— Мысль сама по себе не нова, — напомнил Пуаро. — Такой прием был успешно применен в деле Жанны де ла Мотт, когда она изображала Марию-Антуанетту.

— Да, помню. Надо мне как-нибудь перечитать «Ожерелье королевы». Но как вам удалось найти женщину, которую они наняли?

— Я искал ее в Дании, там и нашел.

— Но почему именно в Дании?

— Потому что бабушка миссис Ферриер была датчанкой и во внешности самой леди есть нечто скандинавское.

Кроме того, были и другие соображения.

— Сходство и в самом деле потрясающее. Что за дьявольский замысел! Как этот крысеныш до такого додумался?

— А он и не додумался, — улыбнулся Пуаро и постучал себя пальцем в грудь. — До этого додумался я!

— Не понимаю, — уставился на него Ферриер. — Что вы имеете в виду?

— Обратимся к событиям более давним, чем те, что описаны в «Ожерелье королевы», — к чистке Авгиевых конюшен. Геракл использовал реку: сила и мощь воды — одна из величайших в природе. А теперь немного модернизируем его подвиг! Что является величайшей силой в человеческой природе? Половой инстинкт, не правда ли? Именно секс идет нарасхват, на нем проще всего сделать сенсацию. Скандал на сексуальной почве интересует публику куда больше, чем скучные политические интриги или злоупотребления.

На этом и был построен мой замысел! Сначала я, подобно Гераклу, вынужден был испачкать руки в грязи — пока строил плотину, чтобы отвести реку в нужное русло.

Мне помог мой друг-журналист. Он прочесал всю Данию, пока не нашел подходящую кандидатуру. В разговоре он мимоходом упомянул «Рентгеновский луч» — в надежде, что будущая «лже-Дагмар» запомнит название. Так оно и вышло.

Что же мы в результате получили? Была собрана грязь — много грязи. Жена Цезаря, которая должна быть выше подозрений, оказалась запятнана… Это куда интереснее любого политического скандала. А потом — de nouement[40] и — ответная реакция. Добродетель торжествует, оболганная страдалица оправдана! Сентиментально-романтический поток захлестнул Авгиевы конюшни.

Теперь пусть хоть все газеты трубят о растратах Хэмметта — им никто не поверит. Это будет воспринято как очередная политическая игра, цель которой — свалить правительство.

Эдвард Ферриер судорожно втянул в себя воздух. Еще немного — и Пуаро подвергли бы оскорблению действием.

— Моя жена! И вы осмелились…

К счастью, в этот момент в комнату вошла сама миссис Ферриер.

— Что ж, — сказала она, — все получилось как нельзя лучше.

— Дагмар, неужели… неужели ты обо всем знала?

— Конечно, дорогой. — Дагмар Ферриер улыбнулась нежнейшей улыбкой, улыбкой верной и преданной жены.

— И ты мне ничего не сказала!

— Эдвард, но ты ведь никогда бы не позволил мосье Пуаро пойти на это!

— Конечно, не позволил бы!

— Так мы и думали.

— Мы?

— Я и мосье Пуаро, — вновь чарующе улыбнулась миссис Ферриер. — Я прекрасно отдохнула у нашего епископа, — добавила она, — и чувствую прилив сил. Меня просят поучаствовать в церемонии спуска на воду нового линкора, В Ливерпуле. Думаю, народ это оценит.

Впервые Гарольд Уоринг увидел их гуляющими по тропинке вокруг озера. Погода была прекрасная, озеро голубое, светило солнце. Сам Гарольд сидел на террасе гостиницы, курил трубку и наслаждался жизнью.

Его политическая карьера складывалась как нельзя лучше. Заместитель министра в тридцать лет — да, ему было чем гордиться. По слухам, сам премьер-министр сказал кому-то, что «молодой Уоринг далеко пойдет». Гарольд, что неудивительно, был окрылен. Жизнь рисовалась ему в розовом свете. Он был молод, здоров, недурен собой и совершенно не обременен романтическими связями.

Чтобы выйти из наезженной колеи и отдохнуть от всего и вся, Гарольд решил провести отпуск в Герцословакии.

Гостиница на озере Стемпка была совсем маленькой-, зато уютной и не слишком многолюдной. Жили там в основном иностранцы, но англичан было только двое: миссис Райс и ее дочь, миссис Клейтон. Обе они понравились Гарольду. Элси Клейтон была прелестной женщиной, правда, красота ее казалась несколько старомодной. Миссис Клейтон почти не пользовалась косметикой, была кротка и довольно застенчива. Миссис Райс, напротив, была, что называется, женщиной с характером. Высокая, с низким голосом, она, несмотря на властную манеру держаться, отличалась чувством юмора и была прекрасной собеседницей.

Чувствовалось, что жизнь ее была неотделима от жизни дочери.

Гарольд провел в их компании немало приятных часов, но при всем том мать и дочь не злоупотребляли его расположением, и отношения между ними и Гарольдом оставались необременительно-дружескими.

Прочие постояльцы — в основном это были туристы — не вызывали у Гарольда интереса. Они проводили в гостинице день-другой и отправлялись дальше — кто пешком, кто на автобусе. До сегодняшнего дня Гарольд просто не замечал никого другого…

Две женщины медленно поднимались по тропинке от озера, и в тот самый миг, когда взгляд Гарольда упал на них, солнце скрылось за тучей. Гарольд слегка поежился.

Он не мог отвести взгляд от незнакомок. В их облике было что-то зловещее. Длинные крючковатые носы напоминали птичьи клювы, а донельзя похожие лица были абсолютно неподвижны. Свободного покроя накидки развевались на ветру подобно крыльям огромных птиц.

«Прямо птицы, — подумал про себя Гарольд и почти машинально добавил: — Вестники несчастья».

Женщины поднялись на террасу и прошли совсем рядом с ним. Обеим уже под пятьдесят, а сходство было настолько сильным, что это могли быть только сестры. На мир они смотрели отчужденно. Проходя мимо Гарольда, обе на миг задержали на нем взгляд — оценивающий, жесткий.

Гарольд еще явственнее почувствовал дыхание зла. В глаза ему бросились руки одной из сестер, с длинными, похожими на когти пальцами… Хотя солнце уже вышло из-за туч, он снова поежился и подумал:

«Отвратительные создания… Просто хищницы…»

Его раздумья прервала вышедшая из гостиницы миссис Райс. Вскочив, Гарольд придвинул ей стул. Поблагодарив, она села и, по обыкновению, начала энергично вязать.

— Вы заметили двух женщин, которые только что вошли в гостиницу? — спросил Гарольд.

— В накидках? Да, мы разминулись.

— Очень своеобразные, правда?

— Да, пожалуй, есть в них что-то странное. Если не ошибаюсь, они только вчера приехали. И очень похожи друг на друга — должно быть, близнецы.

— Может быть, это просто мои фантазии, — не отступал Гарольд, — но, по-моему, в них есть что-то зловещее.

— В самом деле? — улыбнулась миссис Райс. — Надо будет получше их рассмотреть. Кто знает, может, вы и правы.

Выясним у портье, кто они такие, — добавила она. — Скорее всего, не англичанки?

— О нет!

Миссис Райс взглянула на часы.

— Пора выпить чаю. Сделайте милость, позвоните, пожалуйста, в колокольчик, мистер Уоринг.

— С удовольствием, миссис Райс.

Выполнив просьбу и вернувшись на место, он спросил:

— А что это вашей дочери сегодня не видно?

— Элси? Мы с ней сегодня прошлись немного вдоль озера и вернулись через сосновый бор. Чудесная получилась прогулка.

Появился официант и принял заказ. Миссис Райс, ни на секунду не отвлекаясь от вязания, продолжала:

— Элси получила письмо от мужа. Возможно, она не спустится к чаю.

— От мужа? — изумился Гарольд. — А я почему-то считал ее вдовой.

Бросив на него пронизывающий взгляд, миссис Райс сухо отозвалась:

— Нет, Элси не вдова. — И с нажимом добавила:

— К сожалению!

Ошеломленный Гарольд не знал, что сказать.

— Пьянство — причина многих бед, мистер Уоринг, — мрачно покачала головой миссис Райс.

— Он пьет?

— Да. И это не единственный его недостаток. Он безумно ревнив и необычайно вспыльчив, — вздохнула миссис Райс. — Трудно жить в нашем мире, мистер Уоринг.