесла их вместе с телами братьев жены. Только изъеденные водой каркасы домов остались там, где прежде жили коварные братья.

* * *

Вскоре после великого потопа Тафаки вспомнил о родителях, много лет назад похищенных понатури — странными созданиями, которые ночью спали на суше, а с первыми утренними лучами погружались на дно моря, потому что смертельно боялись солнца. Тафаки решил, что должен покинуть па и отыскать родителей.

Он взял с собой младшего брата Карихи, простился с домом на вершине горы и отправился на поиски. Никто не знал, где живут понатури.

— Наверное, они спят где-нибудь на берегу. Вряд ли у них хватит духа уйти далеко от моря, — сказал Тафаки брату. — Нужно искать их около воды.

Братья шли, и шли, и много раз спали под открытым небом. Их путь преградил горный хребет. Они поднялись наверх и оглядели длинную изогнутую полосу берега. В одном месте недалеко от воды они увидели огромный фаре. Поблизости не было никаких других строений, на берегу стоял только одинокий фаре, конек которого возвышался над соседним лесом.

— Дом понатури! — воскликнул Тафаки. — Наверняка дом понатури, потому что этих морских тварей очень много, и мы еще ни разу не видели дома, который мог бы вместить их всех.

Тафаки и Карихи смело шли по траве, подступавшей к песчаному берегу, потому что был полдень, а в такое время понатури прячутся в сумрачных долинах на дне океана. Когда братья подошли ближе, Тафаки спел старинную песню. Братья остановились и прислушались. Где-то под крышей дома тихонько постукивали кости. У Тафаки волосы встали дыбом, как шерсть у собаки.

— Это кости нашего отца, — сказал он Карихи. — Они стучат от радости, что мы пришли. Отец чувствует, что настал час отмщения.

— Конечно, это дом понатури, — сказал Карихи. — А вон на пороге стоит наша мать.

Старая женщина расплакалась, увидав сыновей. Она обняла их и, когда наконец успокоилась, сказала:

— Сейчас же возвращайтесь домой. Морские твари убили вашего отца, я не хочу, чтобы вы тоже погибли.

— Мы не вернемся домой, пока не отомстим за гибель отца, — решительно заявил Тафаки. — Мы слышали, как обрадовались его кости, не отговаривай нас.

— Вы не одолеете понатури, — печально сказала мать. — Уходите, пока не поздно.

Тогда заговорил Карихи:

— Мы не уйдем. Спрячь нас в фаре.

— Ничего из этого не получится, поверьте мне. Они увидят вас даже в темноте.

— Мы станем невидимыми, — сказал Карихи.

— Они все равно почувствуют запах людей.

— Посмотрим, — решительно заявил Тафаки. — А сейчас принимайся за дело.

Мать покорно кивнула. Она помогла сыновьям заткнуть дыры и щели в стенах фаре, и братья вскарабкались на крышу, где толстым слоем лежали пальмовые листья.

Настал вечер, первый понатури просунул голову в дверь, но Тафаки и Карихи уже успели спрятаться.

— Татау! — крикнул понатури. — Я чувствую запах человека!

— Ну что ты придумал, — откликнулась старая женщина. — Здесь никого нет, кроме меня, старухи.

Понатури не успокоили слова старухи. Но пока он обнюхивал стены, толпа его сородичей появилась на берегу и, отряхивая воду, устремилась в фаре. Морские твари улеглись на полу, и тот, кто обнюхивал фаре, лег вместе с остальными, потому что при таком скоплении понатури он уже не чувствовал запаха людей.

Медленно тянулись ночные часы, и все это время Татау сидела в темноте за дверью фаре. Время от времени старый понатури поднимал голову и кричал:

— Эй, Татау, Татау, эй! Скоро заря?

И Татау отвечала:

— Нет, нет, еще ночь, черная ночь. Еще ночь, спи крепко, спи!

Наконец пальцы зари засверкали в восточной части неба, и звезды побледнели, ослепленные их сиянием. Тафаки и Карихи встали рядом с матерью и прислушались. Кто-то крикнул:

— Эй, Татау, правда, скоро заря?

— Нет, нет, — ответила Татау, — еще ночь, черная ночь. Еще ночь, спи крепко, спи!

Наконец Ранги растянул свой дневной плащ во всю ширь с востока на запад, и над фаре засияло солнце. Тогда раздалось сразу несколько нетерпеливых голосов:

— Татау, Татау! Наверное, скоро заря. Еще не рассвело? Сыновья подали знак, и Татау крикнула:

— Да, рассвело!

Татау распахнула дверь и окно, а Тафаки и Карихи сломали тростниковые стены, чтобы солнечный свет затопил дом. Понатури вскочили на ноги, но солнечные лучи не дали им сделать ни шага — морские твари растаяли в воздухе, как туман. Ни один из понатури не уцелел. Спасся только лосось Канае: он пролез сквозь разрушенные стены и в несколько прыжков добрался до воды. Точно так он прыгает и сейчас, когда на реках встречаются водопады.

Братья осторожно сняли кости отца со стены и старательно завернули их. Потом они подожгли высокий дом понатури, а мать увели с собой. Поднявшись на гору, они оглянулись и увидели, как последние обгоревшие бревна падают на серую золу. Тонкий столб дыма — единственный памятник на могиле несметного полчища понатури — поднимался в небо.

* * *

Прошли годы, Тафаки остался один. Мать и жена ушли в Реингу, сын нашел себе жену. Но слава Тафаки все росла и росла и докатилась до небес. Дочь богов Хапаи, узнав о его великих подвигах, посмотрела однажды вниз из своего дома на небесах и загляделась на его сильные руки и ноги, на мускулы, которые бугрились под кожей, на яркую татуировку; ее прельстил огонь в глазах Тафаки, красивые черты его лица, уверенная походка и бесстрашные речи.

Хапаи спустилась с седьмого неба и осталась с Тафаки. В положенное время у них родилась дочь — дитя бессмертной матери и смертного отца. Они жили счастливо, пока однажды Тафаки не обронил о дочери несколько слов, которые не понравились его небесной подруге. Хапаи была непохожа на других женщин. Она схватила девочку на руки и поднялась над землей. Тафаки понял, что он наделал. Но Хапаи поднялась уже слишком высоко. На мгновение она задержалась на крыше возле фигурки текотеко и с тоской посмотрела на мужа.

— Я никогда не вернусь назад, — сказала Хапаи.

— Тогда скажи, что ты оставляешь мне на память? — крикнул Тафаки.

Хапаи на минуту задумалась:

— Ты придешь за мной, Тафаки. Я знаю, что придешь. Запомни мои слова: когда будешь подниматься на небо, остерегайся вьющихся растений, которые раскачиваются на ветру. Выбирай те, у которых корни ушли глубоко под землю. Прощай.

Луна с каждой ночью становилась все круглее, потом начала с каждой ночью уменьшаться, и наконец на небе осталась только тоненькая серебряная полоса.

— Пора, Карихи, — сказал Тафаки брату. — Для нас с тобой снова пришло время расстаться с домом.

— Куда же мы пойдем? — спросил Карихи.

— Далеко, брат. Я хочу разыскать жену и дочь.

Братья провели в странствиях много дней и наконец заметили вдалеке какие-то вьющиеся растения, чьи усики переплетались, как огромная паутина, натянутая между небом и землей.

Они подошли поближе и увидели, что рядом с этой огромной сетью сидит их старая слепая бабушка Матакерепо, а в руке у нее зажаты концы усиков. Перед бабушкой лежали десять клубней таро (Таро — тропическое растение со съедобными клубнями.). Тафаки и Карихи тихонько подошли еще ближе и остановились посмотреть, что она делает. Свободной рукой Матакерепо ощупывала клубни и медленно считала:

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять...

У Тафаки в глазах загорелся огонек, он осторожно отодвинул десятый клубень. Озадаченная женщина наморщила лоб. Она подумала, что ошиблась, и начала снова, но и на этот раз Карихи отодвинул один клубень.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь...

20
{"b":"155217","o":1}