— Хотя бы дружеский поцелуй в благодарность за то, что я приготовил такой восхитительный ужин, — не унимался Том.

Она бросила на него подозрительный взгляд. Его губы растянулись в беззаботной усмешке, а в глазах играли озорные огоньки. Его тело казалось расслабленным, руки спокойно лежали на бедрах. Не похоже, что он собирается наброситься на нее и попытаться взять силой. Его дружелюбный вид не внушал ни малейшего опасения.

— Спасибо за великолепный ужин, — сдержанно поблагодарила она, облизав пересохшие губы.

— Завтра, к сожалению, у нас не будет такой обильной трапезы, — предупредил он. — Возможно, нам придется довольствоваться замороженными овощами и консервированным тунцом. — Он поднял на нее взгляд. — Я просто подумал…

— Пожалуйста, перестань!

Может быть, Том просто шутил, говоря о поцелуе, желая лишь посмотреть, как она отреагирует?

Или, возможно, он проверял, не смягчилось ли ее сердце, не остались ли к нему какие-то чувства?

«Я покажу тебе, что я чувствую, Том Скэнлон!»

Наташа едва сдерживала волнение. Нужно поставить его на место!

Она гордо вскинула голову и расправила плечи. И… громко рассмеялась!

— Если хочешь, то попробуй. Но заранее предупреждаю, из этого ничего хорошего не выйдет. — Слава богу, ее голос прозвучал холодно и сдержанно, несмотря на то, что внутри нее бушевала настоящая стихия. Губы ее горели при одной мысли о том, как его властный рот покрывает их поцелуями, а тело трепетало, желая слиться с ним воедино.

Если бы он только знал, как близка она сейчас к тому, чтобы наконец смягчить свое сердце!

Она нервно сглотнула. Нужно только подумать о той женщине, ради которой он бросил ее. Это все, что сейчас требуется!

Наташа сморщила нос от отвращения.

— Думаю, меня стошнит, если ты попытаешься поцеловать меня, Том Скэнлон! — Такое заявление должно умерить его пыл. Она вскинула подбородок. — Кажется, ты забываешь о том, что являешься всего-навсего моим проводником по парку… и только на время этой поездки. А потом — прощай навсегда! — Девушка вздрогнула, произнеся последние слова. Ей почему-то стало невыносимо больно. Но ведь именно этого она и хотела. — Ты понял?

И, не став дожидаться ответа, Наташа направилась к палатке. Но не успела она пройти и несколько шагов, как Том догнал ее.

— Тэш, подожди! — Он крепко схватил ее за руку.

Она резко повернулась. Знает ли он, что делает с ней одно его прикосновение? Знает ли он, как много времени ей понадобилось, чтобы выбраться из бездны отчаяния, в которой она пребывала? Она до сих пор ненавидит его за ту боль, которую он причинил ей, но в то же время она…

Наташа слабо застонала. Невероятно, но ее все так же влечет к нему! Но она была бы настоящей дурой, если бы позволила Тому Скэнлону снова вскружить ей голову! Даже если он изменился! Даже если бы он раскаялся в том, что сделал! Как она сможет снова доверять ему?

Чтобы скрыть нарастающую панику, она гневно крикнула:

— Не называй меня так! И немедленно отпусти мою руку.

Он покорно ослабил хватку. Ее возмущенный взгляд встретился с его глазами, в которых не осталось и следа от прежнего озорства. Он вдруг стал очень серьезным. Плотно стиснул зубы. Нахмурил брови.

— Что-то случилось? — спросила Наташа дрожащим голосом. — Ты забыл предупредить меня о том, что поблизости бродят медведи-гризли?

Его глаза вновь заблестели в лунном свете.

— Не совсем так. — Едва заметная улыбка снова заиграла на его губах. — Просто… — Он взглянул на ее возмущенное лицо и вздохнул. — Ничего. Ты устала, и уже поздно. — Том отошел в сторону, позволяя ей пройти. — Спокойной ночи, Наташа.

— Спокойной ночи, Том, — быстро попрощалась она и побежала в свое временное укрытие.

Оказавшись в палатке, она на всякий случай застегнула молнию и тяжело вздохнула — отчасти от облегчения, отчасти от усталости.

Даже не раздеваясь, Наташа забралась в спальный мешок. Хотя он был достаточно удобный, заснуть ей удалось не сразу.

Она слышала каждый звук: вот треснула ветка, вот что-то прошуршало в траве. И тут до ее ушей долетел новый звук. Звук мягкой, ненавязчивой, нежной мелодии.

Это Том насвистывал знакомую песенку. Сразу же нахлынули горькие воспоминания.

Она лежала не шевелясь, едва осмеливаясь дышать. Последний раз он насвистывал эту мелодию тем вечером, когда они вместе отправились за город на скотоводческую ферму. Тогда они сидели около пылающего костра, и она впервые услышала, как Том насвистывает эту мелодию.

Наташа почувствовала, как по ее щеке покатилась теплая слеза. Они были так счастливы вместе… так любили друг друга — по крайней мере, ей так казалось. Почему же Том ушел от нее? Что заставило его бросить ее и устремиться в объятия другой женщины?

Очевидно, он не нашел, чего хотел, в своей новой подружке, раз и ее оставил с такой же легкостью, как и свою невесту спустя две недели после помолвки. А может быть, причина в нем самом? Может, он неспособен на продолжительные отношения? Не говоря уже о браке.

Но почему тогда он вернулся?

Зачем? Обнаружил, что трава по другую сторону забора такая же зеленая и вовсе не стоит искать то, что уже нашел?

Может быть, отец прав. Наверное, Том почувствовал себя загнанным в ловушку, испугался брака и запаниковал. Возможно, ему просто понадобилась временная передышка, чтобы все взвесить и определиться. И другая женщина воспользовалась этим моментом и вскружила ему голову. Женщина, которая ничего для него не значила, несмотря на его слова… Как он сказал тогда? «Я не хотел, чтобы это произошло, Тэш. Для меня это словно гром среди ясного неба».

Должно быть, это была простая похоть, плотское желание, не имеющее ничего общего с глубокими, подлинными чувствами. Если Том вообще знал значение слова «подлинные».

Наташа вздрогнула. Он вправду верит в то, что она даст ему еще один шанс? Поэтому и насвистывает ту знакомую мелодию? Возможно, чтобы напомнить ей тот вечер, который они провели наедине вдали от всех. А сейчас надеется, что это будет первый шаг к примирению…

Она злобно сощурилась, смахивая слезы.

Слишком поздно, Том! Наташа заткнула уши, чтобы не слышать раздражающие звуки, доносившиеся от костра. Она никогда не сможет принять его назад. Она никогда не сможет доверять ему!

Наташа поправила подушку под головой и стала напевать: «Я собираюсь выкинуть этого мужчину из головы». Она повторяла эти слова снова и снова — до тех пор, пока не уснула.

Но даже после того, как она погрузилась в царство сна, по ее щекам текли теплые и соленые слезы.

— Послушай, милая, если ты будешь двигаться с такой скоростью, то выдохнешься прежде, чем мы дойдем до ущелья!

Наташа бросила на Тома взгляд, но темпа не снизила.

— Тебе трудно не отставать, да? — усмехнулась она, пропуская мимо ушей ласковое обращение «милая». Пусть лучше называет ее так, чем «Тэш». «Тэш» вызывало в ее памяти много болезненных воспоминаний. Он больше не имеет права называть ее так.

— Просто я рассуждаю здраво, а ты нет, — проворчал он. — И сейчас пришло время остановиться, чтобы немного передохнуть. И выпить воды. Не дай бог, мне придется нести тебя, если ты упадешь в обморок.

— Не беспокойся, не упаду, — огрызнулась она. — И я понемногу пью из своей бутылки. — Она не настолько глупа! Хотя, возможно, ей следовало бы пить большими глотками и гораздо чаще.

— Давай остановимся и как следует утолим жажду. — Том был неумолим. — Я понимаю, что ты мечтаешь поскорей увидеть это ущелье. Но когда пробираешься сквозь такие чащобы да при такой жаре, приходится быть особенно осторожным.

— Ладно, ладно, — неохотно согласилась она и остановилась, в глубине души довольная тем, что наконец-то можно перевести дух.

Том прав. При такой влажной жаре, с рюкзаком и камерой в придачу, она точно вот-вот хлопнется в обморок, если не замедлит шаг.

Хорошо еще, что она решила не брать сегодня с собой громоздкую папку с бумагой и набор акварельных красок! Наташа сделала большой глоток воды из своей бутылки, в то время как Том достал из пакета кукурузные хлопья и отправил огромную горсть себе в рот.