— Мама, да ты с ума сошла! Что ты такое говоришь? Мне нравится моя работа. Я впервые в жизни почувствовал, что от меня есть какая-то польза. Микки мне доверяет. Я ее уважаю. Что ты там себе напридумывала?! Выкинь из головы всю эту чушь! Я тебя умоляю: не вмешивайся, не то ты все испортишь, и я никогда тебе этого не прощу, слышишь, никогда!

Анджанабен тяжело опустилась на скрипучий диван.

— Ну вот, дожили. Родной сын указывает мне, что делать, а чего не делать. Просто беда с современной молодежью! Стоит им дать глоток свободы — и пиши пропало: они тут же забывают о почтении к родителям. Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! Я же забочусь о твоем будущем. У Микки есть все. Да, сегодня она тебе доверяет. А завтра найдет себе кого-нибудь другого, что тогда? Ты останешься с носом. Ее уведет какой-нибудь бездельник, вроде этого Навина. А ты, как дурак, прибежишь ко мне плакаться. Не будь разиней. Это твой шанс устроить и свою жизнь, и нашу. Ты только представь, чего сможешь добиться, женившись на Микки! Эти избалованные мальчишки, твои двоюродные братья, которые только и умеют что транжирить накопленные поколениями их предков состояния, — да они просто лопнут от зависти! А у тебя будет власть. Ты станешь большим человеком. И я смогу гордиться тобой. — При мысли о такой перспективе глаза у Анджанабен засверкали.

Шанай надел пиджак и подхватил портфель.

— Хватит фантазировать, мама, — сказал он. — Твои мечты могут обернуться кошмаром. Знаешь, о чем поговаривают в офисе? Что катастрофа, в которой погиб Баччхубхаи, была не такой уж случайной. Его убили. Ты слышишь, убили. Это было тщательно спланированное преступление. — Он посмотрел на мать, ожидая бурной реакции.

Анджанабен стояла, раскрыв рот от изумления. Шанай в раздражении хлопнул дверью и уже на лестнице услышал голос матери:

— Подожди, сынок, подожди. Зачем кому-то могло понадобиться его убивать?

Шанай не знал ответа на этот вопрос. По крайней мере, сейчас. Но решил во всем разобраться. И не только ради Микки. Хотя понял, что давно уже любит ее.

Он знал, что эта любовь безнадежна и о взаимности не может быть и речи, но ничего не мог с собой поделать. Когда-то они с Микки играли в воров и полицейских в одной из полутемных комнат ее огромного дома, и он неловко обнял ее, а она вырвалась и пригрозила: «Пусти! А то я скажу маме, и тебя накажут».

Воспоминание о том объятии еще долго преследовало Шаная — Микки завоевала его сердце уже в детстве. Он пытался выкинуть ее из головы и даже начал встречаться с какой-то бельгийкой. Но все равно страстно мечтал о Микки. Иногда он задавался вопросом, догадывается ли она, насколько сильно его чувство к ней, и тут же уговаривал себя перестать надеяться, спуститься с небес на землю и перестать думать о Микки — ведь он ей не пара.

Шанай сел в белую «судзуки», которую она ему одолжила, и вставил ключ в замок зажигания. Уже одно то, что он сидит в ее машине, давало ему шанс почувствовать себя ближе к ней. Он чувствовал запах ее духов, мысленно видел соблазнительную родинку на шее, представлял, как грациозно выгибается Микки, проверяя, все ли положила на заднее сиденье, слышал ее серебристый смех… Его окрыляла мысль о том, что он едет в офис и весь день проведет рядом с ней.

…Микки вызвала Шаная по внутренней связи. Войдя в кабинет, он сразу почувствовал, что она чем-то обеспокоена.

— Ты тоже слышал последние сплетни? — спросила она.

— Ходят кое-какие слухи, — ответил он уклончиво.

— Например? — настаивала она, теребя рукав своего жакета в тонкую полоску.

— Не знаю, должен ли я это тебе говорить… но все в офисе уже знают о твоей сестре, ну, об Алише… Извини.

Микки, нервно накручивая на палец прядь волос, маленькими глотками пила кофе. Теперь они с Шанаем общались на языке гуджарати, особенно если разговор был неофициальным. «Хорошо, что он перестал пытаться говорить по-английски, — подумала она. — Понятно, поначалу он старался произвести на меня хорошее впечатление, но все только портил своим произношением. Впрочем, мне тоже полезно вспомнить гуджарати, так что это на пользу нам обоим». Она подняла голову и с вызовом посмотрела Шанаю прямо в глаза.

— И что же говорят об Алише?

— Ну… дело в том, что… — ему было явно не по себе, — кто-то из офиса звонил ей. Телефонистка вчера сказала мне, что слышала обрывок разговора, но не смогла проследить, от кого исходил звонок.

Не желая показывать, насколько заинтересовала ее эта новость, Микки сделала вид, что внимательно изучает документы, лежащие перед ней на столе. Не поднимая глаз, она безразлично спросила:

— Да? Это все?

— А еще… ходят слухи, что самолет Баччхубхаи разбился не случайно, катастрофа была подстроена.

— Что ты хочешь сказать?! — Микки так и впилась взглядом в собеседника.

— Я думаю, не стоит обращать на это внимание. Ты же знаешь, люди любят посудачить… Я слышал, как менеджеры говорили об этом в столовой. Может, я не прав, но мне кажется, что это Раманбхаи распускает такие слухи.

Микки подошла к Шанаю и тихо, но твердо произнесла:

— Слушай меня внимательно, Шанай. Я хочу, чтобы ты рассказывал мне обо всем, что слышишь, даже если это кажется тебе полной чушью. Каждый слух, каждую сплетню, любой обрывок разговора. Узнай, откуда идет эта информация, ее источник. Если нужно, давай наймем профессионалов. Я хочу докопаться до истины. Зачем кому-то понадобилось убивать моего отца?!

— Думаю, у Баччхубхаи было немало серьезных конкурентов. Ходят слухи о больших кредитах. Я не знаю, правда ли это, но поговаривают, что акции компаний сильно упали в цене и твой отец влез в долги, чтобы спасти положение…

— Мне во многом еще надо разобраться, — сказала Микки задумчиво, — но в твоих словах есть доля истины. Незадолго до смерти отец действительно принял ряд неудачных решений. Но не убивать же его из-за этого. Что могло дать его устранение? Деньги ведь таким способом не вернешь…

— Микки, а тебе что-нибудь известно о проекте стоимостью пятнадцать миллиардов рупий, который твой отец пытался осуществить в штате Андхра-Прадеш? К нему еще Амришбхаи интерес проявлял.

Микки кивнула.

— А ты в курсе, что Баччхубхаи почти удалось получить лицензию на этот проект, а заявку Амришбхаи рассматривали почти два года, и все кончилось тем, что документы просто затерялись где-то в Дели?

— Всех подробностей я не знаю… — сказала Микки, — но про сам проект слышала: папа часто говорил о нем с Раманбхаи. Он был буквально помешан на этой идее, больше ни о чем думать не мог.

— Может, тут и кроется разгадка? — предположил Шанай. — Думаю, нам надо побольше об этом разузнать.

Микки с сомнением покачала головой:

— Бред какой-то! Убийство? Подстроенная катастрофа? И все из-за какой-то сделки?

— Но ты же знаешь, это далеко не первый случай, — ответил Шанай. — Такое постоянно случается по всему миру. Может, мы идем по ложному следу, но я предложил бы начать с того, чтобы разузнать побольше об этой катастрофе. У тебя все документы на руках? Отчет о вскрытии, заключение экспертов службы гражданской авиации…

— Нет, мне придется все это добывать, — ответила девушка. — После трагедии мне было не до того. Ты же помнишь, что устроили журналисты. Раманбхаи тогда сказал, что я могу об этом не беспокоиться, и все взял на себя, в том числе и документы. Бумаги, наверное, у него и остались. Расследование катастрофы займет немало времени — сам знаешь, как медленно тут все работают. Но мы сможем узнать больше. Я уверена, Раманбхаи нам поможет.

Шанай в упор посмотрел на Микки.

— А вот я в этом вовсе не уверен.

В «Хиралаль Индастриз» теперь все стали работать по-другому. Микки набрала новую команду управленцев из молодых и перспективных специалистов, большинство из которых получили степень Эм-би-эй в лучших бизнес-школах мира. Она и сама надеялась поучиться у них в процессе повседневной работы, и особые надежды возлагала на еженедельные совещания, во время которых они устраивали мозговой штурм. Микки организовала группу из трех человек и поручила им сделать все, чтобы не допустить разорения «Хиралаль Индастриз». Операция носила кодовое название «Спасение», и все ее подробности держались в строгом секрете. Шанай отвечал за стратегию и должен был следить за ходом выполнения задачи. Микки с радостью отметила, что в этой команде никто не ставил под сомнение ее компетентность. Когда она обращалась к сотрудникам на собрании, ее слушали внимательно и, похоже, со все возрастающим уважением.