– Что-то долго ждать пришлось их распоряжения, – отозвалась все время молчавшая Антонина.

– Смотрите, БТРы!.. – слышится впереди.

– Танки, танки!.. – загалдела ребятня на заднем сиденье.

– Ура, войнушка!.. – кричит Денис.

– Тра-та-та-та, – застрочили они из невидимых автоматов по БТРам и автобусу, идущему следом.

– Денис!.. – хотела было одернуть детей Ирина, но Олег остановил ее:

– Не тронь! Пусть себе играют… Кто знает, что им еще предстоит?!..

И такая тоска, такое страдание вспыхнули в его всегда живых серых глазах, что мурашки побежали по спине Ирины. Господи! Неужели этот мальчик понимает и чувствует нечто большее, чем все они, влекомые какой-то неведомой силой неизвестно куда?!

Когда их ЛАЗ, проехав по проспекту, выехал на кольцо и влился в непрерывный поток автобусов, движущихся к мосту, все ахнули. Ребята присвистнули.

– Вот это организация! – ахнул чей-то бас.

По мосту навстречу друг другу – вверх и вниз – ползли две плотные колонны автобусов – ЛАЗы, икарусы… Часто попадались желтые сдвоенные «Икарусы» киевских маршрутов, особенно № 46, в котором Ирине часто случалось ездить к знакомым на Воскресенку.

Лица водителей уставшие и сосредоточенные.

Денис спрыгивает с заднего сиденья и, вскочив на пустое боковое место у двери, высовывает голову в открытое окно.

– А в следующем автобусе песни поют, – громко сообщает он, смешно подпевая: – Все пройдет… и печаль и радость… Все пройдет… Ля-ля-ля-ля-ля… Все пройдет! Только верить надо, что любовь не проходит, нет…

– Все пляйдет… – подхватила маленькая Анюта.

Все смеются. Анечка смеется тоже и усердно трет нос и все личико пухленькой ручкой. Затем пристает к Саше, дергая его за замочек спортивной куртки:

– Дядя Саса… спой… де той медведь… Ну, спой!..

– У меня гитары нет, – выкручивается Саша.

– Денис, отойди от окна, – строго говорит Ирина.

– Ну, мам, так интересней!..

– Я кому сказала!..

Денис нехотя сползает на сиденье, трет руками лицо. И, вскочив на ноги, с ходу запрыгивает на заднее сиденье к мальчишкам, которые снова открывают «пальбу» по соседнему автобусу:

– Тра-та-та-та-та-та-та…

Автобус ползет вверх по мосту. Ирине показалось, что кожу на ее лице стянуло, стали сильно чесаться нос, щеки, глаза. И чем больше чешется и стягивает лицо, тем больше подставляет она его под теплую струю ветра, бьющую из открытой верхней фрамуги.

– Станция!.. – послышалось впереди.

– Вот она…

Денис подбегает к Ирине:

– Мам, где-где станция? Покажи!..

– Вот, – выдохнула Ирина, показывая туда, где за лесом в пелене дыма, как будто в дымке, высилась виновница их необычного путешествия.

– Представляете, как сейчас встретят нас жители ближайших сел, – размышляет вслух Ирина, – особенно старушки! Перепугаются, бедные, увидев два непрерывных потока машин… И впрямь подумают, что война началась…

В ответ кто-то хохотнул, кто-то вздохнул.

Действительно, уже в Копачах по обе стороны дороги стояли перепуганные люди. Старушки крестились и крестили уходящие автобусы. Чуть отъехали от села и миновали его угодья, как все увидели колонны военных автомашин, притаившиеся в тени лесополосы, убегающей стройными рядами в обе стороны от дороги. И вдруг поля с обеих сторон вспыхнули голубым цветом. Словно васильками, зацвели они войсками МВД, ожидающими отъезда последнего жителя Припяти, чтобы живою стеною окружить город и станцию, став первым временным ограждением будущей зоны.

Молодая женщина с девочкой лет пяти, подойдя к водителю, просит его остановить в Чернобыле.

– Нет, дорогая, там нельзя! До Иванкова без остановок велено!

– Да ты только притормози на секунду, и мы выскочим… Родители у меня там, понимаешь?! – умоляет она.

В Чернобыле, в указанном месте, водитель притормозил, женщина спрыгнула, а девочку и вещи ей подал пожилой мужчина, сидевший ближе всех к выходу. Сзади сразу засигналили, и автобус поехал дальше. А пассажиры дружно оглянулись, провожая взглядами «первую ласточку», несущую весть о случившемся местным жителям, которые тут же бросились к ней, засыпая вопросами.

Автобус едет дальше. Аннушка устала и, как многие другие малыши, начинает капризничать:

– Мама, я пить хоцю!..

– Потерпи. Где я тебе возьму?..

– Тоня, на! Дай ей молока! – протягивает пакет с молоком Ирина.

– Не, я водицьку хоцю!.. Не хоцю моляка!..

– Тонь, пусти ее сюда!.. Иди, Анюта, к Дениске, там интересней!

Анюта с удовольствием топает к мальчишкам на заднее сиденье.

Только въехали в Иванков и замелькали первые домишки, как обе встречные колонны замерли, словно по мановению чьей-то руки.

– Ну что, пока остановились, пошли воду добывать?.. – предлагает Олег.

– Пошли, – соглашается Ирина. – Дениска, ребятки, сидите на местах!.. А мы вам воды принесем!..

– Ура!.. – провожает их ребятня.

До домов с этой стороны дороги очень далеко, потому они проскользнули между автобусами к другой стороне улицы и бросились к ближайшему двору, где стояли высокий мужчина в майке и рабочих брюках, худенькая женщина в цветастом платке и теплом вельветовом халате и детишки – уже готовые выполнить любую их просьбу.

– Добрый день, – здоровается с ними Ирина. Олег кивает. – Водички детям дайте, пожалуйста!..

Женщина мигом исчезает в доме и возвращается с полным ведром воды и кружкой.

– Большое спасибо, – благодарят хозяев друзья, – мы сейчас же все вернем… Спасибо!.. – устремляются они в обратный путь между автобусами.

– Нэма за що!.. Бувайтэ здорови!.. – несутся им вдогонку тревожные голоса.

Подойдя к автобусу, они видят около него пассажиров, вышедших немного размяться. Все галдят, кто о чем.

– А ну, кто тут больше всех пить хотел, налетай!.. – радостно пропел Олег.

– Анюта, ты где? – позвала Ирина.

– Тута… – выныривает Анюта у ее ног.

– Пей, малышка! – протянул ей полную кружку Олег.

Та жадно пьет, обливаясь, в то время как остальные дети ринулись к ведру.

Саша, заметив кого-то, идет вдоль автобуса. Навстречу ему спешит откуда-то взявшийся Деханов. Они, остановившись в двух шагах и смешно покачиваясь, друг друга разглядывают.

– Слушай, друг, – дурачится Рахлин, – что-то лицо мне твое знакомо…

– И мне твое, кажется, знакомо!..

– Тебя как зовут?

– Александр. А тебя?

– И меня Александр!

– Тезка! Откуда же ты?

– Из Припяти!

– И я из Припяти!..

– Зем-ля-ки!!! – в один голос вопят они и бросаются друг другу в объятия. Затем, в обнимку, приближаются к «водопою».

– Я твою красную мантию издали заметил и бегом сюда… Привет, други! – жмет руки Ирине и Олегу Деханов. – Я же сказал, что скоро встретимся!..

– Откуда ты свалился? – спрашивает Олег.

– Вон из того икаруса… Раз, два, три… пятый от вашей кареты.

– Смотри, так и отстать немудрено!..

– Ничего. Вот вы меня водицей угостите, и рвану к своим!..

– Ну, что, детвора, все напились? – спрашивает Олег и, не обнаружив желающих, протягивает кружку гостю.

Вдруг автобусы засигналили, взревели моторы. Саша, вернув кружку и махнув друзьям рукой на прощание, бросился к своему икарусу. Все заспешили по машинам.

Олег с Ириной растерянно переглянулись.

– Как вернуть ведро? – кричит сквозь рев машин Ирина добросердечным иванковцам.

В редкие просветы меж двинувшимися автобусами можно разглядеть, как хозяева ведра жестами показывают им – оставить ведро на той стороне улицы.

– Нэ турбуйтэсь!.. Хай соби там залышаеться!.. – донесся с другой стороны зычный голос хозяина.

Ирина и Олег запрыгивают в гудящий автобус, который тут же рванул догонять чуть оторвавшуюся колонну, потянув за собой длинный хвост следующих за ним машин.

За Иванковом автобус, вслед за еще двумя, свернул вправо – в сторону села Обуховичи, куда, как оказалось, везли квартироваться наших эвакуантов. У села в остановившийся автобус вошла энергичная, взволнованная женщина-распорядительница, она же председатель сельсовета, в руках у которой были какие-то списки. Она показывает водителю, куда нужно ехать и где останавливаться.