Подобные показания дали и другие люди, арестованные по делам гдляновской группы.
До октября 1988 года, несмотря на все усилия собрать что-нибудь, компрометирующее Е. Лигачева, не удавалось. И только после ареста И. Усманходжаева надежда забрезжила. Гдлян детально изучил эту личность, его карьеру от простого паренька из кишлака до первого секретаря ЦК КП Узбекистана. Он хорошо знал, что И. Усманходжаев личность слабая, подвергающаяся внушениям. Потом он рассчитывал на эффект резкой смены среды обитания — со свободы за решетку. Но у Гдляна появились свои непредвиденные сложности. Распоряжением Генерального прокурора А. Сухарева для работы с Усманходжаевым была создана другая следственная группа, а Гдляна отстранили от его допросов по ряду причин.
К концу 1988 года все настойчивее пробивались на свет факты нарушения законности им лично. В прокуратуру СССР, в другие высшие органы страны увеличился поток жалоб на действия группы, все больше высказывалось сомнений в ее объективности. К тому же Верховный суд СССР оправдал Кахраманова, бывшего заместителя министра внутренних дел Узбекистана. Он также возвратил на доследование материалы дела, связанные с обвинением X. Яхьяева.
В суде выявились крупные пробелы следствия, грубые процессуальные нарушения. Поэтому решение А. Сухарева имело под собой объективное и разумное основание.
Теперь о хронологии событий вокруг Усманходжаева.
19 октября 1988 он был арестован первым заместителем Генерального прокурора СССР А. Васильевым и сразу же допрошен заместителем начальника Главного следственного управления прокуратуры СССР В. Титовым, следователем КГБ СССР В. Рацем.
На первом допросе Усманходжаев отрицал получение и дачу кому-либо взяток. 20 октября проведен повторный допрос теми же лицами, но с участием начальника следственной части прокуратуры СССР Г. Каракозова. Результат тот же, однако Усманходжаев попросил время подумать по существу возникших в отношении его подозрений. Поздно вечером он написал заявление на имя А. Сухарева, в котором сообщил о получении взяток от нескольких лиц, перечислил их фамилии.
21 октября он был допрошен Каракозовым, Титовым, Рацем и следователем Н. Московцевой, полностью подтвердил содержание своего заявления.
На следующий день Усманходжаев не допрашивался, была суббота.
23 октября, в воскресенье, в следственный изолятор проникли Гдлян и Московцева. Сделать это не составляло большой сложности, ибо Гдлян находился в дружеских отношениях с начальником изолятора Пухаревым. К Гдляну привели на допрос Усманходжаева и тот дал показания о передаче взяток ответственным работникам ЦК КПСС: Капитонову — 100 тысяч рублей, Соломенцеву — 100 тысяч, Гришину — 30 тысяч, Романову — 25 тысяч, Могильниченко — 25 тысяч, Бессарабову — 10 тысяч, Ишкову—10 тысяч рублей. Кроме этого Усманходжаев заявил о передаче 50 тыс. рублей бывшему Генеральному прокурору СССР А. Рекункову и 20 тыс. — его заместителю О. Сороке. Он же дал обещание возвратить государству 4,5 млн. рублей, нажитых преступным путем.
В этот же день Усманходжаев написал с помощью Гдляна заявление, что он, якобы добровольно, до начала допроса сообщил о передаче взяток. Делалось это под внушением того, что добровольность в заявлении о передаче взяток согласно закону освобождает взяткодателя от ответственности. Конечно, в случае с Усманходжаевым ни о какой добровольности нельзя вести и речи. С ним просто совершили обманный трюк. Сейчас, когда хорошо знаешь гдляновскую «кухню» следствия, после прочтения протокола допроса Усманходжаева, естественно, возникает ощущение, что 23 октября Гдлян просто забыл фамилии других руководящих работников. Если бы он их вспомнил, то Усманходжаев обязательно сообщил, что и им передавал взятки, даже тем, которые умерли еще в 20-х годах. Добавлю также, что в протоколе допроса, в отличие от заявления, не указаны в числе взяточников Романов, Рекунков, Сорока. Но это уже детали. Гдляна они не беспокоили. Допрос длился с 11 часов 10 минут до 20 часов 15 минут. В протоколе полностью отсутствует какая-либо детализация о месте, времени, причинах передачи взяток.
То, что забыл Гдлян 23 октября, он компенсировал через два дня. Вместе с Каракозовым убедили Сухарева в необходимости работать с Усманходжаевым только им. При этом предъявили письмо Усманходжаева, в котором тот просил Генерального прокурора поручить ведение его дела лично Гдляну. Сухарев согласился, ибо не предвидел, чем это все обернется.
25 октября в показаниях, данных на допросе у Гдляна, впервые появится Лигачев, которому, якобы, Усманходжаев передал две взятки по 30 тысяч рублей каждая. Кроме него он сообщил о передаче по 50 тысяч Ю. Н. Чурбанову и Н. Щелокову, 40 тысяч — бывшему председателю Верховного суда СССР В. Теребилову, 15 тысяч — бывшему прокурору Узбекистана А. Бутурлину.
Допрос длился с 19 часов 10 минут до 21 час. 40 мин. Это время проставлено в протоколе, к которому опять же приложено заявление Усманходжаева с добровольным сообщением о переданных взятках.
На последующих допросах будут названы еще новые фамилии лиц, якобы получавших взятки, их в списке уже насчитывалось несколько десятков.
26 октября на допросе у А. Д. Васильева, проведенном с участием Гдляна и Н. Московцевой, Усманходжаев подтвердил, что одну взятку он передал Лигачеву в Ташкенте в июне 1984 года во время работы XVI Пленума ЦК КП Узбекистана. Вторую передал в ноябре того же года в Москве в связи с приездом, связанным с подготовкой к празднованию 60-летия УзССР. В обоих случаях деньги вручались в дипломатах. Кроме этих показаний Гдлян не располагал еще чем-либо, что могло хоть как-то бросить тень подозрения на Лигачева.
Однако уже 1 ноября 1988 года на допросе с применением видео-звукозаписи Усманходжаев полностью и категорически отказался, что он передал взятку Е. Лигачеву, заявил, что он его оговорил: денег Лигачеву, как и других ценностей, никогда не передавал. Данный допрос вели те же лица, что и 26 октября.
Чтобы лучше ориентироваться в суммах и лицах, в восприятии достоверности показаний Усманходжаева, я забегу вперед и нарушу хронологию. Усманходжаева можно назвать преступником, коли 27 декабря 1989 года Верховный суд СССР вынес в отношении его обвинительный приговор, но только в получении трех взяток в размере 50 тыс. рублей от бывшего первого секретаря Хорезмского обкома партии М. X. Худайбергенова, также осужденного к длительному сроку лишения свободы. Все остальные обвинения лопнули, как дутый мыльный пузырь или еще на следствии, или в суде. Замечу также, что на момент рассмотрения дела Верховный суд СССР возглавлял его новый председатель Е. А. Смоленцев.
Знакомясь со списками лиц, названных Усманходжаевым в качестве взяткополучателей, мне бросилась в глаза одна особенность. В списке указано много тех, с кем Гдлян когда-либо конфликтовал, кто переходил ему дорогу, пытался как-то пресечь беззаконие, творившееся в его группе, пытался объективно выяснить события, происходящие в Узбекистане. Возьмем, к примеру, бывшего прокурора УзССР А. Бутурлина, он первый во всеуслышание заявил о безобразиях Гдляна, первый доложил Генеральному прокурору СССР, что так нельзя вести следствие, как ведет его Гдлян.
На В. Теребилова Гдлян стал собирать компромат после того, как Верховный суд страны вполне обоснованно и правомерно оправдал Т. Кахраманова, возвратил на доследование материалы дела в отношении X. Яхьяева. М. Соломенцев, Могильниченко имели непосредственное отношение к проверке в разное время заявлений и жалоб о произволе гдляновской группы. Лигачева надо было облить грязью по ряду причин, о которых я уже упоминал ранее.
С Усманходжаевым Гдлян использовал хорошо отработанную тактику шантажа и давления. Исходил он в ней из выведенных им же постулатов: «В Узбекистане все брали взятки, а если брали, то обязательно передавали «наверх». Поэтому, когда на гдляновский крючок попадался действительный взяточник, то из него выжимали все. На объективную, действительную правду нанизывали столько лжи, что правда зачастую переставала быть таковой. Подследственному упорно и методично, играя на его эмоциях, прибегая к психологическому давлению, предлагали приписать всего лишь «нолик». Делали это изощренно и зачастую весьма искусно. Просили, угрожали, требовали, например, к взятке в тысячу рублей приписать еще один «О» и сделать из тысячи уже 10 тысяч. К одной взятке тоже добавить «0» и сделать десять взяток, а кому — фамилии всегда находили, подсказывали, иногда предлагали сразу список. Убеждали, что мол разницы нет — одна взятка или пять, десять. Будешь сговорчив, то и за десять получишь столько, сколько за одну, или вовсе освободим от ответственности. Не скажешь — подведем под расстрел, «намажем лоб зеленкой» — любимое выражение Иванова. Будешь молчать — арестуем жену, детей, других родственников. И задерживали, арестовывали, калечили десятки, сотни людских душ и судеб.
