Микки попыталась вмешаться, но Бинни взмахнул рукой, и она отлетела в угол, обрушив тяжелые чугунные сковородки. Она ударилась головой об угол табурета, а на руку ей упал острый хлебный нож, оставив глубокий порез.

— Бинни, прошу тебя, — вскрикнула она, — прекрати! Мы с Лючио готовили тебе сюрприз на день рождения.

Бинни резко обернулся.

— К черту мой день рождения, сука! Убирайся к черту! Вместе со своим дружком. Надо же какая наглость — защищать другого мужчину в моем доме! Можешь не рассказывать, кто он такой, мне прекрасно известно об этих твоих якобы кулинарных курсах с каким-то там французиком. Непонятно только, чему он там вас обоих учил. У меня есть доказательства: фотографии, счета из ресторанов… Вот, значит, как ты меня ждала! Я знал, что тебе нельзя доверять. Шлюха!

Бинни повернулся к Лючио, который съежился за плитой, вытащил его оттуда за волосы, развернул к горячей плите и, удерживая его одной рукой за шею, второй потянулся к скалке.

— Хочешь, я засуну это тебе в задницу? Хочешь? Как тебе размерчик, а?

Из глаз у Лючио брызнули слезы. Микки подползла к мужу и обхватила руками его колени.

— Пожалуйста, дорогой, отпусти его. Накажи лучше меня. Он ни в чем не виноват. Прошу тебя, Бинни, умоляю.

Бинни резко отпустил Лючио, оторвал от себя руки Микки и рявкнул:

— Вон из моего дома. Оба! С меня хватит, — прорычал он, обращаясь к Микки. — Можешь кого-нибудь прислать за своими шмотками. Я не желаю, чтобы они оскверняли мой дом. Убирайся отсюда! И забирай своего дружка-гомика.

Микки поднялась с пола. В глазах у нее стояли слезы.

— Но почему, Бинни? Почему ты так со мной поступаешь? Чем я перед тобой провинилась? Я люблю тебя. Только тебя. Пожалуйста, Бинни, я умру без тебя.

— Шлюхи вроде тебя так просто не умирают, — бросил он. — Пошла вон! — И с этими словами вышел.

Лючио осторожно помог Микки подняться.

— Пойдем, тебе надо приложить лед ко лбу, а то синяк будет.

Он легонько провел тонкими артистичными пальцами по ее рассеченному лбу и оглянулся в поисках ка-кого-нибудь полотенца, чтобы остановить кровь, текущую из раны у нее на руке.

— Тебе срочно нужен адвокат, — произнес он твердо. — Прямо сейчас. Чтобы кто-нибудь засвидетельствовал, до чего он тебя довел. Все эти раны и синяки нужно сфотографировать. Мы найдем управу на этого ублюдка. Я знаю, как с ним бороться: мне встречались драчуны и похуже, а в свое время меня отметелили такие амбалы, рядом с которыми твой муженек — просто кроткий ягненок. Я все сделаю.

При свете полной луны они поймали проезжавшее мимо такси и отправились к Лючио. Прочь из дома Бинни и из его жизни.

— Для начала сядь и выпей чашечку чая, а потом будем разговаривать серьезно, — говорил Лючио Микки, которая никак не могла прийти в себя. — Хочешь, я кому-нибудь позвоню? — спросил он участливо.

— Да, — кивнула она, — моему двоюродному брату Шанаю. Только… я ему несколько раз звонила, но не заставала дома, а он не перезванивал. Не уверена, что он откликнется. Я знаю, что он в городе, но я разговаривала с его матерью, она сказала…

Лючио записал номер и взялся за телефон. Ему повезло: Шанай был дома, и, прежде чем передать трубку Микки, Лючио вкратце сообщил ее двоюродному брату о случившемся. В голосе Шаная звучало такое участие, что ей сразу стало легче. Она еще раз все подробно рассказала ему и посоветовалась насчет хорошего юриста. Шанай спросил, где ее найти, обещал приехать.

— Скажи… как ты? — спрашивал он снова и снова. — Раны серьезные? Может, привезти врача?

Микки успокоила его, сказав, что раны поверхностные и что у Лючио мать — медсестра, которая поможет ей, если понадобится. Но при этом сама не услышала в своем голосе уверенности.

Шанай приехал через пятнадцать минут. Он нежно обнял Микки, и ей невольно подумалось, что чуть ли не впервые за всю жизнь между ними возникло что-то вроде физической близости.

— Я слышал, есть специальный центр, где помогают в таких случаях, — сказал он. — Это где-то в… не помню, где он находится. Я читал о нем в газете еще до отъезда из Индии. Надо будет им позвонить.

— Да, — оживилась Микки, — есть какая-то общественная организация. Ами знакома с одной женщиной-юристом, она там работает. Я узнаю у нее, как с ними связаться.

Ами была потрясена ее рассказом и сказала, что немедленно приедет.

Уже через полчаса все были в сборе, включая Бхавну — подругу Ами, которая работала юристом в том самом центре.

— Нанесение телесных повреждений жене, — сказала она, — это уголовно наказуемое деяние. Мы можем хоть сейчас подать иск, если вы захотите. Но должна вас предупредить, что, учитывая ваше общественное положение, судебное разбирательство привлечет внимание общественности. Нужно ли это вам?

Микки энергично покачала головой, но Лючио продолжал твердить:

— Надо проучить этого ублюдка. Мы ему покажем.

Микки вышла в соседнюю комнату поговорить наедине с Шанаем, и тот согласился, что скандал ей действительно ни к чему.

— А могу я сейчас все это просто задокументировать, а потом предъявить в качестве доказательства во время бракоразводного процесса? — спросила она у Бхавны.

— Решение за вами. Но сейчас, по горячим следам, мы можем поднять большую шумиху. У меня много друзей-журналистов в разных газетах — они охотно напишут об этом случае. А исковое заявление можно подать прямо завтра с утра, как только откроются суды.

Микки сама не могла понять, почему, но ей такой вариант развития событий был не по душе.

— Микки придает слишком большое значение неприкосновенности своей частной жизни, — пояснила Бхавне Ами, — и ей неприятно, что кто-то будет копаться в ее грязном белье. Но я считаю, что обезопасить себя на случай, если муж начнет угрожать ей в суде, просто необходимо.

Бхавна кивнула.

— Вы хотите обязать его платить вам алименты, содержание и все такое? — уточнила она. — Мы можем потребовать этого в суде.

Микки отрицательно покачала головой и рассказала, что переписала на мужа все свое имущество.

— Да вы с ума сошли! — Бхавна отказывалась верить своим ушам. — Ни в коем случае нельзя было это делать! Неужели никого не нашлось, чтобы предостеречь вас?

— Да, мне говорили, — ответила Микки с кроткой улыбкой. — Но дело в том, что я любила этого человека… и люблю до сих пор.

— Да что с тобой, Микки?! — возмутилась Ами. — У тебя совсем гордости не осталось? Ты только посмотри на себя. Вся в синяках и порезах, а туда же, защищает его! Не понимаю, как так можно!

— Что ж, тогда давайте сейчас просто зафиксируем все, что случилось, — предложила Бхавна. — У нас есть свидетель — Лючио, раны и синяки мы с вами видели своими глазами. Пусть Микки придет в себя и поспит, а завтра продолжим разговор.

Ами бросила вопросительный взгляд на свою юную подопечную.

— Может, переночуешь у меня?

— Нет, Микки, оставайся здесь, с нами, — быстро перебил ее Лючио. — Моя мама еще раз обработает твои раны… у нас есть отдельная кровать. Здесь, конечно, не дворец, но зато чисто и уютно.

— Да, я лучше останусь, — вяло кивнула Микки. — Шанай, пожалуйста, задержись ненадолго, мне надо с тобой поговорить.

Ами и Бхавна уехали, пообещав позвонить утром.

Лючио налил себе стаканчик чистого рома и оставил Микки наедине с Шанаем. Они уселись на диван, и Микки наконец дала волю слезам. Шанай прижал ее к себе, а когда она выплакалась и немного успокоилась, взял карандаш и блокнот и попросил ее составить список имущества, которое у нее осталось: украшения матери, недвижимость, акции и все, что она еще сможет припомнить. Список получился небольшой. Шанай прочитал его и только развел руками.

— Ну ты и дуреха! Как можно было бросить всё к ногам такого человека? Он же преступник!

Микки закрыла ему рот ладонью.

— Не надо, Шанай, не сейчас. Мне очень важно знать, что ты на моей стороне, что ты не бросишь меня в беде. Мне нужна твоя помощь. Просто пообещай, что поможешь, ладно?